Михаил Чулаки - Долгие поиски

Вадим умел чинить краны и прочищать унитазы, рубить избы, класть кирпичи, бетонировать, цементировать, белить потолки, циклевать полы, чинить приемники и телевизоры, делать несложные работы на токарном и фрезерном станках, строгать рамы и обивать двери дерматином, переплетать книги — и еще многое, чего сразу и не вспомнишь. (Он был гордостью школьного учителя по труду, «трудиша», который отказывался верить, что отец Вадима искусствовед, а мать — бухгалтер.) Но в автомобильных моторах Вадим пока не разбирался. И от этого стыдного неумения он то и дело чувствовал себя в гараже неполноценным. Правда, он умел свое неумение скрывать, нахватался верхов и в разговоре создавал видимость знания и умения, но это не очень утешало. Тем более что стать мотористом — это золотое дно. Гараж скоро застроится, этот обильный заработок иссякнет, зато моторист будет нужен всегда: сколько здесь таких, которые кое-как ездят, а под капот боятся и заглянуть!

Клиент еще не сказал решительного слова, он размышлял, и Вадим его не торопил.

— Понимаете, какое дело: я уезжаю через неделю в командировку, и мне обязательно нужно закатить машину. Так что какой смысл без пола.

— Я же вам говорю: закатить на шпалы, только и всего.

— А вы возьметесь? Я боюсь: если промажу, можно ведь и картер пробить.

— Закатим, чего там.

Дядя Саша отработал шофером тридцать восемь лет, имел первый класс и мог закатить что угодно и куда угодно.

— Ну хорошо, тогда договорились. А то, знаете, я чувствую, что если возьмусь сам, вы потом за переделку сдерете еще дороже.

— Это уж точно: наворотить можно так, что и не разберешься потом!

Вадим с шофером разгрузил гараж из фургона, заработав за это трешку, на которую и не рассчитывал: клиент вполне мог отнести разгрузку к началу сборочных работ. Стало уже жарко, Вадим разделся до пояса и не спеша пошел обратно к сторожке: и обход делал, и загорал одновременно.

Фигура у Вадима отличная, одна влюбленная женщина не называла его иначе, как греческой статуей, так что раздевался Вадим всегда с удовольствием. Он мог бы, наверное, и спортсменом международного класса стать, если бы с детства чем-нибудь занялся как следует. И ведь пытался! Но родители презирали спорт и вечно настаивали на музыке и языках, а он тогда еще поддавался их влиянию. От языковых занятий осталось знание латыни — чрезвычайная редкость в наши дни, но, в общем-то, совершенно ненужная. Потом, когда влияние родителей кончилось, он многими видами занимался — и борьбой, и гимнастикой, и волейболом, но все на уровне второго-третьего разряда. Последнее увлечение — горные лыжи, тут он никакие разряды получить и не пытался, но в смысле остроты ощущений они оказались не сравнимы ни с чем, и Вадим твердо надеялся заниматься ими до старости. Он был весьма продвинутым любителем, свободно спускался с Чегета, но иногда все же жалел, что не принадлежит к суровому кочующему племени мастеров, этой суперэлите двадцатого века.

Солнце грело, день начался удачно — Вадим благодушествовал. Гараж был прекрасным местом, правильно, что он сюда устроился, и единственное, что омрачало будущее, — угроза, что с сентября ему дадут студенческую группу, а это — твердое расписание, и, значит, дежурить здесь станет невозможно. Но, может быть, удастся отвертеться.

Впереди на дороге стоял «ЗИЛ» с полуприцепом. Шпунт уже был аккуратно уложен в гараж, и счастливый его обладатель как раз закрывал ворота. Увидев Вадима, владелец шпунта таинственно оглянулся, стал еще морщинистее, сделал быстрое движение, и в ладони Вадима зашелестела бумажка. Казалось, явилась она не из кармана, а из какой-то его морщины, и в остальные морщины тоже вложены бумажки, так что при каждом движении хозяин шпунта приятно шелестел.

— Я ничего не привозил, ты ничего не видел, договорились?

— Договорились.

Вадим заглянул в ладонь. В ней синела пятерка. Ворованные материалы — а Вадим с самого начала не сомневался, что шпунт ворованный, — возили многие, но никто еще не догадался дать Вадиму за молчание пятерку. Просто и мило, никаких хлопот.

Как раз рядом стоял гараж, на котором Вадим заработал свою первую «левую» пятерку. Собственно, гаража тогда еще не было, была куча песка, на которую нужно было положить шпалы; а шпалы лежали метрах в четырехстах отсюда, и Вадим взялся их перетащить. Снег как раз сошел (а ведь Вадим поступил сюда в начале марта, снег лежал метровый и сошел окончательно только к концу апреля, значит, Вадим полтора месяца не халтурил, сохранял невинность! — странно вспомнить; ну да потом наверстал); Вадим попытался было возить шпалы на санках, но тащить санки по гаревым дорогам — работа хуже бурлацкой. Перепробовав разные способы, кончил Вадим тем, что стал носить шпалы на плечах. Шпалы оказались неравного веса, некоторые полегче, другие же — словно свинцом налитые, килограммов по сто пятьдесят, не меньше. Вадим шел, низко опустив голову, потому что на затылке лежала шпала, шел пошатываясь и спотыкаясь, мечтая только об одном: донести, сбросить, разогнуться. Вот ржавая балка — осталось метров сто, вот старая покрышка на обочине — тридцать всего! Донес! И сразу в обратный путь, и единственная надежда — что следующая шпала окажется из легких. Последнюю он не донес, сбросил на полпути, потому что иначе упал бы вместе с нею. Вот так ему досталась его первая пятерка. То ли дело сейчас: прошел мимо, получил, пошел дальше.

А дальше в своем гараже копался Жора. Приводил в божеский вид «Победу». Давно ли он купил один проржавленный кузов, — но с техническим паспортом, вот в чем соль! — а теперь уже стояла в гараже настоящая машина. На днях покрасил в шоколадный цвет. Жаль только, что в тщеславной погоне за блестящей внешностью Жора испортил простые и благородные очертания «Победы» многочисленными хромированными накладками. Особенно вульгарно выглядел на капоте олень от старой «Волги».

— Привет, Жора! Все вкладываешь?

Однажды Жора выразился так: «Желаешь сэкономить — вложи свой личный труд», — и с тех пор Вадим говорил ему не «вкалываешь», а «вкладываешь».

— Да уж почти все вложил.

Коротенький кругленький Жора выглянул из-за поднятой крышки капота.

— А ты, Вадька, все промышляешь? Скоро сам небось телегу купишь? И новенькую, не то что я.

— Твои бы слова, да богу в уши. Ну давай, вкладывай дальше.

— Передай дяде Саше: пусть закусь готовит, обедать к вам приду.

И придет. Со своей бутылкой. Дядя Саша будет рад.

Перед председателевым гаражом сверкала вишневая «Волга». Вот машина! Не чета Жориной нахальной «Победе» с оленем на носу. Да и «Жигулям» не чета. Только зачем эта красавица председателю? За три года едва шесть тысяч прошла. Вадиму бы!