Александр Проханов - Гость

Гостиная была в летнем солнце. На белых стенах висели картины современных модных художников. Отрок с двумя свечами среди красных холмов. Уродливый, с каменными ногами коновал, несущий на плечах окровавленного коня. Чернобородый насупленный кавказец, пьющий пиво. Обнаженная женщина в радужной пене. Веронов ласкающим взглядом осмотрел картины, вспоминая лица художников, вернисажи, выставки, бражное веселье богемы.

На диване лежали иранские, шитые шелками подушки. На длинной полке стояли кальяны. Их разноцветные флаконы и тонкие шеи напоминали стеклянных птиц, в каждом мерцало зеленое, красное, золотистое солнце. Вся стеклянная стая была готова взлететь.

Веронов подошел к окну и с обожанием смотрел на монастырь, на его изысканные женственные главы, бело-розовую колокольню, солнечную поверхность пруда, по которому плыли лебеди. И откликаясь на его обожание, в монастыре зазвонили, и рокочущий колокольный звон наполнил гостиную.

Пришла работница Анна Васильевна, чтобы напоить его кофе и убрать квартиру. Стареющую, со следами увядшей красоты вдову генерала Веронов называл помощницей, уважая ее вдовство, ценя ее деликатность и уменье готовить.

Анна Васильевна принесла из почтового ящика утренние газеты, и Веронов, в халате, пил кофе с гренками и просматривал газеты. И в каждой, в «Коммерсанте», в «РБК-дейли», в «Ведомостях» были сообщения о его вчерашней «пулеметной выходке» и приводилась одна и та же фотография, снятая на айфон кем-то из ошеломленных гостей. Пулемет с маленьким факелом у ствола, и Веронов с диким лицом сжимает рукояти.

«Коммерсант» писал: «Учиненное нашим прославленным художником господином Вероновым действо в банкетном зале «Москва-Сити» вполне сравнимо с террористическим актом и может послужить поводом для прокурорского расследования. Террористическому нападению с помощью эстетических средств был подвергнут цвет российской финансовой, промышленной и политической элиты. Результаты этого нападения, несомненно, скажутся на финансовом рынке, на поведении акций, приведут к непредсказуемым всплескам во внутренней и внешней политике».

Газета «РБК-дейли» отмечала: «Пулемет, из которого Аркадий Веронов обстрелял холостыми патронами представителей российской элиты, дал понять, что пропасть, разделяющая миллиардеров и нищий народ, легко преодолима с помощью справедливого распределения боевых патронов между пулеметчиками из числа народных мстителей».

«Ведомости» писали: «Напрасно полагают, что искусство отступило на дальнюю периферию общественной жизни. Мы получили свидетельство того, как новейшая эстетика вторгается в самые закрытые сферы и производит там разрушительное действие. Искусство мстит за годы своего отлучения и берет реванш, оповещая о себе не стихотворными строчками, а пулеметными очередями».

Веронов пил кофе, перелистывая газеты, довольный результатом вчерашнего перфоманса, эхо которого продолжало лететь по миру.

Работница Анна Васильевна, деликатно отойдя от стола, не мешала Веронову просматривать газеты. Но когда он отложил их в сторону, приблизилась:

– Вы меня извините, Аркадий Петрович, но я давно собиралась вас спросить. В чем состоит ваше искусство? Я знаю, есть художники, которые рисуют картины. Есть поэты, которые пишут стихи. Музыканты, которые сочиняют музыку. А у вас в руках ни кисти, ни смычка. Вы как бы фокусник, правильно я понимаю?

Веронов улыбался, разглядывая ее полное лицо с утонченным носом и красивыми губами, над которыми начинала собираться гармошка морщин:

– Видите ли, дорогая Анна Васильевна, творческий акт вызывает у зрителя прилив эмоций. И для этого вовсе не обязательно писать картину или водить смычком. Например, – он схватил чашку с недопитым кофе и плеснул на белую, с шелковым шитьем скатерть. Анна Васильевна вскрикнула, отшатнулась от черного, измаравшего скатерть пятна. Веронов смеялся, глядя на ее помолодевшее от испуга лицо. На этом лице на мгновенье вспыхнули красота и женственность.

– Вот видите, Анна Васильевна. Мое искусство подействовало на вас сильнее любой картины.

После кофе он удалился в гостиную, улегся на диван посреди персидских подушек и принимал утренние звонки, которые нарастали волной по мере того, как оживал Интернет, являлись на работу дотошные до новостей журналисты.

Всех интересовало вчерашнее происшествие в «Москва-Сити». Требовали подробностей, искали символические смыслы, просили уведомить о следующих акциях. Веронов сначала отвечал увлеченно, шутил, дурачился, пугал. Потом ему наскучили однообразные вопросы. Он выключил звук телефона и только поглядывал на мерцанье экрана и вспыхивающие номера. Один из номеров показался ему необычным. В нем подряд следовали четыре «семерки». Такой телефонный номер мог принадлежать исключительной персоне, и Веронов взял трубку.

– Господин Веронов? Меня зовут Янгес Илья Фернандович. Я директор английского инвестиционного банка, работающего в России. Вчера я был участником банкета, который был расстрелян вами из пулемета «Максим». Хотел вам сказать, что это было великолепно.

Голос говорившего был властный, рокочущий, с легчайшей иронией, которую мог позволить себе сильный, влиятельный, сведущий человек, не принимавший всерьез поступки людей, ибо он знал истинную природу их побуждений.

– Я бы хотел увидеться с вами и познакомиться.

Веронов вспомнил, как посреди бегущей, падающей и стенающей толпы стоял высокий седовласый господин с тонкой усмешкой и восторженными голубыми глазами. Он с восхищением следил за обезумевшим залом, и Веронов хлестнул по нему очередью, а тот в ответ поклонился.

– Если вам позволяет время, приглашаю вас к себе.

– Где вы находитесь? – Веронов уловил легчайший трепет, словно колыхнулось пространство и время едва заметно изменило свой бег.

– Новинский бульвар. Бизнес-центр. Компания «Лемур». Пропуск уже заказан.

В бизнес-центре бесшумно скользили лифты. На медных досках значились имена компаний и корпораций. Лощеные клерки с одинаковыми лицами, прическами, в белых рубахах и темных пиджаках мелькали на мгновение и исчезали, словно проходили сквозь стены. Молодые женщины, похожие одна на другую, – стройные ноги, короткие юбки, высокие каблуки, – несли куда-то легкие папочки, или выглядывали из-за стоек в приемных, окруженные компьютерами и телефонами. Все пространство тихо шелестело, нежно позванивало, переливалось.

Веронов отыскал медную доску с гравированной надписью «Лемур» и ушастым пучеглазым зверьком, растопырившим когти. Секретарша за стойкой очаровательно улыбнулась сиреневыми губами:

– Аркадий Петрович, вас ждут.