Вячеслав Репин - Хам и хамелеоны. Том 2

Брат просиял как мальчишка. Иван смотрел на него с изумлением.

— Чуть что, сразу — выкрали. Слова-то какие употребляешь… Аж мурашки по спине, — пробормотал Николай. — Представь себе…

— Мальчика стащили? У швейцарцев?

— Я обратился к людям. Мне помогли всё провернуть. Наняли двух немцев. Они увезли ребенка из Цюриха… — полусерьезно и словно сам себе не веря, объяснил Николай.

— Немцев… Какие еще немцы? Что ты мелешь?

Посмотрев на брата внимательным, до необычного ясным взглядом, Николай твердым бесцветным голосом произнес:

— Машин сын никогда не будет жить с чужими. Я давал слово.

— Ты, Коля, больной… Ей-богу, больной! Это же называется… Это же киднэппинг! Да ведь за это…

— Что — за это? — Лицо Николая расплылось в обезоруживающей улыбке.

Иван отрицательно качал головой, больше не находил слов.

— Пока он во Франции. В надежных руках, — сказал Николай. — Ни в чем не нуждается. У него есть няня, врач, ты не переживай.

— Ну хорошо. А дальше?

— Считай, что у тебя появился племянник, вот и всё. Мальчик вернулся к своим, чего тут сложного. Ты не рад? Ну если честно?

Поймав на себе самодовольный взгляд брата, Иван смятенно качал головой.

— Ребенка похитить… Да кому ты обещал?! Кто тебя просил об этом?

— Папе обещал, тебе, всем… Я обещал не оставить Машу одну… свое дерьмо нужно уметь расхлебывать, — сухо напомнил Николай. — Мальчонку теперь могут вывезти куда угодно, — добавил он. — Хоть в Москву. Хоть в Лондон. От меня ждут решений. Я всё оформил, все бумаги. Всё оплачено.

— Что оплачено?

— Оформление, документы… Прицепиться не к чему… Мне кажется, первое время ему лучше пожить не здесь… а в Англии. Ты как думаешь? — Николай выжидающе смотрел на брата. — Ты бездетный. Может, никогда и не будет у тебя детей… с твоим-то образом жизни. Дети ж так просто не появляются, как грибы в лесу. Может, тебе взять его на воспитание? О том, что произошло, никто никогда не узнает. Кроме тебя и меня — никто.

Задумчиво уставившись в окно, Иван по-прежнему молча переваривал услышанное.

— Ну придется папе кое-что растолковать. В общих чертах, — добавил Николай. — Да и то еще надо подумать… Дай мне слово, что ты возьмешь его… И не молчи, ради бога! Мне тяжело всё это говорить. Ты представить себе не можешь, как я мучился, как трудно такое решение принять.

— Хорошо… Обещаю, — вдруг сказал Иван и, словно сам себе удивляясь, ошарашенно умолк.

— Ну вот, гора с плеч долой, — Николай с облегчением перевел дух, но дышать ему не стало легче, грудь резко вздымалась при каждом вдохе.

— Ты хоть знаешь, как его зовут? — спросил Иван.

— Как его Маша назвала?.. По швейцарским бумагам — Базиль. Я оформил бумаги на Василия… Вася — отличное имя для пацана. У Вани появился Вася. Всё просто. А что мудрить-то? Люди мы простые, русские… Вот как эти валенки… — улыбался Николай. — Вообще-то, это надо отметить. В холодильнике бутылка внизу. Достань!

Иван прошел к холодильнику и вернулся с бутылкой «Моет и Шандон».

— Открывай… — храбрился Николай. — Вообще это только сначала трудно, а потом ничего, наладится… Представляю, что будет с папой. Не переживет.

Иван тихо, с чуть слышным хлопком откупорил бутылку и наполнил шампанским два пластмассовых стаканчика.

— Пей за двоих. Я не буду… Отличный брют, специально попросил купить, — подбодрил Николай и, дав брату сделать пару глотков, принялся объяснять всё по порядку: — Когда вернешься в Москву, позвонишь Филиппову. Он в курсе, всё контролирует. Можешь положиться на него. Во всем. На редкость верный человек. Я даже не предполагал. Он тебе всё объяснит. Тут, главное, что… Принять минимальные меры предосторожности. И всё будет в порядке. Через некоторое время всё отстоится, все о нас забудут. И всё будет нормально, поверь мне…

Братья долго молчали.

— И еще одно… Нина и Феврония… У них теперь никого практически. Если со мной что-то произойдет… — осторожно сменил тему Николай.

— Я отказываюсь об этом говорить, — осадил его Иван. — Тебе уже объясняли, что многое зависит от тебя самого. От того, на что ты сам настроен.

— Всё правильно. Всё зависит от меня. Но дай мне договорить… Я должен объяснить, мне будет спокойней. Мы так давно по-настоящему не говорили, что прямо не знаю, с чего начинать… Я попросил Грабе помочь мне купить дом в Англии. Это на юге где-то, на море. Брайтон — знаешь такое место?

— Ты дом купил? В Англии? Но зачем, Коля? Зачем тебе дом в Брайтоне?

— Не в Брайтоне, а рядом, в деревне небольшой… Ты же не можешь оставаться бездомным. Всю жизнь так будешь жить? А так решены все проблемы, и точка! Не такие это большие деньги. Вон там, на тумбочке, папка лежит, ну-ка подай…

Иван протянул брату зеленоватого цвета папку. Николай достал из нее цветные фотоснимки.

— Фото — дрянь, не пугайся. Жалко, что вокруг не сняли. Я просил всё сфотографировать, внутри, снаружи, а они, дармоеды… Да в агентстве, в Лондоне… Везде одно и то же. Не заставишь людей работать. Где могут урвать, там урывают, — ворчал Николай. — Но даже по фотографиям — не дом, а сказка. Настоящий камень. В деревушке находится. На отшибе. Detached — так они это называют. Чуть ли даже не character. Два акра земли. Это около гектара, чуть поменьше. Море в двух километрах. Всего триста тысяч фунтов с хвостиком. Я внес задаток…

Иван молча и быстро перебирал снимки. На лице у него проступило выражение равнодушия и брезгливости.

— Ну что ты как в рот воды набрал?! — подстегнул старший брат. — Эта наша хватка… практицизм, который я даже в папе раньше замечал… я всегда стыдился в себе этого, этой оборотистости. Честное слово! Потому что не знаешь, чего здесь больше — протестантского духа или иудейского. Странно, что нам, русским, это так свойственно… Фарисеи считали, что по заслугам человеку воздается уже на земле… Вот и допрыгались! А в тебе этого нет. Вот и прими как компенсацию… Отверни взгляд твой от греха други твои… — улыбаясь, цитировал кого-то Николай. — Ты же всё равно не виноват…

Лечащий врач, еще пару дней назад уверявший, что серьезных осложнений быть не может, в канун Пасхи стал менее оптимистичен. Он просил Нину поменьше сидеть в палате и не обзванивать всю планету в поисках несуществующих решений и директив, поскольку она названивала Николаю Николаевичу в Москву и в парижскую больницу, где Николая оперировали, после чего мчалась обсуждать услышанное с санаторными врачами. Говорила же по большей части банальности. На нее обижались. Заведующий отделением скрепя сердце всё же согласился на визит пожилого коллеги из Военно-медицинской академии, которого Нине порекомендовал Николай Николаевич.

Ничего нового старичок-кардиолог не обнаружил. Пересмотрев кипу электрокардиограмм, он пришел к заключению, что аритмия выраженная, с отрицательной динамикой. Всё, что он мог предложить, это забрать больного к себе в стационар — на всякий случай, чтобы понаблюдать его подольше и провести дополнительное обследование. Переезд назначили на начало пасхальной недели. Вышло иначе…