Леонид Нетребо - Банище

Уже окончательно задушенный, застегнутый, завязанный и готовый уйти, он покосился на жасминовый букет. Вернее, Софист смотрел на букет, а левый его глаз пытливо косил, силясь преодолеть переносицу: что же там на самом деле?

— Мой друг подождет! — вдруг прохрипел Софист, решительными, резкими движениями освобождаясь от галстука. — Я проведу с тобой еще час. Но не надейся, что мы с тобой будем пить водку. Это неоригинально, к тому же, я сегодня вечером, впрочем, как и всегда, обязан быть в форме, как и положено партийному джентльмену. Хочешь, я принесу от соседей баян, и ты сыграешь мне «Во саду ли в огороде» — тому, чему тебя все-таки научили в музыкальной школе?.. Или гитару? Я сбацаю тебе что-нибудь из цыганских, одесских и прочих страданий: «лишь один не спит, пьет шампанское…», или «умер бедный Хаем, никем не замечаем, а жена рожает каждый год…», или «ты ж менэ пидманула, ты ж менэ пидвела!..»

Анатолий молчал. Он смотрел куда-то за пределы комнаты, в окно.

Софист понял, что друг его сейчас просто не слышит, но не оттого, что перегнулся через подоконник.

— Это идея, старик! Мы столько уже наболтали и напели за эти годы, давай просто помолчим и полюбуемся закатом. Ба, да это же как раз в направлении твоего банного обиталища! Понимаю твою грусть: неплохое было место работы, прибавка к стипендии, такой приработок!.. Сочувствую.

Софист подошел к окну и, наклонившись, тоже высунул голову наружу. Радостно кивнул в сторону перпендикулярно расположенного общежития.

— Смотри, девчонка в окне, загляденье! Тоже на закат смотрит! Что-то пишет… Понятно: филфак на этюдах… Где мои семнадцать лет! Эх, отрезанный я ломоть!..

Опять повернулся к Анатолию:

— Послушай, старик, ну что ты так окаменело молчишь, как часовой на посту?..

Светловолосая студентка, прокорпев вместо пятнадцати минут целый час, наконец дописала этюд, которому дала, вопреки традициям жанра, название «Миллионный закат»:

«…В это время здесь рано зажигается первая звезда — в самом начале солнечной „усталости“…

…когда распускается жасмин…

…как звездный часовой, берегущий волшебный закат.

…В эти мгновения заходящее солнце походит на золотисто-оранжевую дыню, зависшую над лесом, — оптическое чудо! Закатное марево под усталым солнцем обесцвечивает темно-зеленые дебри от верхушек до корней; поэтому закатным часом мнится, что лес в этом месте усел, подтаял, при том что по сторонам он по-прежнему строен, густ и величав. Солнечное гнездо! Кажется и верится, что вот-вот именно сюда, а не за лес, не за горизонт, снизойдет, умостится эта огненная продолговатая икринка. И тут же, непременно, прилетит сказочная жар-птица и примется высиживать его, как волшебное яйцо, в котором уже спеет чудо-детеныш…»

Студентка перечитала, вдумалась в смысл написанного, вздохнула, посчитала количество слов, вздохнула еще раз, но убирать ничего не стала: что было и что чудилось — из того и получилось. Не отрекаться же от прожитого часа…

Еще немного подумав, зачеркнула название и мелко приписала в правом верхнем углу: