Елизавета Александрова-Зорина - Треть жизни мы спим

Когда он выписался из больницы после операции, а химиотерапия и гормоны еще только предстояли, бывшая, из самых лучших побуждений, принесла ему стопку книг, психологические пособия для больных раком и рекомендации, как смириться со смертельным диагнозом, написанные, конечно же, теми, кто о смертельных диагнозах знает лишь понаслышке. В книгах давались советы жизнеутверждающие и бойкие, как и все советы, например, сделать список дел, которые нужно совершить или завершить, и действовать строго по пунктам, написать названия стран и мест, в которых мечтал побывать, и, закончив курс химиотерапии, не откладывая, паковать чемодан, если, конечно, после этого курса вообще останутся деньги хоть на один билет в любом направлении, и даже составить распорядок дня таким образом, чтобы с утра, для поднятия настроения, смотреть юмористические передачи, днем общаться с друзьями, а вечером, перед сном, записывать в дневнике прожитое, с условием, что это будет только что-нибудь положительное. Бывшая настаивала, а эта женщина умела быть настойчивой, и он пролистал все книги по диагонали, борясь с двумя желаниями, посмотреть их авторам в глаза и засунуть эти книжонки им туда, куда и стоило бы засунуть. Эта болезнь приносит потери, потери прошлого, всего, что ты так любил, и будущего, которого у тебя нет, потери всего ценного, родного, близкого, потери жизни, профессии, семьи, денег, в конце концов, если приходится продавать последнее, чтобы оплатить лечение, подчас безрезультатное, потери желаний, мечтаний, планов, и где, по мнению авторов проклятых книг, было черпать оптимизм, разве что в баночке с антидепрессантами.

Здоровому не понять больного, а больному здорового, осознал он еще в онкологическом центре, где встречались ему люди с судьбами, которые поставленный диагноз переехал, как трамвай перебегавшую улицу кошку, раскидав ошметки по сторонам. Певица с амелобластомой, злокачественной опухолью в нижней челюсти, проросшей уже во все мягкие ткани, ждала операцию, удаление зубов и части челюсти, после чего не смогла бы уже ни петь, ни пить, только через трубочку, ни показывать кому-то свое лицо, а ведь ей исполнилось всего тридцать, но уже была приговорена и ее жизнь, и ее мечта. Однажды днем, когда пациентам разрешалось гулять в больничном парке, певица устроила свой последний концерт, исполнив другим онкобольным и сбежавшемуся персоналу арию царицы ночи, каста диву и дважды, на бис, адио дель пассато, прощайте, прошлого красивые мечты, но когда к ней пришел палатный врач и сказал, что время настало и пора начинать, певица послала к чертям собачьим и врача, и операцию, и амелобластому, и, как говорят, отправилась прямо в больничном халате по улицам города, исполняя оперные арии, какие только знала, и со смехом отшвыривая деньги, что прохожие бросали ей под ноги, а конец этой истории затерялся в городских переулках, где певицу и видели в последний раз. Менеджер по продаже межкомнатных дверей, узнав, что у него, как и у его отца, а еще у родного дяди, отца брата, гепатоцеллюлярная карцинома, то есть рак печени, выбросил медицинскую карту вместе с направлением на дополнительные анализы в урну и отправился на работу, предпочтя сделать вид, будто нет у него никакой гепатоцеллюлярной карциномы, буду жить как жил и пить как пил, и никому ничего не расскажу, и это тоже был рецепт, каким образом совладать, хотя бы временно, с проклятым раком, а уж сколько менеджер по продаже межкомнатных дверей после этого прожил, и главное, как, оставалось только гадать. А еще был мужчина с лейкозом, летальность заболевания не выше десяти процентов, в автокатастрофах гибнет больше, который, выйдя из кабинета врача, поднялся на последний этаж больницы, открыл окно и прыгнул вниз, на больничную парковку, упав между машин, и на следующий же день, по приказу главврача, в онкоцентре заколотили все окна. Нет, здоровому не понять больного, повторил он вслух, вспомнив тело на парковке, которое спешно накрыли какой-то простыней.

Когда ей все же стало лучше, он принес немного еды из ресторана, и она наконец-то поела, сказав, что у всего изменился вкус, куриный бульон показался сладким, а кисель как вода, и он заметил, что в ее лице после болезни появилось что-то новое, что он пытался уловить, но так и не смог, хотя она снова улыбалась и шутила, что поражало его больше всего, и откуда только у нее силы на шутки. В супе ей попался перец, и, раскусив его, она широко открыла рот, чтобы остудить обожженный язык, моя няня говорила мне, что если загадать желание и съесть перчинку из супа, то оно обязательно сбудется. И что же ты загадала. Дожить до старости и съесть пирог с голубикой, какая разница, что загадывать, если это все равно не исполнится, а впрочем, всегда есть надежда, правда ведь. Давай договоримся, что ты начнешь потихоньку вставать с постели и ходить, хотя бы по номеру и с палочкой, а когда мы выберемся отсюда, то я, обещаю, что-нибудь обязательно придумаю, хотя бы насчет пирога с голубикой, и чего тебе так приспичило его съесть.

Сначала она не могла сделать и пару шагов, если он не держал ее, даже трость не помогала, но потом уже вставала сама, пять шагов от кровати до окна, шесть от стены до ванной комнаты, затем начала выходить в коридор, а он, оставляя дверь в номер открытой, прислушивался, как она стучит мягким резиновым наконечником трости по ковру, а затем, громче, по полу, и тогда он понимал, что она дошла до конца коридора и сейчас повернет в обратную сторону: тук, тук, тук. Им нельзя было долго оставаться в одном месте, за ними, дыша в затылок, шли полиция и смерть, и как только он понял, что она сможет выйти сама, без его помощи, из гостиницы и пройти еще пятьдесят метров до того места, где будет ждать такси, он взял портфель с деньгами и сказал ей, все, детка, пора. Достав приготовленный конверт, написал адрес бывшей, указав в качестве обратного гостиницу, все равно их здесь уже через десять минут не будет, наклеил марки, удобно, что теперь их не нужно лизать, как раньше, и вложил внутрь купленные бусы из сушеных ягод. Почтовый ящик был в холле, большой, синий, с прорезью, на нем было написано, что выемка писем проводится по вторникам и четвергам с одиннадцати до часу дня, а значит, завтра его письмо уже заберут. Он представил, как бывшая удивится, получив конверт, ведь в москве уже совсем не пишут писем, да и нигде, наверное, не пишут, зачем, если есть электронная почта, и почему-то подумал, что, когда он умрет, у нее останутся эти сушеные ягоды на нитке, и, не будучи сентиментальной, бывшая все же сохранит бусы на память, повесит на уголок зеркала в спальне и, глядясь в него, будет видеть их краем глаза, а значит, будет вспоминать его самого, и почему-то от этой мысли у него стало сладко во рту, словно он попробовал одну из ягод на вкус.