Януш Вишневский - Все мои женщины. Пробуждение

Тебе там понравится, Полонез, потому что они там очень интересуются головами и немножко похоже на какой-нибудь университет…

…Толкая Его каталку по длинному узкому коридору, она говорила:

— Так я обрадовалась, когда там в приемной резонанса увидела Антонио. Я ж его три недели не видела. Или даже дольше. Да чего я вру?! Последний раз еще летом это было! Антонио родился в Лиссабоне, хотел стать инженером. Ему его отчим в Амстердаме нашел курс в Политехническом и все оплатил. И дорогу, и крышу над головой, и за книжки, и за автобусы. Даже компьютер ему купил. Хороший человек у него отчим. Лоренция с ним часто об Антонио говорила. Парень-то через год влюбился в красивую девушку. А она в него еще сильнее влюбилась. Ее звали Гюльсерен. И жила она в многоэтажке в Коленките [23] Район Амстердама в западной части города. В Коленките в основном проживают иностранцы (до 80–85 %). Там самый высокий процент безработных в Нидерландах и высокий уровень преступности. . А там нормальным людям ходить-то опасно. Особенно темными вечерами и ночами. В двухкомнатной квартире они жили. Она, мать ее больная, отец и двое братьев. Она родилась уже в Амстердаме, тут и в школу ходила. Нормальная девушка, как все. Родители ее приехали из Турции и открыли тут овощной магазин, в Коленките. Она им там иногда помогала, и там ее Антонио и встретил первый раз, когда покупал клубнику. Гюльсерен не хотела уже жить как ее мать, ее двоюродные сестры, тетки, а главное — не хотела жить так, как указывали ей ее отец и братья. И когда ее любовь к Антонио стала очевидной и она не захотела от нее отказаться — отец приказал братьям наказать сестру. И защитить честь всей семьи, потому что Гюльсерен ведь покрыла позором всю семью. И тех, кто здесь, в Коленките, и тех, кто в Турции остался. И своим поведением, и своим упрямством она опорочила имя пророка Магомета. И вот однажды на автобусной остановке, среди белого дня, зимой это было, братья облили Гюльсерен кислотой. В лицо ей плеснули. И ее лицо превратилось в один огромный страшный шрам. И зрение она потеряла. Отец, так мне рассказывал отчим Антонио, им за это подарил в благодарность золотые часы. Через несколько месяецв после этого девочка в больнице открыла окно и выбросилась на бетонный тротуар. А еще через два месяца Антонио решил сделать то же самое. И сделал — но выжил, потому что пьян был в стельку. Хотя ноги и возможность ходить, как ты сам видел, потерял.

— Я ему иногда хожу делать массаж. И мы с ним по-португальски разговариваем, — вздохнула она.

— Он постепенно приходит в себя. В последнее время полюбил, когда ему приносят клубнику, поэтому я ему часто свежую на рынке покупаю. А раньше, когда я ему клубнику приносила, он плакал, как ребенок. А сейчас потихонечку приходит в себя. Это я уж по клубнике понимаю…

Кабинет на шестом этаже вовсе не был похож на место, связанное с больницей. Небольшая светлая комната с узкой, твердой кушеткой посередине, сбоку соединенный с кушеткой металлический, выкрашенный белым овальный стол, на котором стоял небольшой прямоугольный шкафчик, похожий на пульт телефонистки. Из расположенных рядами отверстий в дверцах шкафчика свисали длинные разноцветные провода. Шкафчик был соединен с плоским экраном, рядом с которым находился огромных размером принтер — типа тех, что используют архитекторы. За столом под стеной, на нескольких столиках стоял ряд стационарных компьютеров, подключенных к приборам, серые ящички со светящимимся разными цветами лампочками, большие и маленькие клавиатуры со странными значками, консоли, джойстики и принтеры. Он вдруг ощутил себя так, словно оказался в мастерской электроники, которую помнил еще со студенческих времен, только здесь она была больше похожа на лабораторию из научно-фантастического фильма. Он переместился с каталки на кушетку, Лоренция удобно устроилась в кожаном кресле, стоящем у окна, и сказала довольным голосом:

— Я же тебе говорила, Полонез. Ну что, нравится тебе здесь, да?

Молодая девушка в белом тесном халатике наклонилась к нему, демонстрируя в разрезе халата большую часть своей груди. На одной из них, прямо над самым соском, он заметил маленькую татуировку. И не сводил с нее глаз, пока она натягивала Ему на голову что-то похожее на резиновую шапочку для купания. Потом она к этой шапочке присоединила несколько цветных проводков и села за пульт. Он услышал шум работающего электроэнцефалографа. Через несколько минут девушка оторвала кусок бумаги, быстренько его подписала маркером и подошла с ним к Лоренции. Когда она снимала с Его головы шапочку, рядом с ней возник косоглазый, маленького роста мужчина в очках. Одет он был в черную застиранную футболку и потертые джинсы. Он представился по имени и фамилии и начал по-английски рассказывать о проекте, над которым работает совместно с клиникой. Лоренция поднялась с кресла, подошла к ним и, прервав мужчину, нетерпеливо произнесла:

— Вот вы не вовремя, мистер! Пациенту надо сначала поесть, мистер. Он ничего не ел с самого завтрака. И по больнице мы с ним гоняем на голодный желудок. А эти свои штучки вы можете и на завтра оставить. Человек же с голоду ослабнет — и что тогда будете делать с его мозговыми волнами?

Мужчина не сдавался и вежливо, но решительно и упрямо повторял свое. Этот упрямец напомнил Ему Его же в этом возрасте: тогда Он в принципе не умел отступать. И этот такой же. Точно такой же упертый.

— Мы, то есть моя фирма, работаем над нейрофидбеком, — сказал он, не обращая ни малейшего внимания на протесты Лоренции. — Вот уже несколько месяцев мы разрабатываем приложение для смартфонов. Мы хотим, чтобы вы могли узнать частоту своих мозговых волн в любую минуту. Дома на диване, на работе перед важной встречей, в постели перед сном. А не только в кабинете ЭЭГ. Если вы будете это знать, то сможете менять их частоту путем концентрации, релаксации или трансформации мысли. То есть вы просто будете понимать, когда надо это сделать. И в конце концов научитесь своими мозговыми волнами управлять. И после такого тренинга, даже уже не зная показателей, вы сможете перестать бояться, сможете уснуть или лучше сконцентрироваться, когда вам это будет нужно.

— Это займет пятнадцать минут, не больше. — Он умоляюще посмотрел на Него.

— Я вам надену на голову что-то вроде наушников с одним электродом и покажу, пока, правда, на планшете, а не на смартфоне, кривую ваших мозговых волн. И одновременно с этим на другом планшете буду показывать вам серию картинок, вызывающих у большинства людей либо страх, либо возбуждение, либо печаль. Если у вас возникнут страх, возбуждение или печаль — я вас попрошу изменить ход ваших мыслей. А сам буду регистрировать все изменения частоты ваших волн. Пожалуйста, это очень важно, смотрите попеременно на оба планшета. Сможете? — спросил он с надеждой.