Вячеслав Репин - Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа. Том 2

25 февраля

Вчера приезжала мать. Она оставалась допоздна, уехала после ужина. Мы ужинали вместе в соседнем поселке. Ели рыбу. Она попросила на аперитив рюмку коньяку, у нее что-то с давлением. Постарела. Было очень жаль ее. Говорили о пустяках. Кони чем-то серьезно заболел. Она пообещала прислать мне что-нибудь из английской литературы. Хочет приезжать чаще, но не может: они теперь безвылазно живут на острове.

вечером

Мать где-то писала, что самое сильное впечатление, перевернувшее ее жизнь, было связано с поездкой в Египет, с видом несметного количества пыли, в которой потонула цивилизация фараонов. Как хорошо ее понимаю! Самое большое искусство — это не то, которое оставляет после себя колоннады, надгробные плиты, пыль и горы щебня, а то, после которого остается какая-то неимоверная ностальгия, будоражащая разум потомков вековая пустота, то искусство, при столкновении с которым человек спрашивает себя, в свою ли эпоху он родился…

Часто спрашиваю себя: если бы выдающиеся умы нашего времени, все те, кто нам дорог — писатели, художники, и все те, кого мы почитаем, чьи судьбы, воззрения, жизненный опыт оказывают влияние на наши жизни, подчас более сильное и более реальное, чем мы думаем, — если бы однажды они смогли собственными глазами оценить результат своих творений и их воздействия на нас — не пожалели бы они о содеянном? Не окаменела бы вся эта плеяда от ужаса при виде того, сколь тщетными оказались все усилия?

Какое несоответствие в пропорциях — между душевными затратами, к которым принуждает себя человек, и их последующим использованием. Какой беспощадный парадокс! Если однажды всё будет смыто, и не только след одного человека, а следы всей людской цивилизации, нужны ли вообще эти затраты? Как можно, задумываясь над такими вещами, не верить в Провидение? Кто, как не Творец неба и земли, заложил в нас этот заряд, столь неудержимое стремление к жизни, к продолжению себя, к прохождению всего пути от начала до конца с совершенно ясным заведомым пониманием его бессмысленности и никчемности? Как не верить, что всё это упирается в высшие и недоступные нашему пониманию цели? Куда девается вся эта энергия, неизмеримое количество энергии, слагаемая из совокупности людских судеб и душевных затрат каждого? Не может же она кануть в никуда.

26 февраля

Чтобы любить людей простой, неразборчивой любовью, на которую способен глупец, умный человек обречен стать мудрым. Надкусив яблоко, он должен съесть его. Для него нет пути назад.

Для буддиста любить человека и дерево — одно и то же. На нашем христианском языке «любить людей» означает, в конце концов, любить землю, траву, кошек, собак, да и себя самого — и это одно и то же.

Разница между умным и глупым заключается еще и в том, что глупый не понимает, что есть умнее его. Вот как сказал об этом Аристотель, выписываю: «Людей великих отличает от простых смертных то же самое, что отличает людей красивых от некрасивых, что отличает творение, созданное рукой художника, от сотворенного природой. И это различие черпает себя в изначальном сходстве с одним и тем же прообразом, от которого каждому из нас что-то досталось…»

Не нужно много ума, чтобы понять, что такое плохо. Ум нужен, чтобы понять, что такое хорошо. Наглядный пример того, как одна из заданных, заложенных в природу пропорций может на глазах у нас перерастать в нравственный закон…

после обеда

В Притчах Соломоновых сегодня прочитал: «Начало мудрости — страх Господень…»

Бесстрашие якобы необходимо для противления злу, сатане и т. д., дабы не впадать при столкновении с ним в беспомощность. Недисциплинированный, бесстрашный вояка в деле, конечно, нужнее, чем преданный трус. На вояку можно положиться. Но слишком всё же по-земному поставлен вопрос. Богословие в панике пыталось подменить слово «страх» понятием «благоговение»… не следует, мол, истолковывать всё так буквально. Но внутренне я всё равно никогда не мог с этим согласиться. Умом понимал, но сердце отказывалось принимать… Почему — не любовь, если на то пошло, если уж нет более сильного средства воздействия, чем она?..

Не Он один создавал этот мир. В сотворении мира участвовал якобы и дьявол. Эту мысль вынашивает и богословие. Но это не объясняет того, зачем Он допустил столько страданий, причем самых немыслимых. Трудно поверить, что не было другой возможности внушить людям, что путь, по которому они идут, ошибочен.

Отец признавался, что по-настоящему «обмяк» к этим вещам сразу после войны — не потерял интерес, а именно «обмяк», — как и всё его поколение в общей массе, не вынесшее урока, не понявшее, с какой целью этот урок вообще был преподнесен. Но, глядя на страдания миллионов, действительно может показаться странным, что эти миллионы могли заслужить такую немилость к себе. Чтобы разобраться в этом, мало одной человеческой жизни. Впрочем, для этого и нескольких тысячелетий всей мировой истории оказалось недостаточно.

А вот еще строки, там же, в Притчах Соломоновых:

«Если будешь призывать знание и взывать к разуму… Если будешь искать его, как серебра, и отыскивать его, как сокровище… То уразумеешь страх Господень и найдешь познание о Боге… Ибо Господь дает мудрость; из уст его — знание и разум…»

27 февраля

Я никогда не был в состоянии испытывать страха перед Ним. Мог Его стыдиться — за многое. Но страха не испытывал. И это, конечно, очень разные мироощущения.

Думал о написанном вчера, и вот что пришло в голову — я где-то читал об этом, но где, не помню: страждущее человечество подобно толпе, в которой все орут, взывая о спасении, стараясь перекричать друг друга. А Он, сверху взирая на происходящее, слушает, всем хочет помочь, но в гвалте голосов слышит сначала тех, кто умеет правильно и ясно выразить свою просьбу, кто умеет говорить о своих страданиях и знает, чего хочет. Ведь помочь Он может в чем угодно!

Чтобы быть услышанным, нужно уметь, видимо, заявлять о себе таким образом, чтобы твой голос не тонул в страшных стенаниях людского страдания в целом…

Проснувшись, думал о том, какой всё-таки ошеломительно разрушительный заряд может нести в себе глупость и как часто мы этого недооцениваем. Человек не может быть глупым от природы, как, например, не может быть глупым дерево. Дерево может быть корявым или стройным, карликом или гигантом — это будет зависеть от его родословной, а в еще большей степени от условий, в которых оно произрастает. Как и человек! В нем всё тоже зависит от наслоений, от норм поведения, диктуемых обычаями стаи, в которую он попадает. Глупость — это разновидность мировоззрения.

Существует, впрочем, еще более резкое мнение: глупость — это якобы производное от греха, результат его накопления. Нет греха — нет в человеке и места для глупости. И это уже радикально…