Сергей Носов - Построение квадрата на шестом уроке

Самым фантастическим было то, что он сидел за столиком в этом придорожном монрепо с чашечкой эспрессо перед собой и ключом от дачи Ахматовой в кармане.

Он набрал заветное: «будка Ахматовой», – посыпалась лавина ссылок. «Ахматовская “будка” не может стать музеем…» «Петербургские писатели опасаются за сохранность дачи…» Стив узнал, что несколько лет назад домик Ахматовой ограбили – унесли старый сундук, хранившийся на чердаке. А кроме того, на этот мемориальный объект регулярно покушаются некие коммерческие структуры. Стив не вдавался в подробности местных склок, его больше заинтересовало сообщение Светланы Крючковой.

Актриса Светлана Крючкова рассказывала: «Мы снимали в “будке” фильм об Ахматовой. И знаете – я все время чувствовала ее присутствие».

Стив не видел этого фильма и не знал, как выглядит актриса Крючкова, но Крючкова играла Ахматову, а Стив Ахматову хорошо представлял. Он и Крючкову теперь представлял похожей на Анну Андреевну. Для пущей убедительности Стив простым движением пальцев увеличил размер шрифта на экране. Во время съемок актрисе казалось, что кто-то подсказывает ей текст роли. А вот еще: двое из съемочной группы – «двое наших мужчин», как назвала их Крючкова, – захотели переночевать в будке – обоих донимали таинственные шорохи, а одного подбросило на кровати.

Так и сказано: «…подбросило на кровати».

Стив поднял глаза: к нему подходил человек в тюбетейке. В одной руке он держал бутылку, в другой – башенку взаимовставленных одноразовых стаканчиков.

– Хвост поверху. Не унывай. Уныние – грех.

– Это не так, – ответил Стив.

– Не грех? – удивился Тюбетейка. Он улыбался, его глаза выражали заботу.

– Я не унываю. И не пью, – поспешил добавить Стив, потому что он увидел, как Тюбетейка отделяет пластмассовый стаканчик от прочих, вложенных друг в друга. Получился даже не один, а целых три неразлепленных стаканчика – был бы один, ветерок мог бы сдуть его со стола, а утяжеленную комбинацию из трех он лишь опрокинул. Строенный стаканчик совершил полукруг по столу и уткнулся в блюдце с чашечкой кофе. Не надо было поднимать, а Стив поднял и поставил и, хуже того, придержал рукой на столе, чтобы не опрокинуло снова.

Тюбетейка плеснул ему водки.

Стив отдернул от стаканчика руку, словно отклонив угощение, но было поздно уже – стаканчик, наполненный на треть, больше не боялся ветерка.

– Будем живы, – сказал Тюбетейка.

– Я много не пью, – принужденно чокнулся Стив и сделал маленький глоток.

– А я неделю уже. Скоро конец. Ты где живешь? Я – на проспекте Ветеранов. Недалеко от торгового центра. А ты?

– На улице Рубинштейна.

– Ты знаешь, кто такой Рубинштейн? Ты слышал оперу «Демон»?

– Я слышал оперу «Демон».

– Где ты мог слышать оперу «Демон»?

– В записи семьдесят четвертого года.

– Ты из какой страны?

– Акцент? – спросил Стив.

– Видно же.

– Из Англии.

– Бекингем, – сказал Тюбетейка. – Только не говори мне, что Нельсон великий адмирал. Британский флот – это миф. Вспомни Нахимова. Испанский – тоже миф. Потерять Великую армаду… Голландский – ничего не скажу. Но все в прошлом.

– Я пойду, – сказал Стив.

– Подожди. Можно тебя попросить? У меня в лесу машина стоит. Мне не выехать. Видишь какой. Ты сможешь. Отвези меня в город, на проспект Ветеранов, пожалуйста. Я покажу дорогу.

– Я без прав, – сказал Стив.

– Я тоже без прав.

– Я не вожу.

– Совсем?

– В России – совсем.

– Почему?

– Много сумасшедших на дорогах.

– Это да. Но мы с тобой тихо.

– И потом, я уже выпил.

– Это не считается.

– Считается. – Приподняв стаканчик, Стив провозгласил: – На здоровье.

– За здоровье, – поправил Тюбетейка. – Почему вы все говорите «на здоровье»? За здоровье!

Выпили, причем Стив теперь уже до конца – он теперь точно не сядет за руль.

Он знает, как надо. Он просто оговорился.

– В остальном отличный русский язык, – сказал Тюбетейка.

– Моя бабушка русская.

– Я сам наполовину еврей, – сказал Тюбетейка. – Жаль, что мы не встретились раньше. Значит, не повезешь?

– Нет, – сказал Стив.

– Пойдем тогда к Веронике.

– Нет, – сказал Стив.

– Ты знаком с Вероникой?

– Нет, – сказал Стив.

– Ее знают все. Вероника Репинская. Идем. Ты ей понравишься. Увидит – упадет.

– Нет. У меня другие планы.

– Не шути, – сказал Тюбетейка, он достал телефон, стал, путаясь, набирать.

– Я не пойду.

– Пойдешь. – Набрал. – Здравствуй, красавица. Узнаешь? Как дела? Все мысли только о тебе. Тут рядом сидит, нет, увидишь – упадешь. Англичанин. В очках. Нет, без очков. Он хочет тебе сказать кое- что. Я трубку даю, – дал трубку Стиву.

Стив встал: он говорил с женщиной.

– Здравствуйте, Вероника. Это недоразумение. Мне нечего вам сказать…

– Во-первых, я не Вероника, – сказала трубка усталым женским голосом, – во-вторых, вы пьете с Игорем, скажите мне, долго ли он собирается быть в Белоруссии. Он обещал приехать в понедельник. Сегодня четверг.

– Секунду, – сказал Стив. – Он сам ответит.

Стив протянул телефон Тюбетейке:

– Спрашивает, когда ты вернешься из Белоруссии.

– Это кто?

– Вероятно, жена.

– Чья?

– Вероятно, твоя.

– Мы же договаривались, ты мне сюда не будешь звонить. Это дорого, ты забыла?

Стив взял пакет с продуктами и пошел прочь. Он слышал еще:

– Я тебе сам позвоню, мы же договорились… В понедельник не смог… А сегодня вторник еще…

А может быть, действительно вторник, и Комарово находится где-нибудь в Белоруссии?.. Магазин уже был закрыт, лампа на столбе освещала каменную стену, за которой пряталось что-то архитектурно-строительное – не то вилла, не то терем. Стив шел медленно, не совсем уверенный в правильности направления. Проход вдоль стены вывел на Морскую улицу – ее пустынный вид оживляла фигура единственного пешехода. Пожилой мужчина в длинном плаще ковылял в направлении станции и тянул за собой сумку на колесиках. Под его ногами суетилась короткая тень, сначала она от него отставала, а теперь захотела его перегнать – здесь, под уличным светильником. Стив разглядел лицо человека и сразу расхотел спрашивать, как отсюда попасть в Кудринский переулок. Что-то подсказывало ему: торопиться не надо. Он как будто боялся загубить поспешным движением зыбкую логику невозможных обстоятельств – вот он придет, а ключ откажется проникать в замочную скважину, или еще лучше – будки Ахматовой не будет на месте. Из двух возможностей – «будки Ахматовой не будет на месте» и «в будке Ахматовой ночует Стив» – ему самому менее фантастической казалась первая.

Или, например, он заблудится среди этих дач, а спросить не у кого: поселок вымер как будто.

Перспектива заплутать в Комарово была реальной вполне: днем Стив этим путем не ходил.