Алексей Яковлев - Внутренние новеллы

Патрик Валид, директор венсенского магазина Hyper Cacher, чувствовал себя в тот день инвалидом. Итан Эверетт, портье из Flamings Mayfair чувствовал себя отвратительно из-за разыгравшегося с утра геморроя, поэтому не сумел приятно улыбнуться, когда русский постоялец, направляясь в тренажерный зал, остановился у стойки и приветствовал его вопросом «прекрасный сегодня денек, не так ли?» Александр Громов, отец Ивана, хохоча рассказывал товарищам по работе о звонке сына и приговаривал: «они еще с Америкой хотят воевать, наши генералы!»

Полицейские, окружившие Hyper Cacher, набросились на Лассана Батили, как только тот появился на улице с поднятыми руками. Качая пресс, Евгений наблюдал эту сцену на экране телевизора в тренажерном зале своего отеля. Один из сослуживцев Александра Громова позвонил в дежурную часть местного управления ФСБ, чтобы информировать чекистов о факте разглашения гостайны.

Зверинное чутье террориста подсказало Амеди Кулибали, что скоро начнется штурм. Евгений еще раз принял душ, нарядно оделся и вышел из отеля, намереваясь отправиться на танцы в клуб Ромы Абрамовича Under the bridge, где выступала RnB группа The white keys. Иван Громов залил в штабной компьютер утренние фотографии и запустил программу photoshope.

Когда в магазине разорвалась светошумовая граната, нервы у Амеди не выдержали, и он выскочил наружу с автоматом наперевес. Человек в сером плаще внезапно преградил Евгению путь и плеснул ему прямо в лицо какую-то жидкость. Не успел Иван вклеить в заснеженный пейзаж на экране компьютера изображение танка, как в комнату вошел сотрудник особого отдела.

Раздались выстрелы, и террорист упал. Жгучая боль резанула глаза Евгения. «Что ты себе позволяешь, сопляк!» — вскричал особист.

«Операция на востоке Парижа закончена, тринадцати заложникам удалось спастись, четыре человека убиты, во Франции объявлен траур» — скороговоркой оповестили мир информагентства. Евгений с воем катался по тротуару на Half Moon street. Обливаясь слезами, Иван писал объяснительную в кабинете начальника части.

Клиенты кошерного магазина, погибшие девятого января 2015 года, были торжественно похоронены на кладбище Гиват-Шауль в Иерусалиме. Скорая помощь, которую вызвал портье Итан Эверетт, доставила Евгения в госпиталь Святой Марии. Заплаканный Иван вернулся к компьютеру, чтобы закончить работу — до вечера ему предстояло сделать фотомонтаж бронетехники на снежном поле, который командование дивизии собиралось выдать за настоящую фотографию реальных учений.

Как известно, ответственность за январские акты насилия в Париже взяла на себя печально знаменитая Аль-Каида. Врачи лондонского госпиталя очень удивились, узнав, что жидкость, вызвавшая ожог глаз у русского пациента, была человеческой мочой с высоким содержанием капсаицина — активного вещества, которое придает жгучесть красному перцу. Александр Громов так и не сумел выяснить, кто из его товарищей по работе оказался стукачом.

Правительство Мали категорически отказалось принять останки террориста Амеди Кулибали для захоронения. Ожидая рейс на Москву в аэропорту Хитроу, Евгений услышал в новостях, как Патрик Валид объявляет о своем намерении репатриироваться в Израиль. Засыпая в казарме сибирской мотострелковой дивизии, Иван Громов твердо решил, что по окончании службы уедет в Москву и станет крутым веб-дизайнером.

Обычно процедура предоставления французского гражданства занимает около двух лет, но прошение Лассана Батили было в срочном порядке удовлетворено на другой день после того, как все мировые СМИ рассказали о подвиге юного малийца. В ЦУМе на Петровке Евгений приобрел большие темные очки Cat Eye Agent Provocateur за 18 тысяч рублей. Ивану той ночью приснился неродной еврейский дедушка из Черновиц, с наслаждением почесывающий огромные яйца.

Несколько дней спустя французский комик Дьедонне М’балла был арестован за то, что разместил на своей странице в фейсбуке запись Je suis Charlis Coulibaly (Я — Шарли Кулибали). Евгений, слегка раздосадованный отменой марша в поддержку Навального, вечером пятнадцатого января вылетел в Бангкок, к своему любовнику, военному атташе консульства Украины. Командование сибирской мотострелковой дивизии отчиталось перед комиссией министерства обороны об успешном проведении зимних учений на танковом полигоне.

Водник придумали в «Воднике», дачном кооперативе, который так назывался лишь потому, что жили в нем водники. Дел у них было немного, водить да заводить. Войдет бывает водник — и заведет. Других дел они и не заводили. А если и заводили бывало кого, то лишь в свои излюбленные сады. В садах же они и водились преизрядно. Сводили и разводили по поводу и без, наводнялись и обводились.

Но вдруг имя их СНТ или санатория, или небольшого городка, возникшего по профсоюзному распределению для рабочих водников и, разумеется, сотрудников профсоюза, вдруг поползло и стало меняться. Вначале слухами по дальним углам, а потом и по всей планете, мол «бывал тут в Веднике» или «За Ведниками направо, а там может и сами разберетесь» в «Воднике» появилась буква «Е». Тут конечно кое-где началось — «веди ведать веды», «медведи в меду». Водники до тех пор и не ведали, что Е и М часто приходят рядом. В местном театре, а был в «Воднике» и свой вечерний театр по субботам у костра в крайнем домике у леса, группа заводил заводила еще трезвых водников пьесой «Ешь иль не еш?!», или «Приключения спиш в ватнике».

Да, в воздухе «Водника» повисло слово «война». «Вой на…!» — ласково стебали в ответ водники, когда вони войны пытались разведать у ведиков водицы в колодцах «Водника». Ведикам было проще. Поскольку водники частично уже повелись, среди ведиков, почти сразу, стали возникать и поводыри. По сведениям сведущих и телеведущих в городе вполне был повод для ввода, огромная надпись над местным баром «Ведики в Водном», которая, как оказалось, всех будто и устраивала. На городских вечеринках стали даже появляться «Водики в ведном», эдакие анархисты с шампанским, отрицающие не только О и Е, но и вообще любую идею гласных. Под пение электрогитары о новых струнах, в домах и на закрытых вечеринках, они искали согласных практически на все. Таковые и находились охотно. Тогда то и придумали в «Воднике» водник, аппарат для вода. Хочешь ведай, хочешь проводи славные водни напролет. Войди, мол, да и…

С тех пор и стало водникам Воды заповедные видно. О видах тех — у живописцев водится.

Хотя, и проводницы с проводниками приведут.

Мама с треском выламывала белые клавиши из рояля. В брошенном доме, в 1977. На третьем этаже. Мы обходили брошенные дома уже второй месяц, это стало семейным хобби. Где старинный ломберный столик зацепим, где бронзовый канделябр. Как повезет. Однажды подфартило — целая квартира барахла. Правда, запертая — пришлось вскрывать фомкой. Набрали много: серебряную шкатулку, отличный ламповый приемник, еще кучу по мелочи. Потом насторожились — в спальне постель оказалась застелена. Тихо-тихо вышли. Но добычу не бросили. Азарт творит с человеком чудеса. Вот и сейчас: интеллигентка, почти секретарь парткома, завотделом Госплана, она свирепо выдирала клавиши — чтоб хоть слоновая кость с них не пропала, потому что рояль XIX века с собой прихватить невозможно и некуда. У нас и так два. На одном играл Шостакович, на другом — Рахманинов. Хрясть!