Ха Кхань Линь - Девушка из бара

Представитель студентов продолжал свою речь, но Хыу уже ничего не хотел слышать, ему казалось, что у него в голове гудит пчелиный рой. Проклятье! Никогда еще ему не приходилось попадать в такое положение.

Представитель студентов закончил свое выступление. Хыу поднялся, точно подброшенный пружиной.

— Я пришел сюда, чтобы встретиться с вами, чтобы выслушать ваши требования. Вопрос об освобождении временно арестованных студентов будет рассмотрен на уровне администрации провинции… разумеется, на основании доклада управления госбезопасности и при условии, что эти студенты осознали, что их действия по подрыву безопасности и порядка в городе принесли плачевные результаты. Посудите сами: бросили учебу, отказались сдавать экзамены, доставили огорчения родителям, вынудив их жаловаться, — нам пришлось скрепя сердце пойти на такую меру, как временный арест…

В зале поднялся шум. Напряжение достигло предела… Вздувшиеся вены, капельки пота на смуглых лбах, в широко открытых глазах застыл гнев…

— Что касается второго вопроса — а именно отмены закона Вунгтау, — в голосе Хыу зазвучали доверительные нотки, — мы доложим наши соображения главе государства, генералу…

Его прервал громкий голос из зала:

— Возмутительно! Все те же приемы! Послушать его — так все просто, сплошные светлые перспективы… Все поставлено с ног на голову, знаем мы эти хамелеонские штучки… Ишь, как рассыпается: «Позвольте обратиться», «Нам пришлось скрепя сердце»… Пустые обещания! Довольно болтовни! Плетет тут всякую околесицу! А у самого припасены гранаты со слезоточивым газом да полицейские дубинки…

И тут действительно раздались полицейские свистки, топот ног у всех дверей, послышался стук кованых ботинок по кафельному полу, шуршание жесткой ткани униформы. Мгновенно были перекрыты все входы и выходы. Все, кто был в зале, разом вскочили со своих мест. Хыу бросил микрофон, махнул рукой, подавая кому-то знак. Началась схватка. Губернатор исчез.

Люди в масках, вооруженные до зубов, набросились на вопящих, отчаянно сопротивляющихся, совершенно безоружных студентов.

Проклятья, угрозы, истошные крики, пинки, брань, лязганье металла — все слилось в сплошной хаос. Злоба и ненависть…

Через несколько минут чудища в масках выволокли из помещения нескольких студентов с закрученными назад руками. Лица у арестованных были покрыты синяками и ссадинами.

Арестованных втолкнули в стоявшую наготове машину, и она тут же умчалась.

Уже через сорок пять минут по всему студенческому городку были развешаны плакаты, на которых еще не просохла краска: «Объявляем бойкот экзаменационной сессии 1964 года!» На кирпичных воротах, на стенах одна за другой появлялись надписи: «Забастовка учащихся», «Забастовка на рынках». Транспаранты перегородили проспекты. Ненависть переполняла сердца, она достигла невиданного накала.

В Хюэ прибыл Нгуен Кхань [6] 30 января 1964 года генерал Нгуен Кхань сверг группировку генерала Зыонг Ван Миня и, возглавив военную хунту, занял посты председателя так называемого военно-революционного совета, премьер-министра и главнокомандующего. Первый раз Нгуен Кхань прибыл в Хюэ 5 апреля 1964 года, второй раз — 15 апреля того же года, когда в городе происходили крупнейшие антиправительственные выступления студентов. .

— Кхиет, садись-ка ко мне!

Кхиет не заставил себя ждать, вскочил на мопед, который понесся на предельной скорости.

По проспекту Ле Лоя по направлению к Государственному университету мчались машины всех видов и марок. Вон ребята с педагогического факультета, а вон с филологического, с юридического… И еще множество ребят из средних школ, знакомых и незнакомых…

— Если уж Нгуен Кхань притащился в наш город, надо устроить ему подобающий прием!

— Эх, надо бы его захватить, а не удастся, так прекратим занятия, сорвем сессию!

Мимо Кхиета на японском мопеде промчались знакомые ребята из школы имени Нгуен Зу. На тротуарах было полно народу: к университету шли грузчики, мелкие торговцы, лоточники.

Над просторным двором Государственного университета повис в воздухе вертолет, а толпа уже заполонила двор.

— Гляди-ка, Кхиет, — друг толкнул Кхиета локтем, — сколько народу нас опередило.

Кхиет не ответил, а лишь крепче ухватился за пояс сидящего впереди него товарища и ткнул его в бок, как бы говоря: «Жми на все педали!»

— Он поехал на машине в сторону палаты депутатов!

— Он только что проехал! — громко крикнул какой-то мальчонка, протискиваясь сквозь толпу.

У здания палаты депутатов собралось множество велосипедов, мопедов, мотоциклов, автомобилей. Кокосовые пальмы задумчиво покачивались над многоцветной и многоликой толпой…

Кхиет вместе с другом начал протискиваться сквозь толпу к тому месту, где окруженные жандармами и полицейскими стояли недавно арестованные студенты. Кхиет с удивлением обнаружил, что в толпе мелькают знакомые лица: продавщицы прохладительных напитков, торговки фруктами, которых он видел почти ежедневно, но не знал по имени.

— Эй, Кхиет!

Кхиет обернулся: это его окликнула тетушка Тхуаи, которая была в своем обычном темно-сером платье. Она стояла в окружении других женщин и у всех были при себе нейлоновые мешочки — для защиты от слезоточивого газа.

— Как вы попали сюда раньше нас? — удивленно воскликнул Кхиет. Он был в замешательстве и смущении от того, что женщины оказались куда предусмотрительнее, чем он: несмотря на спешку, они прихватили с собой нейлоновые мешки для защиты от ядовитых веществ. И как только им удалось добраться сюда так быстро? И тут же он получил ответ на свой вопрос:

— А нас подвезли рикши! Они решили тоже быть здесь, заодно и нас сюда доставили, — ответила женщина, стоявшая рядом с тетушкой Тхуан, — спасибо им!

— Не стоит благодарности! Мы все равно направлялись сюда, хотели устроить веселенькую встречу главе государства, генералу Нгуен Кханю! — ответил стоявший рядом пожилой рикша, довольно потирая руки. Он достал зажигалку, закурил сигарету и, широко улыбнувшись, обнажил крашеные зубы [7] Во Вьетнаме издавна существовал обычай покрывать шеллаком зубы, чтобы предохранить их от разрушения. .

Кхиет попрощался с женщинами и стал энергично пробираться сквозь толпу к своим друзьям, которые расположились поблизости от ворот Национального собрания. Солнце было в зените и немилосердно палило. Массивные ворота охраняли жандармы и полицейские с обветренными лицами. Они стояли плотными рядами, и эта темная масса напоминала вязкую болотную грязь, которая вот-вот хлынет через дамбу — толпу и преградит путь многоцветному потоку, готовому выйти из берегов и выплеснуться на запретную территорию.