Алексей Шерстобитов - Онколига [СИ]

— Не знаю, сам удивляюсь всему, ведь если бы не ты…, я ведь не забыл, как впервые в жизни слабинку дал — помнишь, вот ровно здесь, вот на этом полу целую банку красной икры размазал по полу, а потом собирал и ел… — не бывает в этой жизни ничего просто так: всему есть причина, и все есть причина!..

— Они ведь думали, что я в натуре фраерок! И я…, я когда этих двоих на помойке завалил, они так ведь до конца и не верили, что по пуле получат, даже хихикали, когда труп жены закапывали…

— Постой этооо… Так я ж это дело вел, вот только женщины там не было никакой — это ж прямо через день или два, как ты откинулся (освободился) их и нашли, ух их помучили — ты что ли?

— Хм… Искал, пытался хоть что-то узнать, да эти пентюхи почти ничего и не знали…

— Да, странное дело было, тогда многие не на шутку перепугались — за несколько с десяток трупов и причины никто понять не мог, а больше всех разнервничался «Нечай»…

— Чего нечаял?…

— Да жулик же ваш — этот Саша «Нечай»…

— Хм… А знаешь, может быть…, я теперь понимаю, зачем мы с тобой так сошлись — что ты мне сказать должен…, в смысле…, может быть, ты скажешь и сам не понимая, что в сказанном есть скрытый смысл, а для меня он будет откровением — я тебя должен услышать!.. Странная мысль…, но ведь ты сам сказал, что ничего без причины не бывает… Хм… А что значит «разнервничался» — это как-то выражалось?

— Да сначала человечек от него «подполз», с такой…, неприятной рожей, а потом он сам, как бы случайно встретился невзначай… Предложил денег — кругленькую сумму…

— За что интересно?

— За тебя…, за то, что бы я тебя раскрутил…, на тебя хоть, что-то повесил, ну хотя бы этих двоих на помойке…

— Так…, а ведь он единственный, навеееерное, о ком я… — забыл я про него совсем…, а ведь я ему столько сделал, ведь он с моей «посадкой» то в тюрьмушку многое потерял…

— Он, к тому же педофил… — это я на всякий случай, наши его прижали разок — откупился…, и почему таких вот отпускают, а других за буханку хлеба на пять лет…

— Это уже риторика…, я пока подумаю, а ты себе жахни эту новую бурду, из штатии (США) «контрабасом» [39] (контрабандой) приперли, вот с этой вот байдой нужно мешать и колоть…

— Да я же иголки боюсь, как порядочный арестант члена…

— Ух, замурчал мусорок…

— Да с тобой свяжешься… Ладно, повернись-ка, сейчас сделаем… — «Нечай» не выходил из головы Ивана, с каждой мыслью он все более подходил под кандидатуру самого заинтересованного лица, но как он мог быть связан с пропажей дочери пока оставалось загадкой. Так бывает: мысль, кажущаяся поначалу стоящей, к моменту ее воплощения, почему-то теряет заряд инерции, так и оставаясь только мыслью, а ведь он еще перед болезнью посетить этого самого «Нечая»…, ну теперь сам Бог велел…

— Ну вот, продырявил я тебя седалище, только не говори никому, а то воспримут неправильно… Слушай, Андрюш, а что ты еще о «Нечае» помнишь что-нибудь? Он, может быть, по каким-то делам еще проходил, с чем его делюги то связаны были?

— Да заложники, были, причем он от них ничего не требовал, будто взял ради для гарантии выполнения обещаний…, ну типа того…, а потом хотел отпустить, такое, кстати, с ним уже бывало, у нас же по уголовному кодексу, статью не предъявляют, если взял, а потом сам отпустил, бесплатно, так сказать, без выкупа…

— Все то у вас через… А зачем он брал в заложники, а потом отпускал?…

— Ну кто-то гарантию требует, а он вот родственников в зиндан кидает, выполнит человек данное слова, вернет ему родственника, не выполнит, туда же к родственникам полезет…

— Я все о своем — если предположить, что он дочь мою к себе взял, то зачем?

— Может быть, что бы ты его не тронул? Может быть во всем этом…

— Я бы его сразу…

— А ты бы тронул?

— Ннн…, ты прав…, не тронул бы…

— Ну вот и ответ…

— Ну так то он один остался, всех остальных я уже проверил…

— А живых, осмелюсь спросить, среди них много осталось?

— Кое-кто, кто заслужил…

— А кто решал?

— А! Теперь бы так, может быть и не сделал… — Теперь у Ивана появилась цель, а с ней и небольшая надежда, кто знает, может быть, дочь его и жива…

Прошло несколько дней, развитие скандала с квартирой, подаренной Кате разгорался не на шутку. Сначала, Татьяну ласково убеждали, что ей показалось, будто Екатерине и ее дочери подарили что-то, затем, резко предупреждали, что не ее дело, она боролась, пока ей не намекнули, типа, это депутат государственной думы сначала захотел, а потом передумал, даже назвали фамилию, которому тут же по интернету отправилось письмо с уведомлением о произошедшем и вопросом, а в курсе ли он вообще о произошедшем…

Ответа не последовало, зато посыпались угрозы, пока косвенные, закончившиеся уверением в бесполезности предпринимаемого, поскольку ей, Татьяне Ермаковой ничего лично не дарили и не преподносили, поэтому оставалось подключить саму Катю, как просителя в надежде наличия у этих людей, хотя бы капельки совести…

— Катенька, я действительно права не имею ничего требовать, хотя бы от твоего имени могу, но, опять таки, без твоей доброй воли, я безоружна…

— Я ни хочу, Таня, у меня почти сил нет, дорогая…, ты же знаешь у меня рецидив, я едва заставляю себя перед Дашенькой держаться… А она…, бедный мой ребенок, она столько думает о квартире, до сих пор верит и ждет этого щеночка, уже столько прошло… Одноклассники спрашивают, когда к себе пригласит, учителя до сих пор поздравляют, друзья мои за меня нарадоваться не могут, даже родственники, мои замечательные, теперь думают, как бы в эту квартиру влезть… И все радуются, и все поздравляют, и понять не могут, почему я эту халабуду на окраине снимаю, а переезжать не хочу, зачем себя и дочь мучаю! Ну что мне им сказать?! Дашенька каждый день только об этом — уже свою комнату украсила, цвет стен выбрала…, а что мне ей ответить, а что ей друзьям сказать, ведь все видели по телевизору, ведь все до сих пор верят, что это произошло, и теперь о нас, что только не думают! А что я могу сказать — ведь в такое поверить не возможно… Вот, что Танюшь, делать? Сейчас начну писать, так они такое наговорят, я то ладно, а Дашка, она же с ума сойдет… Я, теперь это…. Хоть бы хасочку оставили…

— Так, спокойно, пиши, остальное я беру на себя, мы всех на ноги поднимем, мы такую бурю раскачаем, всех журналистов свистать наверх! Ради Дашеньки…, так нельзя…, ребеночка нашего так обидеть не дам… Катенок, голову выше, пиши прямо сейчас… — Екатерина Козлова написала…

После поднявшейся волны угрозы посыпались и на нее, как из рога изобилия, звонили и грозили с самого канала, представлялись представителями и друзьями самого Гордона, с каких-то органов, неофициальные друзья канала, передавали угрозы, якобы, и от Эрнста, обещая то кирпич с крыши, то машину без номеров в спину, то неприятности дочери, вплоть до кражи Дашеньки. Разумеется все было запротоколировано, написаны соответствующие заявления в полиции, и дай здоровья стражам закона, возбуждены уголовные дела по соответствующим статьям.