Дженнифер Уорф - Вызовите акушерку. Прощание с Ист-Эндом

– Мне плевать, что там пишут. Я здесь главная, а не вы.

За этим последовала некоторая возня, но наконец занавески были отдёрнуты, и в комнату проник свет. Мэйв сидела в постели и выглядела вполне довольной, но Мег в панике кружила вокруг, бормотала что-то под нос и бросала на Трикси недовольные взгляды.

– Если вы допили чай, унесите посуду, – сказала Трикси. – Мне надо приготовить инструменты для родов.

Мег забрала у Мэйв чашку с блюдцем, заглянула в неё и вдруг ахнула, побледнела и задрожала. Чашка выпала у неё из рук и раскололась.

– Нет, нет, нет!.. – простонала Мег и привалилась к шкафу, с трудом держась на ногах. Трикси схватила её за руку.

– Держитесь! Что случилось?

Мег не могла вымолвить ни слова.

– Выйдите отсюда.

Трикси повела её к двери. Женщина выглядела совершенно убитой и повисла у неё на руке. Наконец она обрела голос:

– Это дурное предвестье.

– Что?

– Чаинки. А потом чашка разбилась. Плохо, очень плохо. Хуже я и в жизни не видала.

– Да о чём вы?

– Они никогда не врут. Никогда.

– Кто не врёт?

– Это дурной знак, говорю вам. Чаинки никогда не врут.

В этот момент появилась сестра Бернадетт – она осмотрела Мэйв и сказала, что врач придёт, как только закончит операцию. Вагинальный осмотр показал раскрытие на два пальца и лицевое предлежание. Сердечный ритм был в норме, мать – расслаблена и бодра: Мэйв сейчас выглядела веселее, чем во время беременности.

Мег, напротив, совершенно сломалась. Она маячила в дверях, всхлипывала, а цвет её лица напоминал цвет страниц из её старых книг. Когда у Мэйв начиналась схватка, Мег стонала, закатывала глаза и выглядела так, словно сейчас упадёт в обморок.

– Она умрёт, она от этого умрёт, – причитала Мег. – Она не вынесет. У неё слабая констуция . Сделайте же что-нибудь, помогите ей. Я видела дурной знак.

Сестра Бернадетт тихо, но строго велела ей покинуть помещение. Мег заголосила, но на этот раз Мэйв её не поддержала. Она взглянула на сестру Бернадетт, кивнула и сказала:

– Иди, Мег. У меня всё будет хорошо.

Роды шли своим чередом. Сестра Бернадетт и Трикси выжидали и наблюдали. Сестра прочла вечернюю молитву. Шло время. Врач пришёл, отметил, что всё в порядке, и сказал, что у него ещё несколько вечерних визитов, и он вернётся позже. Трикси проводила его к выходу.

Возвращаясь через гостиную, она услышала странные звуки, доносящиеся из кухни, и заглянула туда. Кухня была залита странным жёлто-зелёным светом. Из печки шёл дым, а Мег была наряжена в длинные зелёные одежды. На голове у неё красовался зелёный платок, низко надвинутый на лоб. Лицо её побелело, под чёрными глазами обозначились круги. Она была так поглощена происходящим, что не заметила Трикси.

Цыганка Мег раскладывала карты. Она тщательно тасовала колоду, медленно доставала четыре карты, после чего вновь принималась тасовать.

– Смерть! – бормотала она. – Я вижу смерть! Гроб! Могилу! Морг!

Она перемешала карты.

– То же самое. Всё время одно и то же. Карты не лгут.

Женщина опять перетасовала карты, выложила на стол четыре и медленно, осторожно сняла колоду. Кожа её так побледнела, что казалась зелёной.

– То же самое. Сначала чашка, потом карты. Они не врут. Смерть! Смерть!

Она уронила голову на руки, и карты разлетелись по полу.

В комнате, где проходили роды, царила благостная атмосфера. Сестра Бернадетт производила впечатление крайне серьёзной дамы – не старше тридцати пяти, глубоко религиозна, и служба в монастыре делала её совершенно счастливой. Кроме того, она являлась высокопрофессиональной медсестрой и акушеркой. Она излучала уверенность, спокойствие и готовность решить все проблемы, что невероятно успокаивающе действовало на её пациенток. Мэйв совершенно преобразилась. От мученического вида не осталось и следа, глаза светились, и она, кажется, пребывала в восторге. Схватки шли регулярно, каждые десять минут. Сестра дала ей порцию касторки, а Трикси побрила её и поставила клизму (в те дни это было обязательно).

Доктор вернулся в девять вечера и согласился, что теперь ему стоит остаться. Хотя врачи общей практики и не обучались акушерскому делу, акушерки в случае необходимости обращались именно к ним. Более того, во время учёбы студенты половину необходимого срока практиковались в больнице под наблюдением квалифицированного акушера, а остальное время принимали роды под руководством фельдшеров и акушерок вроде нас. Поэтому врачи общей практики, если только у них не было специального опыта, зачастую знали о родовспоможении меньше нас. Порой это приводило к конфликтам, особенно если акушерка была не согласна с мнением доктора. Но нам повезло: сёстры Святого Раймонда Нонната так долго и успешно работали в Ист-Энде, что их уважали все окрестные медики.

Мэйв дали дозу хлоральгидрата, и в перерывах между схватками она дремала. В одиннадцать вечера отошли воды. Сестра приготовилась к вагинальному осмотру, но при следующей схватке стала видна головка младенца. Она велела Трикси вымыть руки и принять ребёнка.

Вторая стадия родов прошла на удивление быстро. Мэйв было почти сорок, и это была её первая беременность, но она пребывала в расслабленном, спокойном состоянии, мышцы матки работали хорошо, а промежность растянулась без каких-либо проблем. Понадобилась всего лишь пара схваток, и головка младенца показалась на свет. Сестра Бернадетт улыбнулась Мэйв, которая доверчиво взглянула на неё.

– Сейчас будет новая схватка и надо, чтобы вы не тужились. Сосредоточьтесь и дышите, потому что нам надо, чтобы головка ребёнка появилась медленно.

Мэйв держалась великолепно. Мы ожидали, что во время родов она будет вести себя безобразно и не будет никого слушать, но всё оказалось совсем не так. Со следующей схваткой головка вышла полностью. Трикси дождалась, пока она повернётся, и через несколько мгновений показалось плечо, и младенец наконец родился.

– Это девочка.

– Слава богу, – сказала Мэйв. – Не люблю мальчиков.

Малышка завопила во всё горло, и Мег просунула голову в дверь. На ней по-прежнему было странное зелёное одеяние, и она буквально пожирала нас глазами. Её траурный вид резко контрастировал с сияющей улыбкой Мэйв.

– Мы же хотели дочку, Мег!

– Она умрёт. Я всё видела.

– Не говорите так, – рассердилась сестра Бернадетт.

– Черви да могила. Карты не врут.

– Выйдите, вам нельзя здесь находиться, – заявила монахиня.

– Никогда не врут.

– В жизни не слышала подобной чуши! Уходите немедленно.

Мег закатила глаза, отчего стала выглядеть ещё чуднее обычного.

– Черви и гробы, – сообщила она напоследок и удалилась, печально качая головой.