Мег Вулицер - Исключительные

— Ты правда думаешь, что это хорошо? — спросил Итан. — Не просто с технической точки зрения хорошо, потому что так делают многие, видела бы ты, что умеет старина Мо Темплтон. Он был как бы почетным членом девятки диснеевских стариков, ты это знала? Фактически десятым стариком.

— Наверное, я выставлю себя дурой, — сказала Жюль, — но я не знаю, что это значит.

— Да ничего, тут никто этого не знает. С Уолтом Диснеем над его классическими картинами — типа «Белоснежки» — работали девять аниматоров. Мо подключился поздно, но явно принимал большое участие. С тех пор как я начал сюда приезжать, он каждое лето учит меня всему — действительно всему.

— Это заметно, — сказала Жюль. — Мне нравится.

— Все голоса я тоже озвучивал, — добавил Итан.

— Я так и поняла. Это можно было бы показать в кинотеатре или по телевизору. В целом чудесная вещь.

— Я так рад, — отозвался Итан.

Он просто стоял перед ней, улыбающейся, и тоже улыбался.

— Вот видишь, — голос его стал тише, от волнения он слегка охрип. — Тебе нравится. Жюль Хэндлер это нравится .

Ей было приятно слышать произносимое вслух странное имя и осознавать, что оно стало звучать для нее гораздо роднее прежнего глупого «Джули», но тут Итан совершил самый поразительный поступок: уткнулся в нее своей большой головой, подался вперед грузным телом, плотно прижался к ней, словно бы повторяя все ее контуры. Рот его впился в ее губы; она уже знала, что от него пахнет травкой, но вблизи запах был гораздо хуже — грибной, лихорадочный, перезрелый.

Она отдернула голову и сказала: «Погоди, зачем ?» Наверное, он счел, что они на одном уровне — он здесь популярен, но все же полноват; она никому не известна, кудрява и скромна. Они могли бы объединиться, могли бы сплотиться . Их примут за пару, в этом есть и логический, и эстетический смысл. Хотя она высвободила голову, он еще прижимался к ней всем телом, и именно в тот момент она ощутила, какая это груда, — «куча угля », могла бы она сказать другим девчонкам в своем вигваме, вызывая смешки. «Как там называлось это стихотворение в школе — „Моя последняя герцогиня“? — сказала бы она им, ведь это, по крайней мере, подчеркнуло бы, что кое-что она знает. — А тут был „Мой первый член“». Жюль отодвинулась на несколько дюймов от Итана, чтобы ни одной частью тела с ним не соприкасаться.

— Мне очень жаль, — сказала она.

Ее лицо пылало и, должно быть, покрывалось красными пятнами.

— Да ладно, забудь, — резко бросил Итан, и тогда она увидела, что выражение лица у него стало совсем другим, будто он решил переключиться в режим ироничной самозащиты.

— Тебе не о чем жалеть, — сказал Итан. — Думаю, соображу, как жить. Как не покончить с собой из-за того, что ты не захотела со мной сосаться, Жюль.

Она ничего не ответила, просто опустила глаза и стала рассматривать свои ноги в желтых сабо на пыльном полу мастерской. На мгновенье ей показалось, что сейчас он в бешенстве развернется и бросит ее здесь, и придется пробираться обратно сквозь деревья в одиночку. Жюль представила себе, как спотыкается об обнаженные корни, и в конце концов только мощный фонарь Гудрун Сигурдсдоттир поможет отыскать ее в чаще, где она будет сидеть, прислонясь к дереву и дрожа. Но Итан тихо сказал:

— Не хочется ерундой страдать из-за этого. Так бывает, с незапамятных времен одни люди отвергают других.

— Ни разу в жизни никого не отвергала, — порывисто ответила Жюль. — Впрочем, — добавила она, — ни разу и не соглашалась . То есть никогда так вопрос не стоял.

— Ну да, — сказал он.

Он оставался рядом, пока они вместе лезли по холму обратно. Когда забрались наверх, Итан повернулся к ней. Она ожидала, что еще раз натолкнется на его иронию — может, даже в новой, озлобленной версии. Но вместо этого он произнес:

— Вот ты не хочешь этого делать со мной, а причина, может быть, вовсе не во мне.

— В каком смысле?

— Говоришь, ни разу не отказывала и ни разу не соглашалась, — сказал он. — Ты на сто процентов неопытна. Поэтому, может быть, просто нервничаешь. Твоя нервозность может скрывать твои истинные чувства.

— Думаешь? — спросила она в сомнении.

— Может быть.

— Иногда такое бывает с девушками, — прибавил он, явно преувеличивая свою житейскую осведомленность. — Так что у меня к тебе предложение.

Жюль слушала, не перебивая.

— Подумай еще , — сказал Итан. — Проводи со мной больше времени, и посмотрим, что из этого выйдет.

Просьба была вполне разумной. Она могла бы проводить больше времени с Итаном Фигменом, обкатывая мысль, не стать ли с кем-то парой. Итан был особенным, ей действительно нравилось, что он ее выделяет. Он гений, а для нее это многое значит, понимала она. И согласилась подумать еще.

— Спасибо, — сказал Итан и весело добавил, — продолжение следует.

Только доведя ее до вигвама, где она жила, Итан с ней распрощался. Жюль вошла внутрь и стала готовиться ко сну. Стянула футболку и расстегнула лифчик, высвобождая маленькие груди. На другом конце вигвама в кровати уже лежала Эш Вулф, влезшая в свой спальный мешок с красной фланелевой подкладкой и повторяющимся узором в виде ковбоев, бросающих лассо. Жюль догадывалась, что когда-то этот спальник наверняка принадлежал ее брату.

— Ну и где ты была? — спросила Эш.

— Ой, Итан Фигмен захотел показать мне один из своих фильмов. А потом мы разговорились, и стало… в общем, трудно объяснить.

— Звучит таинственно, — сказала Эш.

— Нет, ничего такого, — ответила Жюль. — Вернее, кое-что, но это было странно.

— Я знаю, какими они бывают, — произнесла Эш.

— Кто бывает, и какими?

— Эти странные моменты. Их в жизни сколько угодно, — сказала Эш.

— Ты о чем?

— Ладно, — Эш выбралась из своей постели, подошла и присела рядом с Жюль. — Я всегда как бы ощущала, что в течение всей жизни ты готовишься к особым моментам, понимаешь? Но когда они случаются, порой чувствуешь себя совершенно не готовой к ним. Вот поэтому они и бывают странными . Реальность сильно отличается от фантазий.

— Так и есть, — согласилась Жюль. — Именно это со мной и случилось.

Она удивленно смотрела на красивую девушку, сидящую у подножья ее кровати; казалось, эта девушка понимает ее, хотя она ей ничего не рассказала. Весь минувший вечер обретал разнообразные тонкие смыслы.

Первый поцелуй, думала раньше Жюль, должен притянуть тебя к другому человеку; магниту и металлу положено, соприкоснувшись, слиться и расплавиться в обжигающее серебристо-алое варево. Но этот поцелуй ничего подобного не сотворил. Жюль хотелось тотчас рассказать все это Эш. Она сознавала, что так и рождается дружба: один человек открывает странный момент, а другой решает просто выслушать, и не воспользоваться этим. Их дружба началась в ту ночь и крепла в последующие дни, становясь полновесной и важной, ничуть не похожей на те приятельские отношения, которые Жюль заводила прежде в Хеквилле. Издалека она размышляла о девочках, с которыми там дружила, — об их мягкости, верности; ее удручала мысль, что они считали ее одной из них. Она видела, как все они идут строем к своим шкафчикам в школе. Шелестят их вельветовые джинсы, волосы заколоты, или стянуты резиновыми ленточками, или распущены и лихо завиты. Все вместе, незаметные, невидимые. Она словно прощалась с этими другими девочками сейчас, здесь, в вигваме, где на ее кровати сидела Эш Вулф. Но зарождающуюся дружбу с Эш пока что притормозило присутствие Кэти Киплинджер, которая встала посреди вигвама, сбросила свой большой хитроумный бюстгальтер и выпустила на волю пару по-женски увесистых грудей, отвлекая Жюль мыслью о том, что внутри конусообразного строения эти шары явно не к месту, как квадратный колышек в круглой дырке. Жюль хотелось, чтобы Кэти тут вообще не было, и чтобы Джейн Зелл тоже не было, и вечно хмурой Нэнси Манджари, которая порой играла на виолончели так, будто исполняет траурную музыку на похоронах ребенка.