Януш Вишневский - Все мои женщины. Пробуждение

У Эвы, когда Он с ней познакомился, математика ассоциировалась с усатой учительницей, которая ее унижала в лицее, а также с ее первым парнем, который выиграл компьютер, участвуя в олимпиаде по математике, после чего Эву сразу же бросил и стал «ходить» с ее лучшей подругой. Она математики боялась, но в то же время относилась к людям, которые ее понимают, как к гениальным виртуозам, которых Бог поцеловал в темечко, а тех, кто ею занимается, и вовсе как к шаманам от науки. Он помнит, что довольно долго скрывал от нее, чем именно занимается в Берлине. И когда наконец правда все-таки всплыла и выяснилось, что Он математик, да еще с диссертацией и степенью, произошло нечто неслыханное. Эва вошла в фазу очарования математикой. Она вела себя как от рождения хромой человек, который вдруг решил для себя, что со дня на день будет танцевать в балете. Она читала биографии математиков, приволокла из кладовки свои замурзанные школьные учебники, сама устраивала для себя уроки, ходила слушать открытые лекции в университет в Познани, регулярно просматривала ролики с лекциями математиков на «Ютьюбе». Однажды ночью она взяла свой ноутбук в постель. Она иногда так уже делала раньше, и они вместе смотрели порно, хотя им никогда не удавалось досмотреть ни один фильм до конца. А в ту ночь она прошептала Ему в ухо: «Сегодня никакого „Редтьюб“, любимый, сегодня будет „Ютьюб“, я чуть было не лопнула от гордости, когда случайно на это в Сети наткнулась!» А потом включила Его же лекцию, о которой Он давным-давно позабыл. Когда-то в австралийской Аделаиде, в актовом зале, забитом так, что яблоку некуда было упасть, двадцать минут рассказывал в рамках TED [24] TED (от англ . Technology, entertainment, design — технологии, развлечения, дизайн) — научные конференции, организованные некоммерческим фондом Sapling Foundation. Его цель — популяризация науки, а девиз: «Идеи, достойные распространения». Лекции TED не могут длиться более 18 минут и записываются для канала «Ютьюб». Их цель — простым образом рассказать о сложных предметах из разных областей науки и культуры. Среди докладчиков — много лауреатов Нобелевской премии. о пространствах Минковского. И этот ролик они тоже до конца не досмотрели.

На следующее утро во время завтрака она начала настаивать, чтобы Он написал книгу о современной математике для «таких вот последних математических дураков, как я». Она говорила об этом с таким энтузиазмом, как будто это для нее было самым важным на свете. И с такой уверенностью, что Он это сделает, как будто уже видела эту книгу на полках книжных магазинов. Ночью, возвращаясь ночным рейсом в Берлин, Он еще из аэропорта позвонил Нираву. Разбуженный среди ночи, Нирав Его сначала послал, а потом — скорей всего, чтобы ему дали поспать! — согласился. Они встречались более-менее регулярно в Его квартире, работали вместе над лекциями в рамках TED с участием двух человек, один из которых является лектором, наговаривали это — для уверенности — на диктофоны и потом отправили все эти записи в какое-то издательство. Нирав иногда приводил с собой свою младшую сестру Сатвари, которая не имела ни малейшего представления о математике, и заставлял ее слушать эти лекции, а потом задавал ей вопросы, чтобы выяснить, что она поняла. И если бедная сестренка не понимала и не могла повторить услышанное — лекцию упрощали и повторяли снова. Иногда, когда Эва приезжала в Берлин, она исполняла роль Сатвари, что было для нее поистине трудной задачей, потому что ей приходилось напрягаться не только для понимания математики, но и для понимания английского языка. А в случае индусской версии английского у Нирава это было вдвойне трудно, даже если бы Нирав говорил о литературе, а не о единичной системе счисления. Он и сам частенько не понимал Нирава. Индусский английский понимают часто только индусы — и то только в том случае, если относятся к той же касте.

Эта совместная работа над «теоретической математикой для чайников» сблизила их. Первый раз с момента эмиграции из Польши в Берлин Он мог сказать: у меня есть настоящий друг. И это было новым для Него ощущением. До этого Ему не удавалось долго находиться в дружеских отношениях. И виноват в этом был Он сам. Он просто не мог себе позволить подарить кому-то достаточное количество своего времени, своего внимания, своего интереса. И поскольку не получалось, то Ему вроде как и не надо было друзей. Все Его дружбы in spe [25] В надежде, в замысле, в проекте (лат.) — Примеч. ред . очень скоро чахли и в конце концов возвращались к статусу доброго знакомства, подкрепленного редкими случайными встречами. Так было в свое время с Его врачом Лоренцо. А вот с Себастианом, немецком мужем лучшей берлинской подруги Патриции, было иначе. Не получая ничего взамен своему долгому и терпеливому стремлению к более близкой дружбе, Себастиан, чувствительный информатик, пишущий стихи в стол, разорвал с Ним все отношения и демонстративно отказался от визитов в их дом, не приветствуя Его визитов в свой дом. Это тогда расстроенная и разозленная Патриция кричала Ему в очередной раз, что Он «эгоцентричный и заумный придурок, унижающий людей, у которых, кроме сраного института, хватает времени на нормальную жизнь и которые во всем готовы идти на уступки, только бы заручиться дружбой якобы гениального математика». Он любил Себастиана, Ему необычайно импонировала способность того существовать одновременно в двух, на Его взгляд, взаимоисключающих ипостасях, но это не значило, что Он готов дарить ему свое время так часто, как Себастиан бы этого хотел. А кроме того, была еще одна важная причина, по которой Он не стремился к близкой дружбе с Себастианом. Но этого Он Патриции говорить не хотел. Его доктор Лоренцо в свое время понял это без каких-либо проблем, а поэт Себастиан не понял и несказанно и смертельно обиделся. В случае с Ниравом все было по-другому. В их отношениях никто никому не должен был уделять время. Их дружба родилась из совместного проекта. Из общей цели. И еще они оба хотели и не хотели одного и того же. А для Него это и было самым точным определением дружбы.

С женщинами дружить Ему было трудно. С теми, которые не являлись для Него потенциальными сексуальными объектами, Он не сближался больше, чем требовалось, а те, с которыми сближался, в результате оказывались в Его постели. Видимо, не случайно, что когда Он перестал спать с Патрицией, Ему очень важно было, чтобы они остались друзьями. Ему не важно было, чтобы она верила Ему — важнее всего было, чтобы она Его понимала. Оказалось, что она и не верила, и не понимала…

— Да. «О любви и смерти» — потрясающий роман, — ответил Он после долгого молчания, взглянув на Маккорника, который, не прерывая Его внезапной продолжительной задумчивости, спокойно читал книгу.