Горан Петрович - Сеансы одновременного чтения

Так что не было ничего странного ни в том, что она обратила внимание на этого постоянного покупателя, ни в том, что заметила необычную широту его интересов, а интересовало его буквально все и вся. Наталия внимательно и с удивлением наблюдала за непредсказуемой спиралью движения молодого человека от стеллажа к стеллажу — от детской литературы, изданной в прославленных сериях библиотеки «Ласточка» до логарифмических таблиц и учебников для политехнических факультетов; от скромных сборников начинающих поэтов до манифестов, обращений и открытых писем зенитистов Любомира Мицича и Бранко Вэ Полянского и культовых произведений признанных национальных бардов; от популярной беллетристики, с которой так приятно коротать время на отдыхе, на скамейке в курортном парке или в приемной у врача, до полных собраний сочинений издательства «Задруга» в синеватых переплетах, толстых томов научных докладов или же брошюр с отдельными сообщениями по всевозможным специальностям всех отделений Сербской королевской академии; от номерных оттисков гербов из «Стематографий» Христофора Жефаровича до фальшивых родословных, которые так или иначе выводили происхождение своего заказчика из прямого родства не только с героями Первого восстания против турок, но и со средневековыми вельможами, а то и с персонажами Ветхого и Нового Заветов; от школьных прописей до образцов каллиграфии Орфелина; от новых сборников для любителей пословиц и загадок до этнографических исследований Веселина Чайкановича; от нотных тетрадей с шлягерами-однодневками до грамматик всех возможных языков… Барышня исподтишка разглядывала вышеупомянутого Анастаса Браницу, и, несмотря на то, что все увиденное ею только подтверждало сложившееся в городе мнение о нем как о большом чудаке, такая репутация вызывала у нее внутренний протест. И не только потому, что она, как и ее мать, была упряма и воспитание не позволяло ей принимать на веру чужое мнение, а и оттого, что где-то в самых глубинах ее сознания зарождалось предположение, что это результат какой-то ужасной ошибки, недоразумения, что до сих пор никто и никогда толком не постарался понять этого человека с некоторыми странностями.

Воспользовавшись занятостью отца, она однажды подошла к нему и предложила помочь. А продолжением стало то, что она все чаще и чаще оказывалась в «Пеликане», под предлогом подменить отца или подсобить ему, ну, а потом получилось так, что именно она, и только она, стала упаковывать купленные Анастасом книги в простую грубую бумагу, и наконец девушка расхрабрилась настолько, что иногда произносила пару слов или прикрепляла к свертку какую-нибудь воздушную украшенную бантиком любезность. Но если уж быть совсем точными, то все началось в тот день, когда она обнаружила в иллюстрированном ежегоднике «Прививка растений» сообщение об одной разновидности поздних садовых трагически-красных роз, которую Анастас давно искал.

— Мне бы хотелось посадить такой куст… — не раз говорил он, правда, никогда не уточняя, где именно.

С того дня Браница обращался за помощью только к ней, и Наталия всегда старалась услужить ему. Сначала, не имея представления о предмете его деятельности и интересов в целом, она просто выполняла просьбы, соглашаясь решать на первый взгляд совершенно лишенные смысла задачи или отвечая на в высшей степени заковыристые вопросы, которые он неожиданно задавал ей. Но каждый раз она встречала его все лучше подготовленной, исполненной решимости догадаться, что же именно руководит действиями молодого человека, напряженно стараясь проникнуть в его мысли, иногда уверенная, что напала на правильный след, а иногда еще более растерянная от новых, неожиданных требований.

— Благодаря медленному движению земной оси роль Полярной звезды каждые несколько веков переходит от одного светила к другому. Та, по которой мы ориентируемся в настоящее время, выполняет эту функцию приблизительно с начала нашей эры, и так будет продолжаться еще около тысячи лет… — Обнаружила она несколько малоизвестных фактов в тот период, когда он прилежно занимался методами определения того или иного места по отношению к сторонам света.

— Есть подтверждения того, что кроты на всю зиму запасают себе пищу необычным и весьма жестоким способом — они собирают множество дождевых червей, предварительно искалечив их таким образом, чтобы те, потеряв способность передвигаться, при этом не погибли бы, а оставались живыми… — Вместо Анастаса она изучила все, что было написано в только что переведенной и опубликованной книге Альфреда Брэма «Жизнь животных» о кротах, прожорливых существах, которых он ненавидел, хотя и сам признавал, что никогда не встречал их вблизи своего дома на Звездаре, до недавнего времени называвшейся Большой Врачар.

— Синие, под «веджвуд», или красные, «помпея», образцы обивки?! Но это же зависит от вашего вкуса, размеров и назначения комнаты. Я бы вам посоветовала заказать вторые, мне кажется, они более теплые… — разрешила она его колебания, когда он заговорил об этом аспекте интерьера как о жизненно важном вопросе.

И так далее, то одно, то другое. И наконец в мае 1931 года Наталия Димитриевич решилась потребовать у него однозначного ответа, в чем состоит конечная цель столь безграничного читательского интереса:

— Это потому что я пишу… — смутился он, не зная, куда деться от взгляда ее больших глаз, смотревших прямо в его глаза.

— Вы писатель? — Она и не думала оставлять его в покое.

— Можно и так сказать… Точнее, лишь отчасти… Пока я пишу только письма… — Анастас выговорил гораздо больше слов, чем это было ему свойственно.

— Письма?! Какие письма!? Значит, вы состоите в переписке с важными умными людьми, раз вам приходится так основательно готовиться? Так же как наша Анджа Петрович, когда обменивалась письмами с графом Львом Толстым [29] Анджа Мита Петрович в своем письме, написанном 7 октября 1908 г. в Белграде, в связи с аннексией Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины, осуществленной двумя днями ранее, просила Л. Н. Толстого встать на защиту сербского народа, что побудило писателя опубликовать статью «О присоединении Боснии и Герцеговины к Австрии» (впервые с цензурными пропусками в газете «Голос Москвы»; 1908, №№ 281–284, 4–7 декабря; полностью — в Берлине в 1909 г.). … — девушка не сдавалась, намереваясь прояснить все до конца.

— Нет, это… как бы вам сказать, это письма личного, интимного характера… — покраснел Анастас.

— О! — покраснела и Наталия, только после этого отступившись от него. — Тогда извините, я совсем не хотела быть неучтивой и заглядывать слишком глубоко…

— Ничего страшного… Честно говоря, мне даже как-то легче стало… — улыбнулся молодой человек, обнаруживший, что разделить с кем-нибудь собственную тайну даже приятно, тем более что большеглазая девушка за книжным прилавком казалась ему именно тем человеком, которому можно полностью довериться.