Франц Фюман - Двадцать два дня или половина жизни

Восточный вокзал, перрон «А», экспресс «Север — Юг», 23 час. 45 мин. Ночью этот вокзал всегда кажется удивительно уютным: черная ночь, мягкий свет фонарей, стальной купол неба покоится на прочных опорах и голуби спят в своих укромных гнездах. По небу тянутся молочно-белые упругие облачка, укрощенные драконы фыркают в упряжках, и вечные недруги — волк и овца, лев и теленок, пантера и газель — без ненависти и страха обнимают друг друга и сердечно желают друг другу всего самого лучшего; бог совсем рядом, до него рукой подать, и божественный порядок — понятен: у архангела красная шапка, у ангела-хранителя красный шарф, змию доступ сюда закрыт и даже прокопченный черт трудится на благо остальным. И как хорош тот новый мир [3] «…И как хорош тот новый мир…» В. Шекспир, «Буря», V акт, сцена 1. Перевод М. Донского. (Шекспир. Собр. соч., т. VIII, стр. 205. «Искусство», М., 1960.) …

Пожалуй, не хватает только пальм.

Проявления национального характера в минуты прощания: немец, по-моему, облагораживается.

Навязчивая идея: боязнь оказаться в одном купе с человеком, который только что защитил диссертацию на тему «Эпический театр и драматургия Бертольта Брехта».

Вздох облегчения: второй диван поднят.

Рядом, за дверью открытого купе, два генерала, воротники мундиров у них расстегнуты. Один читает газету — удивительное зрелище. Легче было бы представить себе, что он читает книгу, это традиционнее. Газета вносит момент отчуждения. Почему?

Мне кажется, я знаю.

И конечно, как молния, воспоминание: в лагере для военнопленных генерал выскребывает котел из-под каши. Сейчас его очередь, и он так глубоко влез в котел, что оттуда торчат только его ноги в брюках с лампасами — на фоне пустынного бледно-серого неба; с тех пор я перестал считать генералов богами.

Ejaculatio ргаесох [4] Преждевременное извержение (лат .). носового платка, который разворачивается, хотя поезд еще не тронулся.

Стрелка вокзальных часов не скользит, скачет от минуты к минуте, и так деловито, что ее поведение кажется утешительным.

На перроне появляются, мысленно поплевывая в ладони, две уборщицы с огромными метлами (пожалуй, это подробность для моего «Прометея» [5] «…моего „Прометея“…» — имеется в виду книга для юного читателя, пересказ древнегреческих мифов, над которой в это время работал Фюман. , конец сцены в Меконе).

В моем представлении у Посейдона часто проявляются черты начальника станции; Аполлона я прекрасно представляю себе в этой роли, Гермеса и Ареса — по необходимости, а Гефеста, Аида, Диониса — ни в коем случае. И Зевса [6] Аполлон, Гермес, Арес, Гефест, Дионис, Зевс — боги древнегреческой мифологии. Аид — владыка подземного царства мертвых. тоже не представляю. Уж его никак: слишком важная должность для него.

И Прометею она не подходит, этот стал бы развлекаться играми, зато его брат Эпиметей был бы идеальной кандидатурой.

Интерьер с настоящими облаками.

Пронзительный свисток, как удар бича, и стеклянная стена вокзала перед моим окном бесшумно и привычно уплывает назад.

В коридоре высокая молодая румынка в сине-черном плаще и синем, как ночь, шелковом платке на черно-синих волосах над синими, подведенными черным глазами. А на перроне мужчина неопределенного возраста, очень болезненный и очень запущенного вида. Стоит, покачиваясь, на цыпочках, а его поддерживают два пошатывающихся парня; взволнованный так, что не может говорить, он белым облачком пара выдыхает пропитанный сивухой поцелуй; но женщина, вдруг всхлипнув, уже не отвечает ему.

«Красивый человек красив, собственно говоря, всего одно мгновение». Где только я читал эти страшные слова?

Стальными кошками мурчат колеса.

И полночь наступает вовремя… Взгляд на часы подтверждает: время движется секунда в секунду, как положено. И как хорош тот новый мир.

Таинственно пугающая мысль, что каждый день начинается в полночь, в час призраков, в час до первого часа ночи. Но еще таинственнее открытие, что это совсем не так: полночь начинается не в 0 часов, а в 24, в этом все дело… Старый день перетекает в новый, и мгновение, лишенное протяженности, длится целый час, сегодня еще продолжает быть вчера — и тогда мертвецы переворачиваются в гробах, а чуткие собаки воют от страха.

А что, собственно, такое — мгновение? Время, лишенное протяженности, как представить себе его? Лишенное протяженности пространство — следовательно, точка — есть площадь сечения между двумя протяженными пространствами. Но что пересекает линия времени? Меридиан? Он пересекает проекцию солнечной орбиты. Но как возможно представить себе вторую, иную линию времени? А если возможно, то какой мы представим ее себе? И еще: может ли мгновение, то есть точка во времени, хоть на миг существовать, как существует точка? Ведь мгновение — это всегда то, что еще наступит или уже прошло, середина между двумя границами, которые, сливаясь, лишаются середины, лишаются презенса и претерита [7] Презенс (грамм. термин) — настоящее время. Претерит (грамм. термин) прошедшее время в наиболее общем смысле, охватывающее все разновидности действия или процесса, предшествующие моменту речи. .

Существуют ли языки, в которых есть такие глаголы со значением только будущего и прошедшего?

А наречие для обозначения этого несуществующего — настоящего — «сейчас» (как «там» — для бесконечного)? Не правда ли, это тайна.

Линии, которые, пересекаясь, режут друг друга, — клуб садистов в геометрии.

Прощальная сцена пять минут тому назад примечательна, в сущности, тем, что прощалась, то есть уходила, женщина. Это новая, еще не развернутая мифологическая ситуация. В традиционной всегда мужчины покидают женщин, во всяком случае, я других примеров не знаю. Ариадна возвращается, а не уходит, Елену похищают, Кора [8] Ариадна, Елена, Кора — персонажи древнегреческих мифов. покидает, но не мужчину — она покидает мать.

Книга на дорогу: следуя оправдавшему себя опыту, полагалось бы каждый раз выбирать книгу, как можно более чуждую месту, куда едешь, например брать в Крым описание полярной экспедиции. Но что взять с собой в Венгрию, где перекрещиваются все мыслимые исторические и духовные линии? Я долго выбирал книгу, отбрасывая одну за другой; я уже решил было взять Библию, но в конце концов остановился на «Путешествии военного священника Аттилы Шмельцля во Флетц» Жан-Поля [9] Жан-Поль (псевдоним Иоганна Пауля Фридриха Рихтера, 1763–1825) — немецкий писатель, в творчестве которого сочетались идеи просветительства и сентиментализма. Здесь и далее упоминается его произведение «Путешествие военного священника Аттилы Шмельцля во Флетц». В этом и других произведениях Жан-Поля Рихтера мир предстает одновременно в своем реальном и фантастическом обличьях. — мне думается, несмотря на название, к Венгрии это не имеет никакого отношения.