Анна Матвеева - Есть! [litres]

Маман Берты Петровны была затейливой кулинаркой одесской закваски, да к тому же порядочной язвой: рецепты для поражённых в самый желудок гостей записывала в деталях, но всегда забывала упомянуть важный компонент, без которого блюдо не складывалось в дурманящую композицию… зато непременно писала последней строкой: «Желаю успехов!». Бедные хозяйки, разложив перед собой рецепт Павлушиной (а для неё он был всегда и только Павлуша) бабушки, пытались воссоздать шедевр, но не получали даже бледной репродукции. Бабушка считала, что её рецепты могут перейти исключительно по наследству, и в конце концов, пусть несколько извилистым способом, так оно и случилось.

Порой бабушка вслух причитала, что бесценные рецепты умрут вместе с ней – потому что Берта, как ни старалась маман придать ей хозяйственную сноровку, выросла неумехой, каких не пускают в кухню. Да и обожаемый Павлуша не оправдывал поначалу доверия: в кухне-то хорошей он разбирался на отлично, но сам даже пошлой сосиски сварить не умел. Что касается Берты Петровны, то она учила студентов играть на арфе, и по любому поводу демонстрировала свои пальцы – хрупкие орудия труда, использовать которые для чистки картофеля или разделки котлет есть варварство. И вообще, на арабском скакуне воду не возят, повторяла Берта вслед за своей любимой писательницей, чьи книжки сопровождали её на протяжении всей жизни. «Воду-то не возят, – ворчала бабушка, – зато жрёт этот арабский скакун за троих, и даже не думает хотя бы посуду за собою обмыть!» Берта не обижалась на маман: чего ещё ждать от некультурной старухи, выросшей на Молдаванке?

Павлуша честно старался помогать на кухне – да вот беда, был он к поварскому делу абсолютно не приспособлен. Бабуся сердилась на него вслух, а потом махнула рукой: покамест жива, прокормит и его, и дочь-арфистку. Когда же она стала уже совсем старенькой – и страна, и любимый её внучок вдруг разом взбрыкнули. Страна корчилась в перестроечных муках, а Павлуша бросил аспирантуру и ушёл работать на кабельное телевидение. Он был из породы долгожителей – бабушка дождалась того дня, когда в эфир вышли первые выпуски программы «Гениальная Кухня», познакомилась с Геней Гималаевой и передала ей из тёплых, как говорится, рук все свои лучшие рецепты – включая тот фирменный форшмак, на котором сломалось не одно поколение домохозяек.

Геня очаровала и бабушку П.Н., и даже Берту Петровну. К тому времени, как шеф спровадил в прошлое и Павлушу , и Павлика , все женщины его семьи убедились в том, что кормилец никогда не женится, а стало быть, имеет право на кое-какие симпатии, не угрожающие нарушению статуса-кво, и просто статуса. А ведь Геня на самом деле нравилась П.Н., но времени не хватало, видите ли, в чём дело, не хватало времени на личную жизнь!

К тому же Геня была значительно моложе П.Н. Она родилась в 1972 году, когда Павлуша-Павлик самостоятельно фотографировался «на открытку» в ателье и совершал другие поступки зрелого отрока. Да что говорить, П.Н. отлично помнил 1972 год, в котором, помимо прочего, прошла премьера «Крёстного отца», Куба вступила в СЭВ, Фассбиндер снял «Горькие слёзы Петры фон Кант», «АББА» записала «People Need Love», поселок Нижневартовский стал городом Нижневартовском, а Мюнхенская олимпиада взорвалась терактом. Зимой 1972 года женщины носили пышные меховые шапки, а летом – приталенные расклешённые брючки, как у героинь провальной фильмы «Последние дни Помпеи». В 1972 году скончались сразу два знаменитых авиаконструктора – Туполев и Сикорский – и родились сразу два будущих кумира нового тысячелетия – Зидан и Эминем, но самое главное, в 1972 году на свет появилась Евгения Александровна Ермолаева, Геня Гималаева, познакомившись с которой, П.Н. наконец понял, чем хочет заниматься.

Именно Геня вдохнула жизнь в его проекты, и на протяжении долгих лет П.Н. отказывался верить в то, что где-то на свете существуют кулинарные таланты, способные встать с ней вровень. Даже бодрый весельчак Джейми Оливер в сравнении с Геней казался вторичным и невкусным, как разогретая свинина. Прочие ведущие канала «Есть!» составляли добротный однородный фон, на котором ярко сияла звезда Гени Гималаевой, и П.Н. искренне считал, что обстоятельство это устраивает не только его, но и всех прочих людей, имеющих отношение к кулинарии и телевидению, – коллег, рекламодателей, зрителей… Лишь полгода назад, смакуя вместе с мамой закусочные пирожные из чёрного хлеба и копчёного омуля, привезённого с Индигирки, П.Н. впервые подумал о том, что звезда эта начала непременный для всякого светила путь к закату.

П.Н. не слишком-то доверял рейтингам – во всяком случае, в отечественном исполнении, – он куда больше полагался на собственные вкус, интуицию и чутьё. Тем более – вы что, не знаете, как у нас составляются эти самые рейтинги? Я вас умоляю, простонала бы здесь Берта Петровна, не будьте настолько наивными! Впрочем, рейтинги Гениных шоу (на тот момент их было пять, не считая разовых выходов и обкатов новых проектов, которые Геня передавала другим ведущим, как жокей – объезженную лошадь) были высоки и незыблемы. Рекламодатель тащил в программы Гималаевой свою денежку, а от поклонников ей иногда приходилось отбиваться половником. Геня оставалась совершенством, её рецепты не становились хуже, но П.Н., столуясь у неё вначале ежедневно, потом – дважды в неделю, а потом – и того реже, всё-таки пресытился однажды гениальной кухней. Сначала неосознанно, затем уже в полном осознании происходящего, П.Н. алкал чего-то свежего и нового – выверенная, в меру смелая, в меру традиционная кухня Гени притомила его, как читателя утомляют новые книги некогда любимого автора.

Разумеется, П.Н. даже не задумывался о том, чтобы сместить Геню с трона главной ведущей канала «Есть!» – этого ему не простили бы ни зрители, ни рекламщики, ни Берта Петровна. Этого он и сам бы себе не простил!

…Тот омуль с Индигирки был и вправду восхитительным! П.Н. припал к нему, как младенец к материнским персям, и не без внутренней борьбы согласился поделиться им с Бертой Петровной. Она, как истинная одесситка, знала толк в рыбе – на гарнир к омулю выдала кучу потрясённых слов и ушла спать только после того, как исчезло последнее солёное пирожное. П.Н. ещё долго сидел над пустой тарелкой, наблюдая телевизионную улыбку Гени Гималаевой. Ему категорически не хватало времени не только на личную жизнь, но даже на то, чтобы задуматься об этом, – вот почему в тот день, полгода назад, доев копчёного омуля, он позвонил по телефону и заказал билет на ближайший рейс до Вашингтона. Сказали – можно лететь завтра.

Вашингтон П.Н. выбрал потому, что поблизости в эту пору проходил хороший гастрономический фестиваль, и ещё потому, что П.Н. хотелось побыть одному и понять: что же его на самом деле ест? (С аппетитом, как Исав – чечевичную похлёбку.) На нашей планете, поверьте седому опыту П.Н., это проще всего сделать в Америке, где так легко затеряться и так несложно вкусно поесть. П.Н. терпеть не мог, когда всякие недотёпы начинали ругать американскую или английскую кухню – да что б вы понимали! Плохо поесть в Америке – это надо, знаете ли, специально ставить перед собой такую цель или питаться исключительно в «Макдональдсах» и «Тако Белл». Да и Великобритания в последние годы в гастрономическом смысле здорово подросла – так что пересадку в Лондоне П.Н. воспринял как явление божьего промысла над его грешной головой. Был у него в Хитроу любимый ресторанчик, в котором готовили острые куриные крылышки именно так, как любил П.Н.