Дженни Хан - С любовью, Лара Джин

Провожая меня домой, Питер говорит:

– Дипти клевая. Макларену повезло. Но сомневаюсь, что они останутся вместе. Скорее всего, съездят друг к другу разок, а к Рождеству расстанутся.

Я останавливаюсь.

– Жестоко так говорить.

– Почему? Это честно.

Я поворачиваюсь к нему лицом, соленый ветер развевает мои волосы вокруг лица.

– Ну ладно, если ты решил говорить честно, я тоже буду честна. – Питер выгибает бровь и ждет продолжения. – Сегодня ты вел себя как придурок. Неуверенность в себе тебе не идет, Питер.

– Я? Не уверен в себе? – Питер презрительно фыркает. – Из-за чего? Из-за Макларена? Да ладно. Ты видела, как он запросто залез в холодильник и сожрал мою морковку?

Я снова иду вперед.

– Морковка – это такая ерунда!

Он догоняет меня трусцой.

– Ты же знаешь, что мне нужно прийти в форму для лакросса!

– Это просто смешно, Питер! – Мы стоим перед моим домом. Гнев заметно ускоряет шаг. – Спокойной ночи. – Я разворачиваюсь и поднимаюсь по лестнице. Питер меня не останавливает.

НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО Я НЕ УВЕРЕНА, поссорились мы с Питером или нет. Прошлый вечер выглядел как ссора, но я не знаю, кто на кого должен сердиться. Чувство неприятное.

Я не хочу на него сердиться. Первого июля я уезжаю в Корею. У нас нет времени на глупые ссоры из-за морковки и Джона Амброуза Макларена. Дорога каждая оставшаяся секунда.

Я решаю приготовить тосты по-французски в качестве перемирия. Это его любимый завтрак, если не считать пончиков. В кухне находится коробка сахара, молоко, полбуханки хлеба, пара яиц. А вот корицы нет. А она необходима.

Я беру ключи от машины Пэмми и еду на маленький рынок неподалеку, где покупаю корицу, масло, дюжину яиц и новую буханку белого хлеба – раз уж я берусь за тосты, можно приготовить завтрак всему дому Питера. В последнюю секунду я добавляю пакет морковки.

Все в доме мальчиков еще спят. Сам дом выглядит еще хуже, чем вчера: везде бутылки из-под пива, пустые пакеты из-под чипсов, плавки сохнут на мебели. В раковине навалена грязная посуда, и мне приходится отмывать миску и лопатку от старой яичницы, прежде чем приступить к готовке.

Хлеб свежий, и первая порция разваливается в молоке, но с третьей попытки я осваиваюсь и окунаю хлеб всего на несколько секунд, прежде чем бросить на сковороду.

Мальчики стягиваются в кухню, и я готовлю новые и новые тосты, пополняя стопку. Питер спускается последним. Я предлагаю ему кусочек, хороший, хрустящий, но он качает головой и говорит, что у него диета. При этом он не смотрит мне в глаза. Он просто не хочет есть то, что я приготовила.

Я не задерживаюсь после завтрака, и Питер не пытается меня остановить. Дома я бужу Крис, пока еще одетую в то, в чем она была вчера.

– Внизу тебя ждут французские тосты, – говорю я. Я привезла ей то, что отложила для Питера.

Вечером один из соседних домов устраивает шашлык. Наш дом приносит контейнеры с неоново-желтым картофельным салатом и все оставшиеся кулеры с вином. Это наш последний вечер, так что мы выгружаем все из холодильника.

На веранде я болтаю с Кайлой и Эмили Нассбаум, одной из подруг Женевьевы. Всю неделю я редко видела Женевьеву, потому что она здесь с друзьями по церкви и в ее доме живут ребята из разных школ. Эмили спрашивает:

– Вы с Кавински правда собираетесь остаться вместе?

Сейчас я и сама не знаю; прошлым вечером мы едва обменялись парой слов. Конечно, я этого не говорю: все, что я скажу Эмили, дойдет до Женевьевы. Может, Джен и не заинтересована больше в Питере, но наша ссора все равно доставит ей удовольствие.

– Да, мы остаемся вместе, – говорю я. – Северная Каролина не так далеко от Вирджинии.

Кайла потягивает ром с диетической колой через трубочку и косится на меня.

– Знаешь, Лара Джин, ты интересная. Ты кажешься застенчивой и инфантильной, но на самом деле уверена в себе. Это комплимент, если что.

– Спасибо, – говорю я.

Мне кажется, что если про комплимент нужно говорить, что это комплимент, то что-то определенно не так. Я отпиваю напиток, который сделала мне Крис, и едва не выплевываю: настолько он крепкий. Она назвала это «Ширли Темпл [42]для взрослых».

– Понимаю, почему ты нравишься Кавински, – сказала Кайла. – Надеюсь, все получится.

– Спасибо.

Эмили ставит ноги на сиденье моего стула и говорит:

– Если бы Блейк меня бросил, я бы с ума сошла. Это было бы катастрофой.

– Ну, вы двое очень крепко связаны. Наверное, поженитесь сразу после колледжа.

– Ни за что, – говорит Эмили, но она явно довольна.

– Вы все будете учиться вместе, это другое. – Кайла задумчиво смотрит на меня. – Мне кажется, я бы не справилась с отношениями на расстоянии.

– Почему нет? – спрашиваю я.

– Мне нравится видеть парня каждый день. Не гадать, чем он занят. Это… собственнические замашки, наверное. Но еще я не хочу обсуждать, как прошел день вечером: я хочу быть частью его жизни и чтобы он был частью моей. – Она хрустит льдинкой.

Так случилось со мной и Марго, когда она уехала в колледж. Расстояние накатывало медленно, как морская вода просачивается в лодку, и мы этого даже не замечали. А потом ты обнаруживаешь, что уходишь под воду. Мы справились, но мы сестры. Сестры всегда находят путь друг к другу. С парнями, наверное, иначе. От мысли о том, что такое может случиться со мной и с Питером, мне становится очень грустно. Как это предотвратить? Разговаривать каждый день? Навещать друг друга хотя бы раз в месяц? Он сам сказал, что в его жизни будет полно дел, особенно лакросса. Он уже меняется: здоровая диета, постоянные тренировки. И мы ссоримся, а мы никогда по-настоящему не ссорились, так, чтобы потом не помириться. Так что теперь? Как решить, что будет следующим шагом?

Через несколько минут, когда Эмили и Кайла начинают обсуждать, стоит ли вступать в сестринство, я сбегаю и ищу Питера. После этого разговора и вчерашней ссоры я хочу просто быть с ним рядом, пока это еще возможно. Я нахожу его в компании парней, разводящих костер. Я так хочу, чтобы все стало как прежде. Делаю глоток «Ширли Темпл для взрослых» для храбрости. Наши взгляды встречаются, и я говорю одними губами: «Хочешь уйти?». Он кивает. Я иду обратно в дом, и он следует за мной.

Я снова потягиваю напиток, и Питер спрашивает:

– Что ты пьешь?

– Крис что-то намешала.

Он забирает мой стакан и выкидывает в кусты.

Мы молчим всю дорогу, слышен только плеск волн. Похоже, мы оба не знаем, что сказать, потому что понимаем: проблема не в Джоне Амброузе Макларене и не в морковке.

Наконец я слышу приглушенный голос Питера:

– Ты еще сердишься из-за вчерашнего?

– Нет.

– Хорошо, – говорит он. – Я видел, что ты купила мне морковь. Извини, что не стал есть твои тосты.