Мишель Ричмонд - Брачный договор

«Полиция сообщает о пропаже бывшего бас-гитариста группы Ladder Эрика Уилсона. В понедельник вечером его машина была обнаружена на пляже Оушен-Бич. В последний раз Эрика Уилсона видели ранним утром в воскресенье, после состоявшегося накануне в клубе «Боттом оф зэ Хилл» концерта памяти его бывшего коллеги по группе Дэмиана Ли. В бухте Келли-Коув, где Уилсон часто занимается серфингом, ведутся поиски».

В статье перечислены все группы, в которых он играл, и все альбомы, в записи которых он участвовал. Самый популярный из них как раз альбом группы Ladder , поэтому в статье упоминается имя Элис. Ниже приводятся слова одного из студентов факультета биологии, который не подозревал, что его преподаватель играл в группе, и слова бывшего товарища по группе, который не подозревал, что его друг преподавал в университете. Есть еще видео с концерта Ladder двенадцатилетней давности. Элис рядом с Эриком. Я не смотрю видео. Его родители и сестра прилетели из Бостона, чтобы участвовать в поисковой операции. Я перечитываю статью еще дважды, будто от этого что-то изменится.

Надо ли мне скорбеть по поводу того, что он пропал? Должен ли я испытывать что-то, кроме облегчения?

Что тогда сказала Джоанна? «Они просто исчезают».

Из-за непогоды на Восточном побережье приходится делать еще больше пересадок. Я прямо-таки скачу по городам и странам: из Сан-Франциско в Денвер, из Денвера в Чикаго, оттуда в Ньюарк, потом в Лондон и дальше в Северную Ирландию. Когда я наконец прилетаю в Белфаст, голодный и измученный долгим сидением, то сначала даже не могу понять, какой сегодня день. Как ужасно не знать ничего об Элис! В темной она камере или в яркой? В наручниках? На допросе? Как ее наказали? Хороший ли у нее защитник?

Очередь на таможенный досмотр кажется бесконечной – слишком много бизнесменов в строгих костюмах спешат на какие-то важные встречи. Веснушчатая таможенница внимательно разглядывает мой паспорт, потом глядит на меня.

– Долго летели, сэр?

– Очень.

Она снова смотрит в паспорт.

– У вас красивая ирландская фамилия.

И это правда. Моя семья родом из Ирландии. Мои предки переехали в Сан-Франциско четыре поколения назад, после того как мой прапрадедушка, вагоновожатый, спьяну наехал на женщину в этом самом городе и сбежал в Соединенные Штаты на пароходе. Я еще ни разу не был в Белфасте. Можно сказать, что я вернулся на место преступления предка. Может, во мне так и живет генетическая предрасположенность к убийству.

Таможенница долистывает паспорт до последней страницы, потом громко ставит большую красную печать и объявляет:

– Добро пожаловать на родину.

Я нахожу банкомат и запасаюсь наличными. Потом беру такси и еду на вокзал. Снимаю часы, чтобы перевести их на местное время, и перед тем как снова надеть, долго смотрю на выгравированную на обороте надпись: «Джейку от Элис. С любовью».

В голове у меня сумбур, сил нет. От утренней суеты и мельтешения машин на улицах становится еще хуже. На вокзале выясняется, что добраться туда, куда мне нужно, будет сложнее, чем я ожидал. На поезде можно проехать только часть пути, если вообще удастся сесть на поезд – на вокзале пикет, рабочие стоят с плакатами.

Я иду в отель под названием «Малмейсон». Когда я спрашиваю администратора – пухлого парня в мятом костюме – про поезд, он пускается в долгие путаные объяснения. Оказывается, я приехал в Северную Ирландию в неудачное время. Водители автобусов бастуют, железнодорожники тоже, да еще и крупный футбольный чемпионат начинается.

– Футбол любите? – спрашивает он.

– Э-э…

– И я нет. Если до обеда подождете, подброшу вас до Армоя. – Он протягивает мне какой-то бумажный квадратик, похожий на билет. – Купон на бесплатный английский завтрак, если захотите поесть.

Потом показывает на огромный мрачный зал, похожий на школьную столовую. Там ко мне сразу же подскакивает официант и настойчиво предлагает какой-то странный темный чай. Я говорю ему «спасибо», беру пластиковую тарелку и подхожу к шведскому столу.

На нем тарелки с вареными яйцами, тонкими колбасками, несколько кастрюлек с чем-то непонятным и горки тонко нарезанного белого хлеба для тостов. Беру две пачки чего-то под названием «Фруктово-сахарный сюрприз», вымоченного в молоке. В столовой сидят туристы, футбольные фанаты и англичане-молодожены, сияющие молодостью и счастьем. В руках у них фотоаппараты, карты, зонтики. Я им завидую.

В двенадцать администратор трогает меня за плечо. Мы втискиваемся в такую маленькую машинку, что каждый раз, переключая скорости, он задевает меня рукой. Всю дорогу парень не умолкает, хотя мне удается разобрать только половину из того, что он говорит. Он едет к бывшей жене, чтобы отвезти сына к кому-то на день рождения. Сыну десять, он не видел его месяц. Еще говорит, что отвез бы меня до самого Бэлликасла, да уже опаздывает. Бывшая разъярится, сынишка расстроится… В общем, надо торопиться.

Армой – так себе городишко, просто точка на карте. От него до Бэлликасла десять километров. Администратор говорит, можно найти такси, если повезет, но я говорю, что попробую дойти пешком. Он смеется.

– Да это же чертова Северная Ирландия! Тут дождем вымочит четыре раза, пока доберетесь, и ладно бы дождь, еще и ветром унесет обратно в Белфаст.

Около дома его бывшей жены мы расходимся. Отойдя на двадцать – тридцать шагов, я оборачиваюсь. Парень идет к крыльцу дома. К нему выходит бывшая жена, симпатичная, но ужасно уставшая. От жизни, может быть, от него. Даже на расстоянии чувствуется, что их отношения – клубок противоречий, в котором переплелись любовь и ненависть. Мальчик, высокий и долговязый, с ужасно глупой стрижкой, выходит и обнимает отца.

Скоро меня накрывает холодная пелена дождя – я промокаю насквозь, даже не успев достать куртку из сумки, однако продолжаю идти навстречу ветру. Проезжающие грузовики обдают меня брызгами из луж. Мне очень холодно, но дождь действует отрезвляюще, как пощечина, и это именно то, что нужно.

К тому времени как я вхожу в Бэлликасл, моя одежда успевает подсохнуть. И тут снова начинается дождь. Я плетусь к пристани, намереваясь сесть на паром до Ратлина. Увы, двери закрыты, парковка пуста. В конце пристани трое рыбаков разгружают лодку, не обращая внимания на холодный дождь. Я спрашиваю, могут ли они отвезти меня на Ратлин. Все трое смотрят на меня так, будто я инопланетянин, потом начинают что-то говорить на непонятном мне языке. Увидев мое замешательство, капитан терпеливо объясняет, что парома не будет из-за забастовки.

– Надеюсь, вы не торопитесь, – говорит он.

Черт.

Я иду обратно в центр города. Приходится признать, что он симпатичный, даже несмотря на безжалостный дождь. Дома, покрашенные в яркие цвета, зеленые скалистые берега. Элис бы тут понравилось. Я нахожу турагентство. Оно закрыто. Набредаю на паб. Он переполнен. Как только я вхожу внутрь, гул разговоров смолкает, и взгляды всех присутствующих устремляются на меня. Через мгновение гомон возобновляется. Много лет назад я выступал с речью на конференции в Тель-Авиве, а после пошел погулять по городу. И каждый раз, как я заходил в кафе или ресторан, люди там мгновенно переставали говорить и поворачивались посмотреть, кто пришел, а потом, мгновенно вычислив, что я не представляю для них угрозы, возвращались к своим разговорам.