Миранда Джулай - Первый нехороший человек

– Во он прет-то как бешеный! – Она сделала пару кругов, затем спрыгнула.

Кейт погладила седло.

– Теперь ваша очередь, Шерил.

– Не стоит. Вряд ли у меня какие нужно права для вождения…

Кли подвела меня к этому гротескному жуку.

– На мотоцикле катались?

– Нет.

– Это проще. Залезайте.

Я залезла.

– Вот газ, вот тормоз. Развлекайтесь.

Я нажала на газ с малейшим возможным усилием. Кейт и Кли наблюдали, как я очень, очень медленно отъехала от обочины и далее, как женщина верхом на исполинской черепахе, постепенно покатилась по улице. Интересно было оказаться так высоко и не в закрытом пространстве. Я по своему кварталу в подобной вальяжной манере не перемещалась ни разу в жизни. Дома соседей смотрелись незнакомыми, почти обесцвеченными. Пум-пум мотора заглушал все обычные звуки: я находилась внутри шумового пузыря. Беззвучно лаяла собака, молодая мама в пляжной шляпе мазала кремом от загара вопившие лица двух карапузов. Пока я катилась мимо, они затихли. Близнецы. Я их прежде никогда не видела. Да вот видела все же.

Ты куда? – спросили они хором.

До конца квартала, кажется.

Но ты за нами вернешься?

Вернусь, но не сегодня.

Они приуныли, оба. Эдак оба они – Кубелко Бонди. Чего эта душа так давно кружит вокруг меня? Осталась юной или тоже стареет? И не разуверится ли она во мне рано или поздно? Неправильный вопрос – очевидно, это я разуверюсь. Просто привычка уже такая – как запоминать номера машин. Дурацкий тик, вот и все. Я нажала на газ, и мотовездеход рванул вперед, ревя до следующего квартала. Грохот вытряс из моей головы все. До чего волшебный способ перемещаться. Я всегда считала подобные машины игрушками необразованных людей, которым плевать на окружающую среду, но, может, они и не таковы. Может, это такая медитация. Я почувствовала связь со всем вокруг, а шум мотора удерживал меня на уровне пробужденности, к какому я не привыкла. Я просыпалась и затем просыпалась заново, а потом просыпалась еще больше. Неужели все неотесанное – на самом деле мистическое? А как же огнестрельное оружие? Я развернулась. Кли и Кейт были крошечные, но я их видела – они ожесточенно махали мне возвращаться. Я попыталась выжать газ до упора. В мгновение ока надвинулась на них, и они, вереща, бросились прочь с дороги.

Они захотели устроить вечеринку.

– Это не вечеринка. Это просто кое-кто из наших с Кли друзей из старших классов, которые теперь тут живут, – сказала Кейт. – Из старых одноклассников. Да? – Кли кивнула. Она неторопливо листала страницы журнала, вновь увлеченно не обращая на меня внимания.

– Я не могу позволить ничего такого, что обесценивает пространство дома, – сказала я. – У этого есть предел.

– Ценность дома не убавится точно, – сказала Кейт.

– Громкая музыка будет?

– Ни в коем случае, – сказала она. – Я вообще музыку не слушаю.

– А питие?

– Никакого.

– Вам предстоит потом прибраться.

– Обожаю прибираться; это, типа, у меня феня.

– Ну, тогда, думаю, маленькое собрание одноклассников – не беда.

– Я вот подумываю, может, прям сейчас? И, если честно, кто-то, глядишь, и будет пить. Но я им скажу, чтоб бутылки клали в бумажные пакеты, если хотите.

Сначала явилась большая компания шумных девиц. Затем – компания юнцов, и Кейт подключила свой телефон к моей стереосистеме – проводком, который принес кто-то из юнцов. Они убрали мои мексиканские сувениры с динамиков, что я оценила по достоинству. У меня зажужжал телефон. ОНА ТОЛЬКО ЧТО МИНУТУ ИЛИ ДВЕ ДЕРЖАЛА МОЙ НАБРЯКШИЙ ЧЛЕН, НО НИКАКИХ ДВИЖЕНИЙ.

Затем кто-то из юношей выкрутил звук до абсолютного максимума, из-за чего всем пришлось орать, чтобы говорить.

А дальше последовал непрерывный поток девиц и юнцов.

Затем я отправилась в гладильный чулан и распечатала объявление о шуме, для соседей, в шести экземплярах. Оказавшись снаружи, я осознала, что музыку слышно всему кварталу и шести экземпляров недостаточно. Отправилась распечатать еще; юнцы и девицы играли в игру, в которой предполагалось брызгаться алкоголем.

ПРИЗНАЮ, ХОЧУ СЛИТЬ ЕЙ В РОТ.

И сразу следом: СОЖАЛЕЮ О ПОСЛЕДНЕЙ ЭСЭМЭС, БЕЗВКУСИЦА, НЕДОСТАТОК УВАЖЕНИЯ К КИРСТЕН. НАДЕЮСЬ, ВЫ СМОЖЕТЕ ПРОПУСТИТЬ ТО СООБЩЕНИЕ МИМО. ЖДЕМ ВАШЕГО РЕШЕНИЯ. НЕ СПЕШИТЕ!

Пришли какие-то мужчины. Молодо они не выглядели, один вообще мог быть моего возраста. Он поглядел на меня с ухмылкой. Кажется, они принесли наркотики. Определенно гашиш или ганджу, а может, и еще что-то. Уборной воспользоваться не получалось: я ждала в очереди больше двадцати минут, пока не влезла Кейт и не проорала:

– Люди, люди, люди! Эта женщина – хозяйка дома! Ее зовут миссис Биби! Пустите ее без очереди! – Она была очень пьяна. Я сказала ей спасибо, а она вместо пожалуйста провопила: – Люди типа меня – они такие! – и вручила мне свой напиток.

– Это алкогольное? – заорала я.

– Это пунш! – проверещала она мне в ухо.

Я пила его, пока пи́сала, чтобы сэкономить время, хотя больше времени мне сейчас не требовалось. На вкус – алкогольное. Все полотенца валялись на полу, пол был мокрый. ХОТИТЕ ЕЕ ФОТО? – прислал он сообщение. Я его стерла.

Прислонившись к стене в гостиной, я наблюдала за Кли. Она вскочила какому-то юноше на закорки и орала:

– Нарушение в игре! Нарушение в игре! – и размахивала рукой. Она знала, что я за ней смотрю. Теперь она говорила: – Блин, подруга, бриться надо! – а Кейт:

– Нет, не надо, я азиатка! – Я видела, как они обе задрали ноги, чтобы разные юноши сравнивали. Бедная Кейт – ей, по необходимости такой заурядной, достался в друзья человек с внешностью, как у Кли. Человек, чьи глаза, пусть и далековато от носа, были экзотического кошачьего разреза, волосы – такие сонные и золотые, что, казалось, беспрестанно, словно вода, колышутся, даже на фотоснимках, которые я видела в интернете – где она в каком-то общепите показывает бандитские знаки пальцами. Человек, чей рот нельзя показывать публике, он слишком нежен. Я смотрела на потные, распаленные лица двух юношей, которых Кейт призвала на оценку ног. Она верещала: – Закройте глаза, чтоб не знать, где чья! – Юноши терли руками ногу и вонючую стопу Кли, а та смотрела прямо на меня. Я вернула ей взгляд. Симуляцией мы не занимались уже почти три недели. Почему она все еще здесь? Телефон завибрировал.

Я сощурилась на снимок на экране. Кирстен была коротышкой с широкими плечами и грязновато-белобрысыми волосами до подбородка – либо сальными от массажного масла, либо от природы очень вислыми. На ней были очки в джон-ленноновской оправе с круглыми стеклами, штаны для каратэ и белая футболка с нарисованным танцующим аллигатором. У аллигатора зеленые, черные и красные дреды, надпись под ним гласила «ДокРокРодил, Чувак». Улыбка у Кирстен широченная и полная надежды, сплошь слюнявые десны. Маленькие глазки натужно вытаращены, руки вытянуты к зрителю, как у неуверенной оперной певицы. Или как у подростка. Еще менее привлекательна, чем я в ее возрасте.