Дебора Чайл - Конни и Карла

Карла неприятно удивлена. Интересно, что она дальше собирается придумать? Того и гляди, предложит пойти на обертывания в салон Наташи!

— Не пытайся навязать мне все эти лос-анджелесские штучки, — предупреждает Карла. — Мы с тобой и так в порядке, в лучшей форме, чем кто-либо здесь.

— Я только хотела сказать…

— Все эти женщины приходят к нам на представление, и мы становимся для них настоящими идолами — знаешь почему? Да потому, что даже когда мы предстаем в виде мужчин, в нас больше чисто женского уважения к своему телу, чем в них всех, вместе взятых. Так что, парень, по-моему, у тебя просто крыша едет, если ты предлагаешь мне на диету сесть. — Сорвав с себя обтягивающий топ, Карла шагает в спальню. — Как мне надоели все эти шмотки в обтяжку! Как я устала все время носить эти подкладушки, от которых все время потеешь! Да сколько же можно скрываться и разыгрывать из себя извращенцев? Твой план абсолютно не работает. Теперь нам придется прятаться до конца своих дней!

Выслушав эту тираду, Конни заходит в спальню и спрашивает сестру:

— Что с тобой?

Карла тем временем копается в шкафу, вышвыривая вещи прямо на пол и пытаясь найти старую рубашку, в которой ей легко и свободно.

— Конни, я полдня провела в этом торговом пассаже, причем была там одна-одинешенька, без тебя! Люди только и делали, что глазели на меня. Я так больше не могу. Я хочу вырваться из этого кошмара.

Она проходит мимо Конни, и из прихожей раздается звук захлопнувшейся двери.

— Постой, не уходи! — кричит Конни ей вслед, но она уже одна в квартире, и никто ее не слышит.

— А я ей и говорю: «Милочка, в Лос-Анджелесе есть только два типа мужчин: либо швейцары-сводники, либо охотники за юбками». — Конни произносит кульминационную фразу тоном опытной проститутки, и публика покатывается со смеху.

— Конни, я тебя обожаю! — кричит мужчина в морской форме.

— Не искушайте меня, Капитан Хруст, — говорит Конни и многозначительно подмигивает. Развлекая публику, она то и дело посматривает на Карлу, которая пришла в «Хэндлбар» раньше нее. Все время с момента появления Конни в баре сестра ее просто игнорирует. Конни чувствует себя одинокой как никогда, и ей приходится прилагать неимоверные усилия, чтобы держать себя в руках и вести вечер как ни в чем не бывало.

Пианист играет увертюру из «Цыганки», и трансвеститы появляются на сцене, чтобы исполнить свой обычный номер, вихляясь и вращая бедрами. Неожиданно для всех Карла останавливается и подает пианисту знак, прося тишины.

Танцовщицы останавливаются, не закончив своих па, и смотрят в недоумении в сторону Конни. Та не меньше их удивлена и хотела бы знать, что задумала Карла. Впрочем, ждать и теряться в догадках им приходится недолго.

— Посмотрите-ка сюда. — Карла задирает подол платья и демонстрирует голые ноги чуть ли не до самой промежности. Показывая на свои ноги, она призывает зрителей: — Посмотрите на эти бедра. Что это такое? Это настоящие бедра, пышные, какие и должны быть у самой настоящей женщины.

Публика аплодирует, а Карла ухмыляется в сторону Конни.

— Я хочу сделать заявление.

— Карла, не надо! — умоляет Конни.

Карла не обращает на нее никакого внимания. Дождавшись, пока заинтригованная публика утихнет, она подается вперед и заговорщицким тоном выдает:

— Настало время, чтобы все это узнали. Я… я… я люблю поесть!

Еще один взрыв аплодисментов, громче, чем прежде. Конни, чуть не упавшая в обморок от напряжения, может слегка передохнуть.

— Так вот, скоро у нас тут можно будет вкусно поесть. Мы закончим ремонт и станем самым настоящим шоу-рестораном, — говорит Карла.

Зрители встречают это объявление новыми аплодисментами и приветственными криками.

— Вот что нужно Америке. Давайте вкусно есть и смотреть шоу. Все мы, девушки, изнуряем себя, стараясь стать все тоньше и тоньше — без бедер, без грудей, — тоньше и тоньше, пока не начинаем выглядеть как мальчики-подростки. А вот скажите мне: разве этого хотят мужчины? Неужели они хотят мальчиков-подростков? Нет, подруги, они хотят настоящих женщин! — Карла крутит задом и фокстротным шагом пересекает сцену.

Публика подбадривает ее громогласными аплодисментами. Несколько женщин встают и поднимают бокалы в знак солидарности. Девушки продолжают разыгрывать шоу, как будто от этого зависит их жизнь. Вот только за весь вечер Карла не сказала Конни ни единого слова и даже ни разу не посмотрела в ее сторону.

Конни ощущает себя как в кошмарном сне, который никак не хочет кончаться. Еще никогда ей не было так одиноко и тоскливо. Карла — ее кузина, ее сестра, ее лучшая подруга и партнерша по сцене. Конни понимает, что не сможет жить без общения с Карлой, без ее поддержки и помощи. Она просто задохнется, как если бы ей перекрыли кислород.

Час идет за часом, шоу заканчивается, наконец все зрители и актеры расходятся по домам, и вот они остаются вдвоем в своей гримерной. Карла по-прежнему молча собирает сумку. Из бокового кармана выпадает лист бумаги. Конни поднимает его и видит первую строчку: «Дорогой Майки». Она кладет листок обратно в сумку, не читая дальше.

Уже собираясь открыть двери, Карла внезапно оборачивается и говорит:

— Конни, поверь, я действительно рада тому, что у нас появилось свое шоу и все здесь так здорово сложилось, но скажи, кому нужен успех, если его не с кем разделить? — На мгновение она умолкает, явно ожидая от Конни ответа. Другое дело, что теперь Конни не знает, что сказать. Ее больно резанули слова Карлы: «Успех не с кем разделить».

То есть как это не с кем? А как же она? Разве до сих пор они не делили поровну все, что с ними происходило?

— Ладно, пока, дома увидимся, — говорит Карла.

Конни, закусив губу, не может вымолвить ни слова. После ухода Карлы она собирает свои парики и косметику. Потом проходит через бар и говорит на ходу:

— Спокойной ночи, Стэнли.

Открыв входную дверь, Конни делает шаг на улицу и наталкивается прямо на Джеффа — в который раз. Не столько потеряв равновесие, сколько уже по привычке они оба падают на тротуар. Разумеется, такая ставшая уже традиционной встреча не может не рассмешить обоих.

— Ну вот — все как всегда. Мне придется купить мотоциклетный шлем на то время, пока ты в городе, — давясь от смеха, говорит Конни и поднимается на ноги.

— Я думаю, это мой стиль: пришел, увидел, уронил, — тоже со смехом говорит Джефф.

— Как ты сказал? «Пришел, увидел, уронил»? Мне нравится! Я у тебя этот прикол позаимствую! Продашь или так авторские права уступишь?

Джефф встает и помогает Конни собрать выпавшие из сумки вещи. Он удивленно замирает, когда совершенно случайно у него в руках оказывается женский гигиенический тампон, а потом протягивает его Конни с выражением растерянности на лице.