Юрий Цыганов - Гарри-бес и его подопечные

— Что он несет! Сева… Ты послушай… Это же ублюдок! Моральный урод! Недоносок! Нелюдь! Он же всех презирает… Он людей презирает… Бога презирает! Какой на хрен Бог… Сатана его Бог!

— Да что ты его слушаешь… Он же просто выпендривается… Комплексует пацан… Вопит, а никто его не замечает… Не нужен он никому… Обидно! От того и вопит. На Москву мужик обиделся, а Москва не заметила…

— Женить его надо… — заметил Корней.

— Точно. Отвлечь от великих идей… А то раздухарился… Слов накидал… Родины нет… Бога нет… истории не было… Суворова тоже не было? и Бородина? и Курской дуги? и Достоевского не было? Один ты есть, красавец… Пришел, увидел, навонял… Все мужик знает, во всем разобрался… Поучи нас, безмозглых, что есть истина…

Тебя научишь, пожалуй… Впрочем, что ж… Нормально! Достойный ответ русского патриота! Отповедь зарвавшемуся еретику… Черт с вами… живите по норам! говоруны… Ширяйтесь наркотиком Коли Шовена… У вас это складно выходит… И Курской дугой, и Суворовым, и Достоевским… Только вы тут при чем? Курская дуга… Что-то я вас там не видел… А вот все безобразия, что в «Союзе» творятся, это ваших рук дело! Тут уж любому ясно… Вы только посмотрите на эти святые лица… сама честность и простота… С них иконы писать! Божья Матерь с младенцем! Сева — Матерь, Хорек — ихний сынка… Господи, как же клюнул тогда я на эти серые глазенки с паволокой… Пива мне притащил трехлитровую банку… похмелил… На всю жизнь то похмелье запомню! О сю пору отрыжка… Голубь ясный! ворковал… расстилался… По душам разговор… «Ничего мне не надо… ничегошеньки… лишь бы монументальное наше братство процветало!. Чтоб художникам жилось хорошо… Ведь обидно. Какие люди! Патриархи! Корней один чего стоит!» У Корнея и подхватил эстафету… из остывающих рук… Выхватил знамя! Хватанул и взметнул над баррикадами! «Что уж… да уж… уговорили… Придется взять на себя эту тяжкую ношу…». Взвалил. Никто и охнуть не успел, как все в дерьме оказались… по самую макушку. И что теперь? Из «Союза» выгнать хочешь? О, кей! Только срать мне на ваш «Союз»! Я-то знаю, куда ты гнешь… куда свои щупальцы запустил! К мастерской подбираешься, сука! Обложить задумали… лишить пристанища… Унизить хочешь… чтоб пришел к тебе — Хорьку — с повинной… Щас! дружочек… Иудина! Вот только перья почищу… и ствол прикуплю… да в засаде залягу! Тогда давайте… Бомбите! Приходите арестовывать… Выкидывайте меня на помойку, товарищ Ежов с господином Геббельсом! У вас должно получиться! Вы же профи… заплечных дел мастера! Уж я вас встречу… И компанию себе подобрали… Люмпен-интеллигенция! Всю падаль со дна взбаламутили… всех обзвонили… никем не побрезговали… Грабят! Собственности лишают! Воры! Ату их! Гнать из «Союза» поганой метлой! И пошли… стройными рядами… православные отморозки… в крестах… иконками увешались… заклинают… ворожат… митингуют… Еще у них есть один… предводитель прямоходящих…Полип, не известно из какого дерьма проросший… гриб, вроде Ленина… Прирожденный чекист… такая же сука, вроде этих двух, только не пьет… Вот она тройка, что страшный суд совершит, когда время настанет!.. Три богатыря: Гриб, Хорек и Сфинкс. Гриб прорастет отовсюду неотвратимо, как плесень… залезет в уши, в ноздри, в рот… Залепит мозги! И будет размножаться, стремительно разлагая все и вся… Хорек пророет норку в моей заднице! А Сфинкс будет молчать. Вечно! Вы же только ждете разбойничьего посвиста! Вам только дай волю… Все вернется на круги своя! Нация чумазых… перевертышей. Основная черта — похуизм, основной инстинкт — подлость.

Не знаю — как насчет Суворова и Курской дуги… не вникал… а вот Достоевский точно нашего поля ягодка! — Я не помню, говорил ли я… или мычал… в пустоту… сам в себя… или бредил… Мне было плевать! Я всегда говорю в пустоту! Теперь уж и вовсе… Этих прыщей я вообще не учитывал!. Пусть не слушают! Я все равно скажу! Потому что хочется… Мысль рождена… она дрожит на кончике языка… а я свободен! Вы слышите — убийцы — свободен!

О-о-о… Наконец-то я до тебя добрался… бес российской словесности! Папаша. Властитель дум моих… Совесть нации… Ты повернул мои мозги… вздыбил чувства… разъел сердце… Ты испортил мне детство, надругался… развратил! Я любил тебя, старый развратник! Теперь же… я начну тебя убивать! По закону любви.

Достоевский… темный и страшный, как вся русская история… Срамной!! Господин Ставрогин собственной персоной… Карамазов в четырех лицах… Юродивый Мышкин… Бесноватый Рогожин и эти… на одну рожу писаные, страдающие красотки… Все это он — инструмент потусторонних звуков… исполнитель запредельных мелодий… О, этот похотливый вихляющий говорок! хохоток… нашептывание, как ворожба… ядовитые слюни дьявола… наслоение мысли… Блуд! Надприродное сознание, как оползень… как катастрофа! И все навыверт! Из подполья… ерничая и глумясь… Заходился над слезинкой младенца… мочил старух… по двести страниц обсасывал свою эпилепсию… кидал, как фрайер, деньги в камин… ползал… унижался… исповедывался до упора, до судорог… стрелялся, балдея от своих комплексов… и издевался, издевался над душой! Что вы хотите после такой литературы! Отразил? или заразил? Наковырял дерьма из норы, обсосал и выплюнул в толпу! Жрите! Спровоцировал и отполз… Да он испохабил целую эпоху! пророк всея Руси… Он и был той эпохой! вычурной, грязной, говорливой и лживой!

Но был еще один… предтеча… кукловод… живописатель трупов… Он ненавидел жизнь… презирал людей… насмешничал… Веселился над убогой страной… и творил. Творил жутковатый портрет времени! от которого сам и спятил… И нас утащил… О, безысходная муть Петербурга… О, пустыня земли русской… заполненная зомбированными организмами, скопцами, мертвыми душами… Это же театр абсурда! где все унижены, все оскорблены… Где все застыло, как на египетской фреске, но вместо величественной гордой осанки полубогов, жалкие позы пришибленных, шелудивых «тварей дрожащих» с облезлыми волосами, в засаленных камзолах. Он создал эту мертвую фреску. Покалечил нацию… унизил… накрыл шинелью, как саваном, весь девятнадцатый век…

Потом возник этот — пророк номер два… как наваждение… как призрак… Кладокопатель! Анатом! Ему было мало убийственного сарказма предтечи… Он стал потрошить души! Мертвые души! Маньяк! серийный убийца! Некрофил! Он повернул свой воспаленный глаз во внутренний мир «твари дрожащей». Он стал препарировать это жалкое подлое тельце… Глубоко залез, господин Смердящий, к самым истокам. Все раскопал, распотрошил всю помойку, обнюхал… и зашелся в творческом экстазе! Говорил, говорил… никак остановиться не мог… А как тут молчать, когда страшно! Как удержать такое — взорвешься! Разнесет тебя в прах собственный экстаз! Бог молчит… Этот — никогда! Сатана болтает без устали… У него недержание… Оттого и вывернуться хочет наизнанку, что жжет изнутри кислота… весь этот гниловатый замес, именуемый Духом… В нем жизни нет! а вы живые… Ах! — дошло наконец — нельзя, когда все дозволено. Никому нельзя! Богу нельзя… Этим было дозволено. Но какой ценой заплатили они за разбой! За то, что посмели…