Мег Вулицер - Исключительные

Это лето должно было стать последним, которое остальные из их компании проведут в «Лесном духе», теперь только Эш вообще не знала, будет ли она в состоянии поехать. Кэти точно больше туда не поедет, она до сих пор ни с кем из них не разговаривала. Трой из верности ей тоже не ехал. Отсутствие Гудмена, который все равно слишком вырос для поездки в лагерь, поскольку предполагалось, что осенью он отправится в колледж, также портило идею провести лето там. Но в следующем году они тоже станут слишком взрослыми. И они решили съездить в лагерь еще разок.

Вскоре после того как Жюль в конце июня вновь приехала в Белкнап, она поняла, что их компания здесь загостилась. Теперь большинство других обитателей лагеря выглядело гораздо младше. Появилось множество новичков, и они слегка отличались от прежнего состава. На пути к озеру Жюль подслушала неприличную шутку. Неужели эти ребята не понимают, что в такое место, как «Лесной дух», приезжаешь именно для того, чтобы заменить неприличные шутки, скажем, шутками из Брехта? Во втором девичьем вигваме в это последнее лето жили Жюль, Эш, Нэнси Манджари и Джейн Зелл. На старой кровати Кэти Киплинджер теперь спала новая девочка, Дженни Чан, замкнутая американка китайского происхождения, которая осваивала ремесло стеклодува и имела привычку разговаривать во сне — только в это время она расслаблялась.

— Мама! Я тебя не предавала! — кричала она, а другие в сладострастном упоении слушали.

Весь лагерь знал, что Эш грустит и думает только о Гудмене. Иногда ночью, когда кровлю их вигвама царапали деревья или сквозь сосны мерцал фонарь, а потом его луч сразу же исчезал, Эш на мгновение грезилось, что Гудмен вернулся.

— Здесь нет ничего невозможного, Жюль. Он знает, где нас найти, — прошептала однажды Эш. — Он расскажет нам, что скрывается где-то поблизости — может быть, живет в какой-нибудь убогой квартире в Питтсфилде. Мама часто читала нам сказку братьев Гримм. Брат и сестра убежали в лес, чтобы избавиться от злой мачехи. Всегда бывает мачеха, никогда отчим, даже сказки полны сексизма. Ну вот, брата замучила жажда, а мачеха заколдовала все родники. Остался только один источник, но если он попьет из него, то превратится в оленя. И сестра говорит: «Пожалуйста, не пей из него, потому что если ты превратишься в оленя, то убежишь от меня». А он говорит: «Нет-нет, обещаю, не убегу». Он пьет из родника и, конечно, превращается в оленя.

— И убегает от нее, как она и предрекала, верно? — сказала Жюль. — Чтобы присоединится к охоте? Я помню эту сказку.

— Да, правильно. А она безутешна. Но он постоянно навещает ее в облике оленя и копытом стучит в дверь дома, где она поселилась, и говорит: «Впусти меня, сестрица». Он приходит каждую ночь и бродит туда-сюда по лесу. И вот однажды ночью он приходит к ней и говорит: «Сестрица, впусти меня». И она впускает его и видит, что он ранен.

— Вот об этом я и думаю постоянно, — сказала Эш взволнованным голосом. — Что однажды ночью появится Гудмен, и он будет как бы ранен. С ним что-то случится там. А я впущу его и позабочусь о нем. И уговорю его остаться со мной, — она немного по-детски посмотрела на Жюль.

— Неужели ты думаешь, что такого не может произойти? — спросила Эш.

— В реальной жизни? — уточнила Жюль, и Эш кивнула.

— Может быть, — только и смогла она выдавить из себя.

Но Гудмен не приходил. Царапающий звук, который слышался с крыши, издавал нависший коготь ветки, а шаги возле вигвама означали, что там бродят вожатые, чьи фонари разбрасывают среди сосен хаотичные желтые лучи. Этим летом все было по-другому. Даже Гудрун Сигурдсдоттир, исландская ткачиха и спасательница, не приехала. Кто-то сказал, что у себя на родине она вышла замуж. Вундерлихи тоже казались очень сильно постаревшими. Повариха Ида Штейнберг выглядела особенно усталой. Эта троица была здесь с момента основания «Лесного духа» — собственно, Вундерлихи и были «Лесным духом», и они всегда говорили, что лагерь поддерживает в них молодость, но, наверное, нельзя вечно пить из одного и того же источника.

Итан делал свою лучшую работу за все время, трудясь бок о бок со стариной Мо Темплтоном, который теперь был, как Жюль однажды сказала Итану — и тут же об этом пожалела, увидев его лицо, — дряхлым Мо Темплтоном. Как-то Жюль увидела, как Итан помогает Мо идти к анимационной мастерской, осторожно держа своего наставника под руку, чтобы он не споткнулся и не упал. Иногда Итан в разговоре со стариной Мо упоминал какую-нибудь деталь из ранней истории мультипликации и задавал ему сложный вопрос на эту тему, и в прошлом Мо всегда отвечал очень развернуто. Теперь же, когда Итан упомянул короткометражку «Когда Джоджо вприпрыжку бежит домой» из цикла 1915 года «Копуша Мэлоун», Мо улыбнулся и сказал: «Да, хорошую работу они сделали тогда». Но когда Итан захотел узнать подробности, Мо прикоснулся к его руке, и с улыбкой сказал: «Ох уж эти твои вопросы, Итан». И больше ничего. Как будто Мо Темплтон сберегал все свои силы для того, чтобы проснуться утром в начале дня, взойти на вершину холма и посидеть среди этих молодых людей с их идеями, их рисунками фигур, которые внезапно стали утомлять своими движениями.

Пришло время старости отойти в сторону, а молодости — сделать большой шаг вперед. Однозначно настала пора. Все лето Жюль и Эш ходили вместе по площадкам, забирались вглубь соснового леса, куда никогда не хотели заходить прежде. Трудно было сыскать где-то на свете двух девушек, которые меньше интересовались бы природой и природными явлениями. Но теперь, кажется, прогулки на природе стали нужны, и сандалии «Доктор Скулс», которые носили и Жюль, и Эш, отпечатывались на земле, усеянной рыжими и коричневыми сосновыми иголками. Порой после грозы там и тут выскакивали, словно карбункулы, россыпи грибов. Обе девушки отшатывались в сторону, приметив недоразвитого птенчика, перемолотого ковром из летучих и ползучих тварей. Если присмотреться к чему угодно, можно чуть ли не в обморок упасть, думала Жюль, хотя присматриваться надо, если хочешь хоть что-нибудь в жизни узнать.

В один из дней Эш не оказалось рядом, чтобы отправиться на прогулку. Джейн Зелл сказала, что видела, как она выходила из вигвама и выглядела расстроенной, но понятия не имела, куда она пошла. Воздух в тот вечер был просто невыносимо влажным, и пять девушек обессиленно рухнули на кровати. Они немного поболтали, каждая рассказывала о своей жизни дома, за исключением Дженни Чан, которая заговорила лишь после того, как остальные замолчали. Во сне она сказала: «У этого мужчины было лицо! У него было лицо!»

— Разве не у всех оно есть? — удивилась Нэнси Манджари.

Кто-то зевнул.

— Ужас, как поздно уже, — сказала Эш. — Увидимся утром, дамы.