Сергей Носов - Построение квадрата на шестом уроке

Едучи сюда в электричке, Стив питал в себе дерзость прочесть на могиле Ахматовой – и обязательно вслух – свои переводы: два-три на английский. Сейчас эта идея казалась ему дикой.

Он коснулся рукой чугунного креста и негромко сказал:

– Простите.

В поселок Стив шел вдоль канавы по левой стороне шоссе. Ему хотелось, чтобы это называлось лесом, – дорожки тут не было: под ногами мох, кочки, корни сосен, черничник. С черникой он в сентябре опоздал, хотя отдельные ягоды еще попадались. Ягоды черники не столько черные, сколько синие, и называть черничник «синичником» было бы намного вернее. К черному тут пристрастны. Черная речка, черные лестницы в Петербурге, черный человек, напугавший Есенина. Однако нет черничного цвета, тогда как брусничный имеется. Стив знал: брусничного цвета был фрак Чичикова. Стиву покамест не встречалась брусника.

Он поступил по совести, по-человечески, верно, как нужно, правильно, что приехал и побыл тут по-людски. Было легко на душе, свободно.

Надо было обойти муравейник.

Стив перепрыгнул канаву и вышел один на дорогу.

Одна машина проехала. Стив до сих пор не переставал удивляться, что каждый раз еще отмечает, что ездят не по той стороне.

Почему-то ни в Европе, ни в Америке ему так не казалось, и только в России почему-то казалось именно так.

Возвращаются со Щучьего, подумал Стив… shchautsya-so-shchuchevo … со Щучьего озера.

Он и скороговорки подчинял языку, мог изловчиться: «Стоит копна с подприкопеночком, а под копной перепелка с перепеленочком».

Другая резко затормозила и остановилась шагах в десяти.

– Стив!

Это была Арина. Она вышла из машины и махала ему рукой. Стив ее сразу узнал, но что Арина, вспомнил не сразу.

– Ничего себе! Еду и глазам не верю: Стив!.. Ты куда? В город?

– Угу, – отвечал Стив в разговорной манере. – На железнодорожную станцию.

Поцеловались три раза.

– Садись. Мы тоже в город.

Молодой человек лет четырнадцати освобождал рядом с собой от курток и сумок место для Стива, внимая указаниям сидящего на переднем сиденье владельца рыжей бородки. Стив поместился. Арина, сев за руль и повернувшись к Стиву, знакомила: тот, кто с бородкой, был Влад, а это Коля, их сын. О себе Стив услышал, что он «английский поэт и большой знаток русской поэзии» и что Арина с ним познакомилась в Доме писателя на вечере его переводов. И что он тут на месяц всего и скоро назад.

Они же всей семьей ездили за грибами.

Пожав руки Владу и Коле, Стив поинтересовался:

– На Щучье?

– Не совсем на Щучье, – сказала Арина, пытаясь отогнать от лобового стекла существо, похожее на осу. – На Черное.

– На Черное?

В том, как Стив отозвался на «черное», было что-то такое, что побудило Колю весомо добавить:

– На Черное озеро, за Черный ручей.

– Интересно, в Черном озере можно купаться? – зачем-то спросил Стив.

– Осень, – сказал Влад, приоткрыв дверь. – Последние часы доживает. – Он проводил взглядом осоподобную муху, наконец изгнанную из машины. – Всё уже, откупались.

– Короче, это в лесу, – сказала Арина, поднимая стекло. – А машину, да, у Щучьего оставили, перед шлагбаумом. Ну а ты, значит, к Ахматовой? Молодец. Что же не позвонил? Мы бы тебя за грибами взяли.

Тронулись.

Стив открыл рот сказать: «Поехали!», а произнеслось невольно: «Повезло!» – что, впрочем, тоже оказалось кстати.

Арина охотно ответила:

– Конечно, повезло. Трясся бы в электричке.

– Много ли грибов собрали в лесу? – спросил Стив.

На это Коля сказал:

– Три корзины в багажнике.

– Подсосновники? Или больше груздей?

Коля хихикнул.

Арина стрельнула глазами в зеркальце заднего вида:

– Преимущественно лисички. Будку ты, конечно, уже посмотрел? Ну и как – постоял на крыльце?

Муж Влад счел нужным пояснить:

– Будка – это дача Анны Ахматовой, писательская, она ее сама называла будкой.

– Слушай, он лучше тебя знает про будку. Он Ахматову на английский переводит. Он про нее все знает.

Они въезжали в поселок.

– Там живут, – сказал Стив. – Я думал, музей. А там забор. Плохо видно.

– Блин! Ты испугался забора? – воскликнула Арина, всплеснув руками и снова схватившись за руль. – Приехал в Комарово и не подошел к будке Ахматовой? Ну я на вас англичан поражаюсь!

Про англичан Стива задело. Он хотел сказать о надписи, которую прочитал на калитке: «Территория Литфонда. Посторонним вход запрещен», но промолчал. Влад что-то буркнул невнятное, Арина ему отрывисто ответила, и они стали спорить о чем-то своем – с какой стороны лучше куда-то заехать, с улицы Осипенко или Кудринского переулка. Стив молча глядел в окно. Здешние поэтессы, вероятно, думают, что Стив остерегается их, потому что они будто бы ждут от него перевода на английский их нетленных творений. Так они, вероятно, думают о Стиве. Стив догадывался, что они о нем так, вероятно, думают, но он сам не знал, правы они или нет. Со своей стороны, он не хотел давать им повода так думать о себе и сам понимал, что дает повод так думать (хотя бы некоторым). Арина повернула в Кудринский переулок.

Честно признаться, Стив не помнил ее фамилии, но у него была книжка ее стихов, с автографом.

У него уже книг двадцать с автографами, а ведь он здесь всего две недели.

Слева потянулась безукоризненно ровная стена.

– Дача Медведева, говорят, – сказала Арина с наигранной гордостью, но, о каком Медведеве говорят, Стив не сообразил.

Повернули направо, к покосившемуся забору, остановились. Этот убогий штакетник с облезлой краской составлял контраст величественной стене «дачи Медведева», оставшейся теперь позади. Влад выскочил из машины, подбежал к забору и снял с него кольцо из проволоки – забор немного раздвинулся, и Стиву стало понятно, что здесь не столько забор, сколько ворота. Влад поочередно развел створки забора, а иначе ворот, одну он зафиксировал на месте с помощью булыжника, а другую придерживал сам. Арина въехала на территорию. И только сейчас, когда уже въехали, Стив сообразил, куда его привезли – на территорию Литфонда. У него замерло сердце.

Он узнавал эти утлые дачи. Прежде он видел их с другой стороны – с улицы Осипенко. Проехали одну, другую, проехали колодец и остановились прямо перед ахматовской будкой.

– Ну вот, любуйся, – сказала Арина.

Вышли из машины.

– Спасибо, – выдохнул Стив.

Когда часа три назад по пути на кладбище он рассматривал дом из-за ветхого того забора (то бишь со стороны улицы Осипенко), обращала на себя внимание просторная веранда, дом оттуда не казался «будкой». Он и отсюда не казался «будкой», но не потому, что здесь тоже была веранда – она была небольшая, гораздо меньше, чем та, – а потому, что под «будкой» Стив понимал нечто другое – скорее вытянутое в высоту, чем распространенное по ширине и долготе поверхности. Если дом внешне и напоминал будку, то будку, положенную набок. Будку, положенную набок, с пристройками.