Мейв Бинчи - Музыка дождя

Они услышали шум и голоса, доносившиеся снизу. Это пришла Хелен. Она не хотела входить через обычную дверь, чтобы не причинять людям беспокойства, поэтому решила воспользоваться черным ходом. Но там стояли коробки с вином, которые не давали ей открыть дверь. Филиппа налила ей чай и отправила наверх.

Как только Хелен вошла в комнату, они поняли, что что-то было не так. Анна надеялась, что можно было обойтись без обсуждений.

— Хелен, разве мама не прекрасна? — закричала она.

— Прекрасна, — рассеянно сказала Хелен.

— И Брендон вот-вот появится.

— Он будет здесь жить? — спросила Хелен.

— Нет, мы решили, что будет лучше, если он поживет у меня. Я ему оставила ключ под горшком. Он становится взрослее, лучше понимает многие вещи.

— Какие вещи? — уточнила Хелен.

— Все вещи.

— То есть он тут спать не будет?

— Нет, не думаю, что он будет даже думать об этом… — начала было Дейдра.

— В любом случае в его комнате папа сделал свой кабинет…

— А моя комната еще не стала кабинетом?

— Конечно нет, а почему ты спрашиваешь?

— Думаю, что я останусь сегодня на ночь, — сказала Хелен. — Если это, конечно, не доставит вам неудобств.

Анна была поражена. Так Хелен решила уйти из монастыря и сказать об этом сейчас. Сейчас, за час до серебряной свадьбы родителей. Анна посмотрела на свадебные костюмы, висевшие на двери. На папином была длинная веревка. Может, она сможет накинуть ее на Хелен, чтобы связать и запереть ее тут? Или это причинит еще больше хлопот? Сложно сказать.

Ей не пришлось претворять свой план в жизнь, потому что приехал Брендон. Он быстро взбежал наверх, ему навстречу выбежала мама и сестры. Загорелый, красивый, в синем пиджаке, ослепительной рубашке и необычном галстуке, он выглядел великолепно.

— Я решил, что серебряный галстук будет как раз кстати, — сказал он.

Дейдра смотрела на сына с гордостью. Сегодня не придется извиняться за него и объяснять, кто он такой. И людям будет приятно смотреть на него, они не станут отшатываться с отвращением. Она на такое и не надеялась.

Десмонд пришел заранее, чтобы принять душ и переодеться, и был готов за пять минут до начала церемонии. Филиппа сказала, что они выглядят прекрасно и что все под контролем.

Она убеждалась, что успокоить хозяйку и ее семью можно, если тщательно спланировать меню.

Все собрались в гостиной. Двери в сад открыли для приема гостей. Анна смогла найти что-то подходящее для Хелен среди маминых вещей. Это оказалась обычная зеленая юбка и кремовая блузка с напуском. Такой наряд даже можно назвать простой монашеской одеждой, если Хелен захочет. Но и просто мирской одеждой это тоже можно назвать.

Гости могли прийти в любую минуту. Дойлы ответили отказом на предложение Филиппы выпить что-нибудь, сказав, что им надо быть трезвыми.

Филиппа заметила, что между ними не было близости. Они не сжимали руки друг друга и не говорили: «Ты только подумай — серебряная свадьба!» Они не радовались друг другу в этот праздник.

Первой приехала бабушка О’Хейген. Дейдра внимательно вглядывалась в такси, ожидая увидеть там Тони. Но, к счастью, мама решила прийти без сопровождения. И как только они поприветствовали ее, подъехала машина Фрэнка и Ренаты Квигли. От Карло и Марии прибыл целый фургон с цветами и пожеланиями всего наилучшего. Об этом накануне побеспокоилась секретарь Фрэнка, оставив в кабинете Карло Палаццо записку с уведомлением.

Когда Весты увидели, что гости прибывают быстро, они тоже решили присоединиться. За ними приехал отец Херли, которого подвез его друг отец Хейес.

— Отец Хейес не хочет зайти и выпить что-нибудь? — спросила Дейдра.

Отец Хейес соблазнился только на стаканчик шерри. Он сказал, что в мире, где к браку не относились серьезно, очень приятно встретить пару, которая так долго живет вместе.

— Да, конечно. — Дейдра была польщена комплиментом.

И тут приехала Морин Бэрри.

Должно быть, она оставила такси на углу Розмери-Драйв и дошла пешком по тропинке до ворот. Все гости собрались в саду, погода в этот осенний день стояла превосходная.

Казалось, Морин ждала, что все взгляды будут прикованы к ней, хотя ничего особенного на ней не было. Шелковый костюм лимонного цвета и черный шарф хорошо смотрелись на этой высокой и стройной женщине. Ее волосы блестели, как будто она только что сошла с обложки рекламы шампуня. Она уверенно улыбалась то одному, то другому.

Морин сказала нужные слова. Да, она действительно видела сегодня утром Брендона с огромным зеленым пакетом. В том пакете, очевидно, было то, что он надел на праздник. Весьма неплохо, но как бы он мог быть красив, если бы его одевал профессионал.

И как удивительно — это и в самом деле была Эйлин О’Хейген, которую она видела с тем странным мужчиной. Неужели великая миссис О’Хейген завязала отношения? Как это понравится ее отцу, когда она расскажет ему обо всем.

Она поцеловала свою подругу и похвалила ее прекрасное платье. В глубине души она недоумевала, как могла Дейдра опуститься до банальных лилий. Это был наряд для мамы невесты. А Дейдра заслуживала лучшего, она могла бы выглядеть сногсшибательно. Да и платье, должно быть, стоило недешево.

Дочери Дойлов тоже выглядели не лучшим образом. Хелен была в юбке и блузке, наверное, это было единственное, что позволяло ей носить ее положение монахини, — домашняя одежда. Анна выглядела очень ярко: весь ее наряд был в морской тематике, а полоски белого красовались где только возможно: на воротнике и манжетах. Так можно было нарядиться на детский утренник.

И Фрэнк.

— Ты чудесно выглядишь, Фрэнк. Сколько лет, сколько зим.

— Не может быть, чтобы ты совсем не изменилась, — сказал Фрэнк, пародируя ее интонации.

— Рената, это Морин Бэрри, мы с ней были свидетелями двадцать пять лет назад на свадьбе. Морин, это Рената — моя жена.

— Рада познакомиться с вами.

Обе женщины быстро окинули друг друга взглядом.

Морин увидела девочку с простым лицом, но красиво одетую, накрашенную и с восхитительными украшениями. Если эта золотая цепочка действительно была золотой, то она стоила нескольких домов на Розмери-Драйв.

— Фрэнк говорил мне, что у вас очень успешно идут дела, несколько модных магазинов… — Рената говорила так, словно выучила речь. У нее был очень милый акцент.

— Он преувеличивает — всего пара небольших магазинов. Но я подумываю о том, чтобы открыть новые. Не в Лондоне, возможно, в Беркшире.

— Мне жаль, я слышал, твоя мама умерла, — сказал Фрэнк, понизив голос.

— Да, это было очень печально. Она была такая жизнерадостная, могла прожить еще много-много лет, как миссис О’Хейген, — вздохнула Морин, кивнув в направлении мамы Дейдры, вокруг которой собралась группа людей.