Бритта Рёстлунд - У подножия Монмартра

Примечательно, что он не думает, будто его мучения вызваны усталостью от дневной работы. Это, наверное, нехороший знак. Скорее наоборот, организм перестал чувствовать усталость, так как уже начал распадаться.

Мансебо проводит ночь, лежа в кровати и слушая доносящиеся со всех сторон звуки. Гудят уборочные автомобили, воют полицейские сирены, кто-то спустил воду в туалете на втором этаже, тихо жужжит холодильник. После всех бессонных ночей Мансебо убедился, что Фатима – в смысле сна – настоящее чудовище. Не успевает пройти и одна минута после того, как они пожелают друг другу доброй ночи, как Фатима тут же засыпает. Приблизительно через полтора часа она переворачивается на другой бок и откашливается.

В первые бессонные ночи Мансебо думал, что в такие моменты она вот-вот проснется. Но теперь-то он знает, что это всего лишь откашливание и ничего больше. Иногда у нее случаются задержки дыхания. Один раз Мансебо даже подумал, что жена умерла, так долго она не дышала. Он испугался, кроме того, и за себя, понимая, что и с ним во сне может происходить то же самое.

Даже знание имени писателя вызвало у Мансебо испуг. Он корит себя за то, что раньше не узнал, как того зовут. Писатель перестал быть объектом наблюдения и стал живым человеком, личностью. Безымянный человек обрел имя. Аноним стал знакомым. Его, как оказалось, знает Амир. Мансебо хорошо понимает, что недостаточно хорошо представляет себе работу частного детектива, что у него большие пробелы и в общем образовании, но он пополняет знания. Все это стоит времени и труда. Но Мансебо страшится не этого. Он никогда не боялся работы.

Мансебо вдруг приходит в голову, что мадам Кэт и Тед Бейкер решили поиграть с ним. Может быть, месье Бейкер сейчас пишет новую книгу, в которой речь идет о маленьком человеке из бакалейной лавки, к которому в один прекрасный день приходит дама и делает ему странное, мягко выражаясь, предложение. Потом они же подсылают к нему двух психопатов, чтобы посмотреть, как он на это отреагирует.

Мансебо лежит без сна, беспокойно ворочается в постели и думает, что, наверное, месье Бейкер тоже следит за ним. Он чувствует себя обманутым. Лучшим подарком для писателя является возможность рассказать о событиях, которые развертываются непосредственно у него перед глазами. Это намного лучше, чем пользоваться неподвижной, застывшей моделью. Ему остается только описывать происходящее. Надо думать, что это так. Пока же он решил почитать какую-нибудь из книг писателя.

Прежде чем уйти домой, я еще раз просмотрела статью о красивейших городах мира. Париж занял в этом конкурсе тридцатое место, а Вена – первое. Трудно поверить, что существуют города более красивые, чем Париж, подумала я и бросила взгляд на Сакре-Кёр, которая, словно айсберг, сверкая, устремляла свой купол к солнцу. Раздался короткий звонок. Я уже научилась думать о своем и одновременно выполнять выпавшую мне, мягко говоря, странную работу. Я подняла глаза и увидела, что уборщица стоит в дверном проеме. Я не знала, долго ли она простояла там, прежде чем привлекла мое внимание.

– Я сейчас уйду, – сказала я и принялась убирать компьютер в чехол.

Обычно она не ждала, когда я уйду, а просто входила в помещение, всякий раз вызывая у меня неприятное чувство. Зачем она вообще приходит сюда убираться? Мусорная корзина была пуста. В этой комнате бывала только я одна – несколько часов сидела на стуле. Сюда не заходил ни один посторонний человек. Она, между прочим, тоже выполняла совершенно бессмысленную работу. Женщина отошла в сторону, когда я приблизилась к двери.

– Собственно, здесь почти нечего убирать. Даже корзина для мусора пустая.

– Я просто выполняю свою работу, – сдержанно ответила она.

Почему она такая необщительная? Что я сделала ей плохого? Платок был крупным узлом завязан у нее на затылке. Что она может убирать в уже убранном помещении? Шланг пылесоса свернулся в клубок, и женщина принялась его терпеливо распутывать. Было такое впечатление, что она просто хотела потянуть время и дождаться, когда я, наконец, покину помещение. Но я продолжала стоять. Может быть, ее наряд уборщицы был такой же маскировкой, как моя карточка с надписью «Менеджер по продажам». Может быть, когда я уйду, она сядет к компьютеру. Может быть, она работает здесь в вечернюю смену.

– Мне лично совершенно не нужна уборка, потому что я точно знаю, что кроме меня здесь никого не бывает.

Я понимала, что переступила границу дозволенного. Вообще-то мне не было разрешено разговаривать ни с кем в этом здании. Женщина ничего не ответила и даже не взглянула на меня.

Я не стала ждать, когда девушка за стойкой окликнет меня, и сама подошла к ней. То, что я получила от нее, было таким же бессмысленным, как и большинство вещей в моей жизни, тем более что она все равно улыбнулась, и я была ей за это очень признательна.

– О, какая красота! Как я рада именно сегодня получить такие цветы!

Больше задерживаться я не могла. Ирония – дочь бессмысленности. Видимо, она – просто способ выживания. Я подумала о Юдифи. У каждого из нас есть своя стратегия выживания. Девушка рассмеялась, как мне показалось, от души, по достоинству оценив мою иронию. Я решила отправиться прямо домой. Причем вместе с цветами.

– Постойте, – услышала я сзади мужской голос.

Я обернулась, и вращающаяся дверь немилосердно ударила меня в спину. Кто-то сзади тяжело вздохнул. Да, они потеряли несколько драгоценных секунд своей жизни из-за того, что дверь ненадолго остановилась.

Вместе со мной из двери выскользнул Кристоф вместе с каким-то другим мужчиной. Я с удовольствием вдохнула свежий воздух. Теперь можно начинать игру.

– Как ваши дела? Простите, но я вовсе не хотел вас напугать.

Кристоф провел ладонью по волосам.

– Хорошо… спасибо.

Мужчины перебросились несколькими словами, попрощались, и второй мужчина протянул мне руку. Я нарушила правила этикета и пожала протянутую руку. Он повернулся и зашагал по улице.

– Что будет сейчас делать девушка с цветами?

– Девушка с цветами сейчас поедет домой.

– Может быть, по чашке кофе перед поездкой?

– Нет, спасибо.

– Вы работаете в «Ареве»?

– Да.

– И кем, если не секрет?

– Менеджером по продажам.

– О’кей…

– Вы тоже здесь работаете?

Кристоф покачал головой.

– Нет, я работаю точно напротив, в «Капджемини».

Я кивнула.

– И вы любите цветы?

Я не смогла удержаться от смеха. Его юмор хорошо гармонировал с моей иронией.

– Да, очень.

– И что вы с ними делаете?

– Кладу их на могилы, если не дарю статуям известных писателей.

Он от души рассмеялся, думая, что я шучу, а я тоже рассмеялась, потому что это была правда.