Гуго Вормсбехер - Шаг влево, шаг вправо...

В семидесятые годы с рядом заметных критических работ выступил Иоганн Варкентин. Человек талантливый, с высокими критериями к творчеству, тонкий знаток языка, один из сильнейших переводчиков советской поэзии на немецкий язык — и вместе с тем человек резких, категоричных оценок, пристрастных отношений, часто нетерпимый, не желавший мириться с тем, что не каждый может быть Иоганном Варкентином — он был слишком над литературным огородом, чтобы возделывать его эффективно.

В семидесятые годы вошел в литературную критику и Герольд Бельгер, писатель с необычной судьбой: ребенком он попал в казахский аул, окончил казахскую школу и казахский пединститут, является известным переводчиком казахской литературы на русский язык. Он, стоя на стыке трех культур и литератур — казахской, русской и советской немецкой, обладал гораздо большей лояльностью по отношению к своим коллегам по перу. Ему принадлежат многочисленные статьи и рецензии на произведения советских немецких авторов. Написанные в нелегкие годы застоя, они не могли быть, конечно, свободными от пафоса тех лет, от установок и "задач", от распространенного стремления выдавать сущее за желаемое, от живописания "успехов" и "достижений" — т. е. от всего, что было свойственно в те годы советской критике вообще. Однако в них содержатся и реальные оценки, говорится о слабостях и недостатках, делаются обобщения и определяются направления развития, и в целом это критика, продолжившая, уже на ином уровне, линию Александра Геннинга. Выступления Герольда Бельгера, даже не являясь чем-то цельным, могут сегодня дать определенное представление о процессах, происходивших в нашей литературе в семидесятые — начале восьмидесятых годов.

Коротко говоря, советской немецкой литературе в основном повезло с критикой тем, что критика не слишком далеко отрывалась от практики литературы, учитывала конкретные условия, в которых существовала литература, и не била ее за то, чего она не могла дать. Однако надо заметить, что литературная критика в целом развита у нас всё же слабо. Даже альманах, позволяющий значительно поднять ее уровень, не внес пока особых изменений в это положение. И дело не в том, что в советской немецкой литературе нет "свободных" для занятия критикой авторов, а практику литературы не всегда удобно оценивать работу своих коллег. Дело в том, что даже те два-три литератора, которые могли бы успешно выступать в литературной критике, были заняты другими, более важными для них делами, а главное, не имели возможности, анализируя произведения, говорить о действительных причинах тех или иных явлений — это, как мы видели по советской литературной критике периода застоя вообще, было малопочтенным занятием.

Особое место в советской немецкой литературе принадлежит Вольдемару Эккерту. Хотя он и является автором стихов и рассказов, но главное в его творчестве, думаю, составляют не они, а его литературоведческие работы. Он накопил и обработал огромный материал по истории российской немецкой литературы, составив своими статьями своеобразный библиографический путеводитель по ней. [12] Woldemar Ekkert. Im Dienste der Heimat. "Heimatliche Weiten", 1/1984, 1/1986. Woldemar Ekkert. Bis zum Oktober. "Heimatliche Werten", 2/1986. Ему принадлежит также небольшая, но яркая монография о жизни и творчестве известного ученого-литературоведа Франца Шиллера. [13] Woldemar Ekkert. Franz Schiller. "Heimatliche Weiten", 1/1983. В настоящее время он работает над советским периодом литературы российских немцев, и можно, наверное, надеяться, что после выхода его труда статьи о советской немецкой литературе смогут быть гораздо более полными и совершенными, чем та, к концу которой я постепенно приближаюсь.

Завершая разговор о третьем этапе послевоенной нашей литературы, нельзя не сказать о событиях этого времени, сильно сказавшихся не только на литературе, но и советской немецкой публицистике. Связано это со сменой редакторов в "Нойес лебен" и во "Фройндшафт".

К середине 1983 года отрицательные черты в характере В.И.Цапанова настолько стали мешать в работе, что встал вопрос о его замене. Решение этого вопроса затянулось до осени 1984 года. В газету пришел новый главный редактор, тоже из аппарата ЦК КПСС, бывший ранее собкором "Комсомольской правды" в ГДР, В.В.Чернышев. К сожалению, его политика привела к еще более плачевным результатам, чем руководство В.И.Цапанова. Его стремление увидеть во всем, что касалось истории и современного положения советских немцев, во всем, что было ему не совсем понятно и ново, "идеологическую диверсию" и "информацию из первых рук идеологическому противнику", парализовало не только журналистику, но и художественную литературу. Тем более что главному редактору было очень многое непонятно и ново. Страх перед проблемностью, перед определенностью позиции в статьях, стихах, повестях вел к бесконечным придиркам, обвинениям сотрудников в "политической близорукости", подозрениям в их политической неблагонадежности. За короткий срок из редакции вынуждены были уйти практически все квалифицированные сотрудники (около половины редакции), составлявшие ее основу. Набирались же на их место люди случайные, впопыхах, без должной проверки — лишь бы они не ставили руководство в затруднительное положение наличием идей, предлагая что-то такое, что требует принятия решения. В редакции почти совсем не осталось и сотрудников из числа советских немцев.

В № 11 "Дружбы народов" за 1988 год председатель Комиссии по советской немецкой литературе при Союзе писателей СССР Роберт Вебер писал, что в редакции "Нойес лебен" советские немцы составляют всего четверть штата. Однако за время, прошедшее от сдачи статьи в журнал до ее публикации, численность немцев в редакции сократилась до одной десятой…

В нашей многоязычной прессе вряд ли найдется еще одно национальное издание, редакция которого состояла бы практически целиком из представителей других национальностей. И дело не только в недоверии читателя к такой газете, а прежде всего в ее компетентности и действенности. Было бы странным, если бы "Социалистическая индустрия" делалась только ветеринарами, или из "Медицинской газеты" были изгнаны все, кто разбирается в вопросах ее тематики. Но ведь национальный характер, ментальность, национальная культура и история — гораздо более сложные сферы, особенно у народа с такой судьбой как советские немцы. Как и их публицистика, литература. При этом в "Нойес лебен" нет не только национальных кадров, но и профессиональных журналистов и литераторов вообще.

В то время, как пишутся эти строки, в обезлюдевшем отделе литературы газеты приглашенный туда временно историк, бывший сотрудник военной администрации в послевоенной Германии, опять ушел из отдела; ему на смену пришел, опять же временно, бывший военный переводчик той же администрации… Какой-то злой рок преследует литературу советских немцев!