Олег Ермаков - Песнь тунгуса

А куда ушла энэкэ Катэ?..

Внезапно Мишка увидел, как два парня в черных заячьих шапках остановились перед пожилым мужчиной в пальто с каракулевым воротником и в бобровой шапке, рука одного резко дернулась, шапка отскочила к заснеженному окну на первом этаже, и парни быстро пошли дальше, затерялись в снегу и толпе. Мишка поравнялся с мужчиной. Тот прижимал ладонь к лицу. Отнял — и Мишка над бровью увидел глубокую рану. Мужчина ошеломленно таращился на Мишку, на других прохожих, на окровавленную ладонь.

— Что это?.. Зачем они? — растерянно говорил он.

— Ого, чем-то тяжелым приложили, — бросил на ходу кто-то.

Прохожие не останавливались возле пожилого мужчины с растрепанными седыми волосами в крови и снегу.

Мишка нагнулся и, подобрав, подал ему шапку. Но тот не замечал. Хлопал глазами, хватал воздух со снегом ртом.

— Снегом надо, — сказал Мишка.

Мужчина посмотрел на Мишку и как-то оскалился.

Кровь уже текла ему за шиворот, на шарф и воротничок рубашки. Мишка направился было к окну, чтобы собрать с него чистого снега.

— Где… моя шапка?! — воскликнул мужчина.

И тут чья-то тяжелая рука толкнула и припечатала Мишку к мокрой стене дома.

— Стоять! — резко приказали ему.

Мишка пытался оглянуться, но рука сильнее его прижимала. Так что Мишка выронил шапку.

— Подними! — приказал тот же голос.

Мишка нагнулся и взял шапку. Наконец он сумел оглянуться и увидел высокого скуластого мужчину в зеленой куртке, белой лыжной шапочке.

— Эй, чего вы паренька скрутили?

— Проходите мимо.

— Да ладно, я видел с той стороны. Мужика два гопника побили. Паренек мимо шел.

— Он на вас напал?

— Нет… Где моя шапка?..

— Пацан может на подхвате у них. Вызовите милицию, вон телефон.

— На каком подхвате?

— Мне «скорая» нужна… кровь остановить…

За Мишку заступался длинноволосый парень с намотанным поверх куртки шарфом и зачехленной гитарой за плечом.

— Я говорю, вызови милицию и «скорую», — повторил скуластый мужчина, крепко державший Мишку.

Длинноволосый направился к телефону-автомату. Снял трубку и тут же ее повесил, огляделся и пошел прочь. Мужчина в лыжной шапочке выругался. Снег под их ногами был забрызган кровью. Люди спешно проходили мимо, быстро оглядывая участников этой сценки.

— Пошли, — приказал мужчина и потащил за собой Мишку. — Мы сейчас, — бросил он пенсионеру с окровавленным лицом.

Мишке ничего не оставалось, как последовать за ним. Мужчина открыл какую-то дверь. Мишка не успел прочитать надпись на табличке.

— Где здесь телефон? — громко крикнул мужчина в коридоре. — Вызовите милицию и «скорую»!

Мишка видел его серые с зеленцой глаза, узкие, острые, с бешенинкой и боялся, что в этом коридоре никто не появится никогда…

Ни одна из дверей не открылась. Но в это время послышался вой сирены с улицы, и мужчина повернул назад, дернул за шиворот Мишку. Они снова вышли на заснеженную улицу. К месту происшествия подъезжала «скорая помощь», прохожие оглядывались. Кто-то перебегал дорогу перед «скорой» и, уворачиваясь, неловко выскочил на тротуар и грубо толкнул скуластого мужчину. Тот резко обернулся и воскликнул:

— Э, полегче!

В этот момент Мишка и почувствовал, как хватка ослабла, и он как-то мимо воли взял и вывернулся. И тут же побежал через дорогу в хлопьях снега. Завизжали тормоза, раздались гудки. Мишка припустился быстрее, лавируя среди машин.

— Сучонок! — раздавалось сзади.

Тот мужик за ним гнался. Оказавшись на другой стороне, Мишка побежал в обратную сторону, в сторону улицы Тимирязева, где находился его техникум, куда же еще в этом городе ему оставалось бежать? Свернул в подворотню, пробежал вдоль пятиэтажного жилого дома с детской площадкой во дворе и железным контейнером с мусором. Оглянулся. И сразу увидел лыжную белую шапочку с тонкими красными полосками. Опустил глаза и заметил бобровую шапку в своей руке. Крепко ее сжимал. Мишка хотел бросить шапку, но пожалел хорошую вещь — увидел какой-то железный торчащий столб и нахлобучил шапку на него, а сам побежал дальше.

Скуластый мужик гнался за ним сквозь мокрый снег. И это было похоже на какой-то сон. Мишке мгновенно показалось, что такую погоню он однажды и видел во сне. Или о ней ему рассказывала бабушка Катэ.

Она пела, что будет снег, мокрый крупный снег в большом городе, кимэ, кимэ, кимэнин.

Кимэ, кимэ, кимэнин, — это был запев белого журавля.

Вот он как будто и летел сквозь этот город, роняя перья.

Кимэ, кимэ, кимэнин!

А Мишка бежал, как клыкастый олень из рода кабарги.

Энтэни, энтэни, энтэр-энтэнин!

И за ним мчался Скуластый.

Кингир-кингир кингирдэнин! Да еще так: дынгды-дынгды!

О-ё, страшно. Мишка бежал, как тот олень из бабкиного сказания о героях-охотниках и лютых врагах, ловивших арканом оленя, сдиравших с него живого шкуру и смеявшихся над ним потом, глядевших, как он мечется в дикой боли. У этих врагов было имя: чангиты. У поверженного соперника они вырывали сердце и тут же его ели.

Мишка бежал, споткнулся, поехал по снегу, тут же вскочил, побежал дальше. А в голове мелькнуло про одного героя, который бежал, бежал, упал, ударился лбом о камень и взвился ястребом. Только он не убегал, а гнался за небесной девой. Герои не убегают. Эх, Мишка…

Но Мишка уже остановиться не мог, энтэни, энтэни, энтэр-энтэнин!

И Скуластый бежал во всю прыть, тоже не хотел упускать добычу, кингир-кингир кингирдэнин! Да еще: дынгды-дынгды!

Мишка видел какие-то лица, испуганное женское с яркими губами, отороченное пушистым голубоватым мехом, лицо веснушчатого мальчишки в вязаной шапке с радужным помпоном. Какая-то пожилая женщина в испуге отшатнулась. А в другом месте прочь порхнули голуби.

Мишка вспотел, убегая. И даже в какой-то момент почувствовал что-то вроде удовольствия от бега сквозь снег и чужой город. А он уже бежал по местам совершенно незнакомым. Сбился со счета, перебегая улицы, дворы с мусорными контейнерами, детскими железными горками, заледеневшим бельем на веревках, натянутых меж столбов.

Кингир-кингир кингирдэнин! Дынгды-дынгды!

Энтэни, энтэни, энтэр-энтэнин…

Дынгды-дынгды!

Энтэр… энтэнин… энтэ…

Фух, заморился Мишка, сиганул за угол, побежал через скверик и выскочил к Ангаре. Оглянулся. Среди заснеженных деревьев мелькает лыжная шапочка безумца. Ведь только безумец будет столько гнаться за мальчишкой. Скуластый его из виду не упускает. Ангара парит сквозь ледяное крошево. У берегов лед крепкий. Мишка съехал с берега на лед. Скуластый на мгновенье остановился — и тоже вниз соскочил.

С ночи в Ангару нагнало ломаного льда из Байкала. Торосы вставали и рушились посередине, над рекой стоял неумолчный шорох. Это была песня зимней Ангары: шшшррр-ахх! Шшшшррр-ах, ах! Хруст и шорох и были ее песней, выдыхаемой вместе с морозным паром из черных трещин, водоворотов. Шшшшрр-ахх! Шшш-ррр-ахх! Хыххы. Ангара шуршала, как великая змея, трущаяся старой шкурой о камни. Но до весны еще было о-ё как далеко! Мороз ее жалил и охватывал своими оковами. Шшшрраххх! Шшшрраххх!