Ха Кхань Линь - Девушка из бара

Тетушка дрожащими руками достала коромысло, поправила кофту. Никогда не сетовала она на свою судьбу — сетовала лишь на свою старость. Ничего ей в жизни не надо, только была бы всегда в доме горсть риса и не было бы долгов. Что еще нужно? И только Тхюи, глупая Тхюи огорчала ее… О ней шли всякие пересуды, из-за этого тетушке Зьеу стыдно было показаться людям на глаза. Мало кто в деревне сочувствовал Тхюи. Такова жизнь, ничего не поделаешь…

Тетушка Зьеу вышла на улицу и притворила за собой дверь. Тяжелое коромысло давило на плечи. Сроду такого не бывало, чтобы кто-нибудь пожалел и защитил попавшую в беду девчонку. Только и знают, что хулят да насмехаются! Только попрекают да бранят! Недаром говорят: добрая слава разносится далеко, худая слава — еще дальше. Когда Тхюи вернулась в деревню, все стали сторониться ее. А ведь девчонка с малых лет была отдана в люди. Тетушка вытерла глаза краем кофты. Ее смуглые ноги проворно семенили в такт покачиванию коромысла. Кого раньше интересовала судьба Тхюи? А стоило ей оскандалиться, каждому теперь до нее есть дело, каждый сует свой нос… Вот и вчера утром, когда тетушка ходила на хутор Дап, кто-то полез со своими попреками… И всем хочется поподробнее узнать, что же такое приключилось с Тхюи в городе. Тетушка едва от них отмахнулась. А после полудня жена отцова брата, эта старая хрычовка Шо, что живет на хуторе Тхыонг, как бы невзначай завела разговор: «От молоденькой девчонки, если она не умеет себя блюсти, толку не жди, считай пропала! Это уж известное дело!» Темное лицо старухи сплошь испещрено морщинами, в хитрых глазках — любопытство. Не подумайте, будто она собирается кого-то укорять… Это дело житейское… Видно, оба хороши, сами пусть и расхлебывают… А сама уже шевелит тонкими губами, готовясь вылить на Тхюи ушат помоев. Тетушка Зьеу поспешила заткнуть ей рот: «Попридержи-ка язык! Тхюи вовсе не из этих…» Тетушка пожевала бетель, утерла губы. «Всему виной молодость да неопытность, а пуще всего нужда. Девчонка сроду не ела досыта, оттого и не уберегла себя. Ты бы вот на них посмотрела, на этих злыдней! — Тетушка Зьеу не решилась произнести вслух имя капитана Хюйена и его супруги из боязни, что эта карга Шо по-своему истолкует ее мысль, да к тому же и ребятишки прислушиваются к разговору, хоть и не понимают, о чем идет речь. — Ты бы посмотрела на этих кровососов! Проглотят кого угодно — и не поперхнутся! Уж если они решили кому напакостить, так не успокоятся, пока не загонят человека в гроб, уж если начнут чего домогаться, так не отстанут, пока не изведут весь твой род до последнего колена!» И, вконец обозлившись, она сказала в сердцах: «И находятся же такие, что лижут ему пятки!» Но тут же сообразила, что хватила через край: здесь нет таких, которые бы лизали пятки капитану Хюйену. Ну вот, к примеру, та же старая Шо: круглый год трудится в поте лица, тяжести таскает, в огороде копается… За всю свою жизнь ничего не видела, кроме кухни да рынка. Или Быой, которая потеряла мужа и осталась с кучей ребятишек на руках — мал мала меньше… Приспособилась мыть бабам головы — только тем и живет… И все же тетушка сейчас готова была честить всех подряд: ишь ты, распустили языки, только и дела у них, что поносить да осмеивать бедную девчонку… Двумя пальцами тетушка вытащила изо рта жвачку от бетеля, хотела кинуть в угол кухни, но попала в столб. «Пусть только попробуют превратить могилы моих предков в выгребную яму!» — угрожающе прошептала она.

Но людская молва — дело нешуточное! На всякий роток не накинешь платок! Пропади он пропадом, этот капитан, который испоганил девчонке жизнь! Ну и времена пошли! Раньше для девушки превыше всего было целомудрие, юноши же стремились постичь премудрость ученых книг, укрепляя свою нравственность, а парни, падкие до недозволенных любовных шалостей, становились посмешищем всей деревни — и попробуй они найти работу! А теперь все перевернулось: испортил поганец девчонке всю жизнь, и как ни в чем не бывало ходит себе в начальниках, пользуется своей властью! Ну и времена!..

Тетушка Зьеу снова горестно вздохнула, сгибаясь под тяжестью коромысла. Она завернула в узкий проулок: на этом хуторе по утрам охотно покупали ее похлебку с лапшой. Чайные деревца были мокрыми от утренней росы, молодые побеги тянулись к солнцу — словно губки ребенка к материнской груди. Тетушка снова задумалась о Тхюи. Как бы добиться, чтобы односельчане сменили гнев на милость, не бранили бы девчонку, а пожалели? Ничего, Тхюи повзрослеет, выйдет замуж, обзаведется семьей… Тетушка подумала: пожалуй, вчера в разговоре с Шо она наговорила лишнего. Что капитан Хюйен негодяй — это одно дело, но причем же тут односельчане? Надо бы поговорить с ними по-доброму, по-хорошему, так-то оно будет вернее. И не нужно обращать внимание на людскую хулу, все уладится само собой: люди убедятся, что Тхюи честно трудится и ведет себя добродетельно, и перестанут пальцем на нее показывать. Девчонка такая работящая… Точь-в-точь как ее мать. А характер у нее отцовский, недаром глаза и лоб, как у отца. Тот тоже, бывало, коли захочет чего — непременно добьется! С лица на редкость добрая, а характер, если надо, показать умеет.

Душа прямо разрывается на части из-за нее! Чем больше жаль девчонку, тем больше досада берет на эту подлую жизнь!

Тетушка Зьеу шумно вздохнула и ступила на мощенный кирпичом дворик. Навстречу выбежала собачонка, ошалело виляя хвостом. В доме слышался шум, Тетушка Зьеу знала, что ее ждут, и ускорила шаг.

Тхюи склонилась над ступкой, руки ее проворно толкли рис, который превращался в молочно-белую массу. Девушка не отрывала глаз от бесчисленных пузырьков, один за другим лопавшихся под ее руками.

«Если бы Ты был повзрослее, ну хотя бы таким как я, если бы отец с матерью не были так далеко», — думала Тхюи. А на дворе сияло солнце, на кустах вдоль дорожки вот-вот раскроются бутоны. Помнится, такие же бутоны были в тот год, когда мама привела ее к тетушке Зьеу. А на другой год маму арестовали. И когда они с братишкой перебрались в тетушкин дом, кусты тоже были сплошь покрыты бутонами. «Мамочка, помнишь ли ты, что у дома тетушки Зьеу растут кусты с белыми и красными цветами, а в глубине двора есть маленький алтарь? Ты приводила нас сюда только один раз, и с тех пор я забыла дорогу…»

Помнится, им повстречалась тогда сгорбленная старушка с клюкой — она-то и показала, куда надо идти, и даже проводила немного. Одной рукой старуха растирала свою больную спину, в другой держала клюку. Тхюи до сих пор помнит эту сморщенную старческую руку. Старуха показала клюкой: «Идите прямо, вон туда, дойдете до колодца, свернете налево, спуститесь вниз и там направо. Прямо с дороги увидите цветущие кусты — это и есть дом, который вам нужен». Старуха одернула кофту и снова оперлась на клюку, намереваясь идти дальше. «Ну ладно, идите, детишки. Во дворе у тетушки Зьеу увидите алтарь. Знаете ли вы, что это за алтарь? Он был поставлен, когда улетела душа другой вашей тетушки. Постарайтесь беречь алтарь ваших предков». Старуха тяжело закашлялась, глаза у нее были тусклые и безжизненные. Она снова повторила: «Берегите этот алтарь, род тетушки Зьеу неудачливый, ее детям не везет. Дочери ее никак не могли выйти замуж, а если и выходили, то скоро становились вдовами. А этот алтарь… Однажды ваша тетушка, которую вы не знаете, пошла в лес за дровами, но тут как раз начался тайфун, и она не успела укрыться, как на нее хлынула вода с горы. Ее волосы запутались в побегах бамбука. Когда вода ушла, обнаружили тело. Вот тогда-то и появился в доме тетушки Зьеу этот алтарь. Относитесь к нему с почтением. Войдя в этот дом, ведите себя как следует!»