Сердар Озкан - Ключ жизни

Я хочу спросить у тебя, дельфин Омер: как ты думаешь, как лучше? Лучше быть желтой птицей или синей? Стоит ли принять тот факт, что ты не можешь вылететь из клетки и оставаться при этом счастливым, как желтая птица, или же постоянно пытаться улететь и быть несчастным, как синяя птица?

Мне не нравится быть несчастным. Я не хочу грустить. Но я все равно думаю, что быть синей птицей лучше. Если птица не летает, это уже не птица. Она может быть милой и красивой, но это не птица. Вообще-то я не верю в то, что желтая птица на самом деле счастлива. Как птица может быть счастлива в клетке? Птицы созданы для того, чтобы летать.

Перед тем как уплыть, ты сказал мне, что я был создан для того, чтобы стать светом, и поэтому я хочу попробовать. Поэтому я синяя птица.

Ты нужен мне, дельфин Омер…

Я знаю, что ты приплывешь, потому что ты приплыл, даже когда я звал тебя ради себя. На этот раз я зову тебя ради света.

Ребенок Омер».

Положив письмо в одну из бутылок, которые дедушка оставил на «Сафе», я осторожно бросил ее в воду.

Я не ждал ответа от Ангела Смерти, но я был счастлив, ведь он выслушал мои слова о бессмысленности жизни, не возражая.

— Понимаю, — сказал он.

— Несмотря на твои благие намерения, я не думаю, что ты меня понимаешь. Ты ведь ангел. Ангелы не могут понять тех, чья жизнь бессмысленна.

— Ты говоришь так, как будто очень хорошо знаешь ангелов. — Он взглянул мне в глаза.

— Не знаю, но мне кажется, что считать жизнь бессмысленной противоестественно для ангелов.

— Ты уверен в этом?

— А что, это не так?

— Ты уверен, что не знаешь ангелов?

— Ты первый ангел, с которым я столкнулся.

— Ты уверен?

— Что ты пытаешься мне сказать?

Он продолжал смотреть мне в глаза. Я уже собирался предложить ему выложить все, что он знает, как внезапно кое-что вспомнил. Русалка!

— Ты намекаешь на то, что я встречал другого ангела? Может быть, это была русалка?

— Ты веришь в то, что я действительно понимаю тебя? — улыбнулся он.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Ты веришь в то, что я действительно понимаю тебя? — повторил он.

— А это так важно?

— Для меня это важно. Ведь если ты считаешь, что я понимаю тебя, это означает, что между нами установилась определенная связь. Может быть, мы могли бы стать друзьями. Как ты, возможно, догадываешься, люди не хотят видеть мое лицо, но я думаю, что могу предложить человеку свою дружбу.

— Ты должен признать, что вряд ли кто-то захочет такой дружбы.

— Ты прав. Люди не знают о преимуществах.

— Каких преимуществах?

Встав, он подошел к поручням лодки.

— Время ловить рыбу. — Он нагнулся к воде.

Выпрямившись, ангел показал мне крупного окуня. Хотя он осторожно сжимал рыбу двумя пальцами, она извивалась так, словно попала в тиски, и не могла высвободиться из его хватки.

— Смотри, как мучается бедная рыбка, — сказал я. — Ей не очень-то нравится твоя дружба, правда?

— Что ж, иногда то, что сначала нам не нравится, может в конце концов оказаться предпочтительнее того, что мы любим.

— Ну хорошо. Но мне не кажется, что твои действия приносят хоть какую-то пользу этой рыбе. И я готов поспорить, что она согласилась бы со мной. Посмотри на бедняжку, как ей хочется воды.

— Вот именно, — заявил Ангел Смерти. — До того как я протянул руку дружбы этому морскому окуню, вода не казалась ему столь сладкой. И когда я отпущу его, он прочувствует воду, как еще никогда в своей жизни.

Бутылка еще не успела уйти под воду, когда я услышал слова, которые заставили меня подпрыгнуть.

— Пребудь во свете, ребенок Омер.

Дельфин Омер выскочил из воды, словно ракета.

— Ты вернулся! Ах, дельфин Омер, ты вернулся!

— Конечно, ведь ты позвал меня ради света. Как же я мог не прийти?

— Но мое письмо еще даже не опустилось под воду. Как ты узнал, о чем я написал?

— Я никогда не читал твои письма на бумаге, ребенок Омер. Прежде чем написать их ручкой, ты пишешь их своим сердцем, и потому какой-то голос читает их в моем сердце. То, что исходит из сердца, приходит в сердце.

— Прости меня, дельфин Омер. Прошу тебя, прости меня.

— Зачем мне прощать? Я ведь люблю тебя, — улыбнулся дельфин.

Я склонил голову, думая о том, как же я соскучился по дельфину Омеру, как мне было плохо без него и сколько всего мне нужно ему рассказать.

Мне очень хотелось рассказать ему о старике и книге и спросить, не знаком ли он с этим стариком. Но мне ни в коем случае нельзя было этого делать. Старик доверял мне. Но зато я могу рассказать дельфину Омеру о моем сне.

— Знаешь ли, дельфин Омер, — начал я, — мне приснился один сон. Я был с каким-то стариком, который отвел меня к морю. В море я увидел дельфина и трех золотых ангелов, похожих на птиц. Из воды бил свет, а затем я взглянул на свою руку и увидел, что она испускает лучи, словно солнце. Я увидел, что я стал светом, дельфин Омер!

— Ах, какой это прекрасный сон, ребенок Омер! Надеюсь, скоро он сбудется и ты станешь светом. Ты знал, что Сон и Реальность — это Бессмертные, близнецы, живущие в Мире Света? Иногда они так скучают друг по другу, что крепко обнимаются, и в эти мгновения в нашем мире мечты сбываются, а сны становятся явью.

— Надеюсь, вскоре они обнимутся, потому что я действительно хочу стать светом… Ты сказал, что в Мире Света мы сможем повстречаться с нашими ангелами, не так ли? Я ведь смогу подружиться со своим ангелом?

— Конечно. Когда мы станем светом, мы уподобимся ангелам, ведь ангелы созданы из того же света. Так ангел внутри нас и все остальные ангелы станут нашими друзьями.

— Что ж, тогда чего же мы ждем? Давай станем светом!

— Давай! — согласился дельфин Омер. — Давай начнем укрощать наших Чудовищ Я.

— Э-э-э-э… дельфин Омер. — Я опустил голову. — Честно говоря, я до сих пор не понимаю, что это за чудовища.

— Может быть, мы можем представить это так? — Он сильно ударил хвостом по воде, чуть не забрызгав меня. — Посмотри на брызги воды в воздухе. Каждая из брызг считает себя отдельно взятой сущностью. Это Чудовище Я заставляет их думать так. Но если они укротят свое Чудовище Я и откажутся от того, чтобы быть отдельными каплями воды, то, даже находясь в воздухе, они по-прежнему могут быть морем.

— Давай начнем! — воскликнул я. — Давай поспешим и укротим наших Чудовищ Я.

— Но прежде давай принесем друг другу клятву.

Я кивнул.

— Во имя света, — произнес дельфин Омер. — Я клянусь любить. Я клянусь любить моего друга не для себя самого, но лишь ради света в нем. Я обещаю любить его без каких-либо условий. Я обещаю любить его все сильнее и сильнее до тех пор, пока мое Чудовище Я не окажется полностью укрощено, пока я не стану светом и не войду в Мир Света.