Вадим Саралидзе - Орфей курит Мальборо

Как-то в начале девятнадцатого века развлечения ради он подбросил молодой англичанке трактат Луиджи Гальвани, в котором тот описывал свои опыты по оживлению человека при помощи электрического тока. Эти полумифические истории произвели на юную леди такое сильное впечатление, что в результате появился нашумевший роман «Франкенштейн». Виктор прочел его и сразу подумал, что похож на главного героя – такой же одинокий, непонятый, творящий зло и беды.

Находясь на Земле в роли медиамагната Виктора Мамина, он томился от тоскливой скуки. Любовь, радость, азарт – живые человеческие чувства остались где-то в тринадцатом веке. Они исчезли во время штурма Константинополя, когда стрела защитника крепости пробила доспехи и вонзилась в горло, забрав его человеческую жизнь. Воскрешенному силой Мома Виктору приходилось предпринимать чудовищные усилия для того, чтобы изображать страсть к наживе, интерес к бизнесу и людям, окружающим его. А на самом деле ему больше всего хотелось прекратить эту пытку временем…

Однажды в приступе отчаяния Виктор стащил у пожилого и рассеянного немецкого аптекаря небольшой фиал, доверху наполненный мышьяком. Он немедленно принял всю дозу целиком, но это оказалось совершенно бесполезно: яд не подействовал. Единственным неожиданным эффектом, который ему удалось ощутить, оказался запах чеснока, преследовавший бывшего крестоносца еще довольно долго. Мом, который всегда замечал самые мелкие детали, даже поинтересовался тогда, не хочет ли Виктор отделаться от него, считая хозяина вампиром. Виктору удалось в тот раз удачно отболтаться, повернув разговор в плоскость глупых людских предрассудков. После этого он, заранее предвидя неудачу, попытался было утопиться в Рейне, но, продержавшись под водой с полчаса, понял, что абсолютно не нуждается в дыхании. После этого Виктор больше не предпринимал попыток самоубийства.

Он почти ничего не чувствовал, кроме опустошающей усталости – она была неизбежной расплатой за искусственное продление его земного существования – и страха перед своим повелителем. Больше всего его пугало то, что своенравный бог под горячую руку отправит его куда-нибудь далеко и навечно, как неудачливого Архелая. А это значит, что он, словно бессмертная аквариумная рыбка, будет навсегда заточен где-нибудь в космосе.

За сотни лет службы Мамин всего лишь несколько раз видел часть лица своего божества. Зрелище было ужасно тем, что лица в привычном смысле у бога как будто бы и не было. Черты его все время менялись, перетекая друг в друга и приобретая различные формы: нос, брови, рот двигались и вращались, как детская карусель с лошадками и тиграми. Неподвижными оставались только яркие, обжигающие лицо собеседника глаза. Этот дикий взгляд невозможно было выдержать – Мом был единственным существом, умеющим причинять Виктору настоящую боль.

Сегодня Мом был расположен разглагольствовать. Он упивался своим могуществом:

– Вы ведь в курсе, что я уничтожил всех этих неудачников? Я имею в виду Верхний мир, то, что люди раньше называли Олимпом. Во всяком случае, в Верхнем теперь больше никого нет. Если честно, Виктор, они меня просто достали – сплошная мыльная опера, так, кажется, называется этот низкий жанр? Все попеременно спят друг с другом, потом начинают интриговать, хитрить, врать. Да еще и людей из этого вашего Живого мира в свои дрязги стали втягивать! Позорище, а не боги… К тому же им казалось, что я слишком жесток. Но ведь я начинал как бог-пересмешник! Да, мне нравилось дразнить их, издеваться, высмеивать! Возможно даже, что кого-то из них я больно ранил. Мне казалось, что всем понятно, насколько они смешны и слабы! Что их Олимп уже давно никто, даже глупые человечки на Земле, не принимает всерьез! Что это всего лишь мелкая, тщеславная кучка, которую не интересует ровным счетом ничего! Ни-че-го, Виктор! Но они, эти «великие боги священной горы Олимп», мешали мне.

Мом очень смешно произнес последние слова. Виктор понял, что как пересмешник его повелитель был по-настоящему хорош! Он даже залюбовался было удивительной пластикой его рук и волшебным изменением тембра обычно скрежещущего голоса. Но быстро вспомнив о необычной жестокости божества, втянул голову поглубже. Тем временем Мом продолжал, все больше распаляясь.

– Мне, в отличие от этих импотентов, уже тогда стало понятно, как именно следует обустроить все миры – Верхний, Живой и Нижний. Но объяснять что-либо этим тупицам было совершенно бесполезно. Я попытался, конечно, поговорить с Зевсом, но из этого ничего не вышло. Более того, этот развратный старикашка со своей поганой электрической зажигалкой в руках попытался меня изгнать оттуда. Меня, великого бога Мома! – его голос заскрежетал, будто кто-то начал резать пилой ржавый лист металла. – И заметьте: никто из Зевсовых прихлебателей, любовниц и любовников не встал на мою сторону! Ни Аполлон, ни Афродита, ни Гермес – никто! И тогда я решил уничтожить их всех и остаться в одиночестве. Как видите, мне это удалось, и вот теперь я здесь, в Живом мире, наслаждаюсь и развлекаюсь. Но с Нижним миром не все так просто.

– Великий Мом, у меня нет слов, чтобы выразить восхищение вашей мудростью и могуществом! – Виктор сложил руки лодочкой, поднес их к подбородку и вновь склонил голову в покорнейшем из своих поклонов. Он знал, что его хозяин крайне тщеславен. При любом удобном случае он как опытный слуга старался продемонстрировать господину свою никчемность и выразить глубочайшее почтение. Сегодня же, когда его повелитель был настолько откровенен, демонстрация такого раболепия была особенно важна.

– Скажите, великий Мом, а что дальше? Никогда не поверю, что с вашим невероятным гением и великой мудростью это состояние полностью удовлетворяет вас! – Виктор рисковал, но чувствовал, что этот риск оправдан. Впервые за сотни лет ему представилась возможность узнать о планах самого бога!

– Вы правы, конечно, мой верный слуга! – Мом был польщен столь сладкой лестью. – Действительно, пора двигаться дальше.

– И что же нам предстоит сделать, мой повелитель?

– Для начала надо бы разобраться с Живым миром. Он мне не нравится, Виктор!

– Чем, господин?

– Абсолютно всем! Мне страшно надоело смотреть на всю эту кучку отбросов, именуемую человечеством. Пора заканчивать.

– Как, великий? Что вы задумали?

– Я подкинул им недавно еще одну опасную игрушку – виртуальный мир. Пусть поиграются еще чуток. Очень скоро эти твари совсем перестанут различать, где их жалкая реальность, а где – воображаемая.

– И что потом, повелитель?