Мишель Ричмонд - Брачный договор

Я сажусь за грязный столик у камина, вешаю мокрый плащ на спинку стула и даю глазам привыкнуть к темноте. Ужасно хочется выпить диетической колы, чтоб хоть немного восстановить силы, но у них тут одно пиво, много пива.

– На чем можно уехать из города? – обращаюсь я к бармену.

– До конца забастовки – ни на чем.

– А на водном такси?

Он качает головой – очевидно, его веселит мое невежество.

Я заказываю кружку пива и возвращаюсь за столик – обдумать следующий шаг. Телефон, как ни странно, работает. Я купил новый сотовый в аэропорту Сан-Франциско. Сам аппарат дешевый, а двухгодичный тарифный план – непомерно дорогой. Зато нет мигающей буквы «Д» в уголке экрана. Я включил переадресацию звонков со старого номера на новый, на случай если позвонит Элис.

Но она не звонит.

Я встаю и громко обращаюсь к присутствующим:

– Мне срочно надо на Ратлин.

Сначала все молчат, потом раздается скрип отодвигаемого стула, и ко мне подходит невысокий жилистый мужчина.

– Лодок нет. У нас бастуют по-серьезному.

– Это вопрос жизни и смерти, – говорю я, но вижу только упрямые сердитые взгляды.

Дождь кончился. Я быстрым шагом возвращаюсь на пристань, где на волнах покачиваются десятка два бесхозных лодок и катеров. Только в одной сидит рыбак и распутывает леску.

– Заплачу пятьсот фунтов, если отвезете меня на Ратлин. – Я достаю новенькие купюры из бумажника.

С минуту он смотрит на меня оценивающим взглядом.

– За тысячу отвезу.

Я сажусь в лодку, достаю еще пять сотенных, вкладываю купюры ему в руку.

Он смотрит мне на запястье.

– И часы в придачу.

– Это подарок жены, – говорю я.

– Если я вас отвезу, на меня тут все ополчатся, – говорит он и снова берется за удочку.

Я неохотно расстегиваю браслет часов. В последний раз смотрю на выгравированную надпись. Рыбак надевает часы себе на руку, любуется ими мгновение, потом показывает мне на ветхую скамейку у кормы.

– Спасательный жилет надень, друг, море сегодня неспокойное.

Если Бэлликасл маленький, то Ратлин – крошечный. Из достопримечательностей только маленькая гостиница, паб, кафе, сувенирная лавка, она же – почта, да простирающийся на мили вперед пустой берег.

– Народу много? – спрашиваю у юнца за стойкой администратора.

– Кроме вас, никого.

За дополнительные девять фунтов я получаю в свое распоряжение номер с видом на море. Санузел один на две комнаты, но подселять ко мне некого.

– Не могли бы вы связать меня с…

– Орла знает, что вы здесь, – говорит юнец. – Она позвонит вам, когда сможет.

И, не дожидаясь ответа, принимается снова смотреть футбол по телевизору, а я плетусь наверх, меряю шагами комнатушку и гляжу на море. Сотовый тут не работает.

Не находя покоя, иду прогуляться. Берег пуст, куда ни глянь. Удивительно, здешний берег выглядит в точности, как пляж, где мы с Элис гуляем каждую неделю. И море похоже: волны коварны, а туман напоминает о доме. Возвращаюсь в гостиницу затемно – для меня нет никаких новостей. Парень все еще смотрит футбол.

Все следующее утро я в нетерпении слоняюсь по холлу.

– Мне очень надо увидеться с Орлой, – говорю я неприветливому юноше.

– Послушайте, сэр, – отвечает он, – у нас на Ратлине дела делаются не так быстро, как в Сан-Франциско. Незачем тут ходить. Я сам вас найду.

Я отправляюсь побродить по острову. Поднимаюсь на холмы среди песчаных дюн, взбираюсь на скользкие скалы. Мне удается найти место, где сотовый ловит сигнал. От Элис по-прежнему ничего. В полной прострации я гляжу на океан. Неужели я больше не увижу жену?

Ночью просыпаюсь от кошмара – я плыву по штормовому морю к Элис, но никак не могу до нее добраться.

На третий день парень вручает мне пергаментный конверт, на котором изящным наклонным почерком написано мое имя.

Я поднимаюсь в свою комнату, сажусь на кровать и делаю глубокий вдох. Сердце бешено колотится в груди. В конверте карта острова. Где-то на северной его оконечности стоит синий крестик. На обратной стороне карты написано: «Десять утра. Наденьте удобную обувь» .

Всю ночь я не могу уснуть. На рассвете одеваюсь потеплее и, поковырявшись в английском завтраке, отправляюсь на дальний конец острова. Там, где на карте стоит крестик, одинокая скамейка, на которой можно сидеть, глядя на серо-стальные волны. За скамейкой начинается туристическая тропа, ведущая вдоль скал на запад. Я пришел чуть ли не на час раньше срока. Сажусь на скамейку и жду. Вокруг ни души. Туман накатывает со всех сторон.

Вскоре я слышу какое-то движение. Поднимаю глаза. Передо мной стоит женщина.

– Друг, – говорит она. – Пойдемте.

Орла выше ростом, чем я думал. У нее серебристо-седые, коротко стриженные волосы. Одета она просто. Я чуть ли не задыхаюсь от злости, я ненавижу и ее саму, и ее творение – мерзкое тайное общество, которое причинило нам столько вреда. Мне так много хочется ей сказать – возразить, раскритиковать, произнести долгую уничижительную речь.

Однако действовать нужно осторожно. С Орлой, как и со многими моими пациентами, метод конфронтации не сработает. Да, тянет накинуться на нее и наорать, но толку от этого не будет. Еще сделаю хуже Элис. Крики подразумевают угрозу, а Орла – не тот человек, который будет отвечать на угрозы. Чтобы достичь цели, необходимо быть таким же спокойным, как она. И более расчетливым.

Мы куда-то идем. Я посматриваю на Орлу, жду, что она заговорит со мной, скажет что-нибудь язвительное. Ее молчание сводит с ума, и я уже с трудом удерживаюсь от того, чтобы не нарушить тишину первым.

– Люблю гулять, – наконец произносит она. – Это помогает трезво взглянуть на многие вещи. А вы, Джейк, сейчас трезво смотрите на вещи?

– Трезвее, чем несколько месяцев назад.

Она не отвечает.

Наконец мы доходим до вершины холма, и я вижу внизу, в зеленой долине, большой дом. Термообработанный брус, панорамные окна – именно этот коттедж я видел на фотографии, висящей на выходе из зала суда в Фернли. А вдруг Элис сейчас в том зале? Видела ли она эти фотографии? Смотрела ли на них, как я тогда, отчаянно желая оказаться где-нибудь в другом месте?

Орла бросает на меня такой взгляд, будто я произнес свои мысли вслух.

– Друг, – говорит она, когда мы спускаемся с холма. – Нам многое нужно обсудить.

Внутри дом поражает обилием пространства и простотой интерьеров. Все безукоризненно – гладкие бетонные полы и величественные виды, и вместе с тем скромно, без излишеств. Мебели мало, и вся она белая. Я ожидал увидеть что-то вроде штаб-квартиры международной организации: командный пункт с обилием мониторов и интерактивных досок, здание, полное персонала, администраторов, соратников, последователей.