Робин Фокс - Наша Рыбка

Заболеть в такую жару – полная невезуха!

Было тихо, если не считать бульканья льющейся из крана воды и – классика любого многоквартирного дома – звука передвигаемой мебели у соседей наверху.

Передвигать мебель в девять утра? Хотя, впрочем, бывает, что в это время кто-то уже сверлит стены, играет на фортепиано один и тот же кусок произведения или бросает на пол несколько металлических шариков, которые катятся… катятся… Я знаю, почему это происходит, не думайте. Но все же предпочитаю представлять шарики.

Всю ночь я промучился в полусне от рези в горле, теперь чувствовал себя разбитым, расслаблял руки, и они плавно поднимались на воде. Отжимания. Три подхода по тридцать. Зачем я их сделал с утра? Из-за температуры я еще и тупею, оказывается.

За стеной громко прошлепали босые ноги – на кухню и обратно – и остановились за дверью ванной.

– Ничего себе, – сказал Воронцов, просунув голову в приоткрывшийся проем. – А мы думали, куда ты делся. Может, свалил от нас наконец-то…

Я вспомнил, что он что-то говорил во сне; стало смешно, но лимфоузлы тут же напомнили: такая мелочь, как смех, сейчас в списке недоступной роскоши.

Он босо прошлепал к раковине и начал чистить зубы. Почти тут же дверь опять открылась, и вошла Ясна. Она положила на стиральную машинку книгу и толстый, истрепанный блокнот – без книг и блокнотов я видел ее только по ночам и во время наших свиданий, все остальное время она читала и что-то записывала. Я протянул мокрую руку и ухватил ее блокнот за край.

– Эй, нет! – Она подскочила и отобрала его у меня.

– Мне нельзя посмотреть, что ты пишешь? – Мне стало обидно.

– Я пишу рассказы, – объяснила она, убирая блокнот подальше.

– Про нас? – спросил Петя.

– И про вас тоже.

– И почему нам нельзя это прочесть?

– Можно будет, когда я закончу хоть один, – сказала Ясна, садясь сверху на блокнот, потому что Петина рука тоже к нему тянулась.

– А если ты не закончишь? – спросил я.

– Я завещаю тебе свои рассказы после смерти, – засмеялась она. – Только тогда ты сможешь их прочесть.

– Это сто раз нечестно, я умру раньше тебя! Во-первых, я старше, а во-вторых, мужчины в этой стране живут не так уж долго!

Ярославна рассмеялась. Она пересела на бортик ванны и стала делать из моих покрытых вспененным шампунем волос два рога: волосы у меня к тому времени были давно не стрижены, поэтому рога получились что надо – как у настоящего козла. В этот момент зазвонил стационарный телефон. Поскользнувшись, Петя выскочил за дверь.

– Алло, – сказал он.

Потом появился в ванной, улыбаясь и держа трубку под ухом.

– Игорь? Да, он здесь…

И вместо того чтобы положить трубку в мою протянутую руку, он поставил телефон подальше – на стиральную машину поверх Ясниных записей и книжки, – и включил громкую связь, после чего жестом предложил мне что-нибудь сказать.

– Да? – спросил я, не понимая, что это еще за фокусы.

– Привет… – раздалось на том конце. Голос Иришки! И, о да – не зря я потратил на нее целый год своей жизни: я сразу ощутил по интонации, что разговор предстоял «серьезный». Но с чего это вдруг? Сколько времени мы уже не общались?

– А, привет, – растерянно произнес я. Рога у меня на голове стали постепенно терять тонус и загибаться в стороны. Ясна насторожилась, переглянувшись с ухмыляющимся Петей.

– Ты сейчас свободен? Можешь говорить?

– Да, – ответил я.

– Чем занимаешься?

– Моюсь.

– В ванной?

– Ха, а где же еще?

– Нет, я просто удивилась, что Петя передал тебе трубку, если ты в ванной. Ты же, получается, у него дома… Что ты там делаешь?

Петя беззвучно засмеялся – почему его все это так радовало?

– А что? – уточнил я.

– Ну… это все очень странно. Тут все говорят… ребята… что вы с Петей и этой девушкой, Ярославной, вместе… Ты вчера якобы с ней целовался.

Я некоторое время молчал, потом так же беззвучно попросил Петю дать мне трубку, но он лишь отрицательно покачал головой.

– Так и есть, – наконец ответил я Иришке.

– И как это возможно? Вы правда втроем встречаетесь? Или просто спите?

– Ты ждешь, что я расскажу тебе, какие у нас отношения?

– Ну да, хотелось бы!

– Хотелось бы? – воскликнул я, и это получилось у меня противно, визгливо. – А с какой стати?

– Ты спишь с ней? Или она спит с Петей? Или я чего-то не понимаю?

– Ага, тебя все-таки волнует секс? Кто и с кем спит? – вскипел я.

Наши отношения с Петей и Ясной были не про секс. Серьезно. Вам может показаться, что я только об этом и пишу, но это лишь потому, что все у нас было неправильно, слишком сложно, слишком запретно. И редко. И от этого напрочь сносило крышу.

– Игорь… ах, Игорь! Это же, наверное, моя вина! – вдруг всхлипнула Иришка. – Это я виновата, да, что так получилось? Это же из-за отчаяния ты таким стал?

Видя мое замешательство и понимая, что Петя ни за что не прекратит этот спектакль, Ясна встала и собралась выйти из ванной, чтобы не слушать всего того, что говорила Иришка и не ставить меня в глупое положение, – но я сам же схватил ее за руку и попросил остаться. Сейчас она была моим единственным сообщником – Петя же выступал разрушителем гармонии.

– Каким я стал? О чем ты?

– Ну таким, который… Ты же ведь понимаешь, что это все ненормально, да? Ты же понимаешь это? Понимаешь, что это несерьезные отношения…

– А может быть, я не хочу серьезных отношений… – предположил я. – По крайней мере, таких, какие были у нас с тобой.

Ясна нахмурилась.

– И ведь Петя… – не унималась Иришка, – ты же знаешь, что про него говорят…

Тут Петя возмущенно глянул на трубку и, я надеюсь, пожалел, что включил громкую связь.

– Он же… ну… этот самый, да?

Наконец мне стало смешно.

– «Этот самый»?

– Если да, то ведь это означает, что ты, что вы… Скажи, вы все-таки спите втроем?

– Послушай! – взорвался я. – Помню, тебе одно время вообще не было до меня дела – что же сейчас поменялось?

– Так, Ириша. – Петя схватил трубку и прижал к уху. – Больно много вопросов обо мне. Всегда знал, что ты ко мне неравнодушна. Все, пока. Хороших тебе выходных. – И он отключил связь.

Повисла тишина, я погрузился под воду, потом вынырнул.

– Иришка – она… – начала Ясна свой вопрос, тем временем раздевшись и закинув одну ногу в ванну.

– Она моя бывшая девушка. Мы с ней год встречались.

– И она такая несносная! – подытожил Петя. – Ты появилась в нашей жизни и спасла Чехова от миллиона ошибок.

– Это правда? – Ясна недоверчиво покосилась на меня.

– Конечно, правда.

– Ты расскажешь мне про нее? И ты, Петя, про кого-нибудь? Я хочу услышать про вашу первую любовь.

– Мне нечего рассказать. – Теперь Воронцов тоже пытался поместиться в ванну. Он покрутился на месте, повертев своими внушительными гениталиями перед нашими лицами и наконец уселся в середине, вполоборота ко мне. – Ты моя первая любовь, Ясна.