Мари Осмундсен - Благие дела

«Аске-пладаске, аске-пладом, печка всегда будет гретьмой дом!» — завопили однажды девчонки, передразнивая старуху, когда та стояла перед огромной печью в гостиной (вечером у матери Рейдун должно было состояться молитвенное собрание, и бабушке поручили протопить комнату которую обычно держали на запоре). Бабушка Бернтсен поворотилась к ним в такой ярости, что у Карианны с Рейдун затряслись поджилки, и с тех пор девочки никогда больше не пытались подсматривать за ней. (Потом бабушка Бернтсен подняла их на смех: они, дескать, недослышали и прочитали заговор неверно. Рейдун скоро забыла эту историю: такая уж у них бабушка, не стоит обращать на нее внимание. Зато Карианна помнила и стишок, и бабушку Бернтсен, которая умерла в ту весну, когда им с Рейдун исполнилось по одиннадцати лет.)

Рейдун была веселая и жизнерадостная. Она всему удивлялась, она пела песни, она хохотала и прыгала через веревочку, она собирала открытки: «Битлз», Венке Мюре и, конечно же, звезда Спиккестада — Гру Анита Шённ. Время от времени Рейдун непринужденно меняла подружек. Карианна страдала… и ждала, и Рейдун вскоре возвращалась.

Тяжелее всего дался Карианне последний, продолжавшийся почти две недели, период дружбы Рейдун с Лисбет. На десятый день (она вела точный счет дням) Карианна подстерегла Лисбет по дороге из школы. С места сражения она убежала победительницей, зажав в кулаке пучок светлых волос и оставив Лисбет с Рейдун ревущими на дороге, у Лисбет шла из носа кровь.

Карианна примчалась домой и в нарушение всех правил сама поставила вариться яйцо. Очистив скорлупу, она на одном боку яйца написала красным фломастером «Лисбет», а на другом — «Рейдун». Одну сторону она обвязала ниткой из варежки, которую Рейдун чуть не год тому назад забыла в Карианниной комнате. В другой половине яйца она проковыряла дырку и запихнула туда светлый клок. После этого она разрезала яйцо на две части и первую отдала пятнистой черной кошке, а вторую — с надписью «Рейдун» — скормила свирепейшему псу фру Муэ, которого осенью брали охотиться на лосей, а в остальное время держали на цепи. Вечером, когда Карианна вернулась домой, в квартиру над лавкой, мать рыдала в кухне, а отец устроил Карианне чудовищный разнос. Ее излупили, как никогда прежде, и отправили в постель без ужина, пригрозив три дня не выпускать из комнаты.

Оказалось, что родители Лисбет приводили свое покалеченное дитятко, а еще в раковине обнаружилась яичная скорлупа, а еще Карианна пропустила обед и ушла без разрешения гулять в зимнюю тьму.

Назавтра Карианна услышала вечером мягкий стук снежка в окно. Она чуть заметно улыбнулась.

Рейдун не выносила ябед.

Однажды — Карианне тоща шел двенадцатый год — она увидела во сне, что на комоде рядом с ее кроватью сидит, болтая ногами, одетый в серое гном. Он предложил научить ее заклинанию, с помощью которого она добьется расположения отца, и научить задаром, в виде рекламы. Карианна повторила стишок следом за бесенком, но утром, вспоминая свой сон, не могла припомнить заговора.

Карианна всегда считалась хорошей лыжницей, она неплохо бегала и была одной из лучших в школе гандболисток. Теперь она всерьез занялась спортом. Работать приходилось до кровавого пота, да и соревнования нельзя было назвать развлечением: в ту зиму, когда она училась в седьмом классе, ее после завершения дистанции несколько раз рвало. Однако ей льстило ощущение силы, приятно было выигрывать, испытывать тайную радость оттого, что в чем-то она лучше других — лучше Рейдун, лучше Лисбет, лучше, чем когда-то был ее отец.

Отец возил ее в стареньком фургоне на тренировки, давал советы, подбадривал, а в ту зиму, когда она стала чемпионкой округа по лыжным гонкам среди девушек своего возраста (ей было тогда четырнадцать, пятнадцать исполнялось весной), отец обещал ей в летние каникулы поездку за границу. Поездка для изучения языка! Торговля шла из рук вон плохо, дома поговаривали о продаже лавки или в крайнем случае о передаче ее Объединению кооперативов. Мать Карианны давно безнадежно мечтала поехать на Тенерифе или в Лас-Пальмас, машину десятилетней давности пора было менять на более современную модель, д Карианне сулили поездку за границу! Но мать только улыбалась, гордая своим птенцом, стояла в сторонке и улыбалась, не подсчитывая, во сколько это обойдется. Казнить или миловать, хвалить или пороть — решал отец. Карианна была счастлива.

Той весной она начала хорошеть.

И тут появился Тарик.

Красивее его не было мальчика на всем школьном дворе.

В весенний семестр Тарик начал ходить в параллельный Карианниному восьмой класс; он был года на два старше других, этот смуглый ангелоподобный подросток, стройный, худощавый, изящный, элегантный.

Когда Тарик улыбался, для Карианны всходило солнце.

Она никому не признавалась в этом, но наедине с собой шептала его имя, бормотала по вечерам в подушку: Тарик, Тарик, Тарик .

Но сколько она ни звала, он не откликался. А когда он на большой перемене проходил мимо нее в столовую, Карианна едва осмеливалась поднять взгляд.

У нее сердце обливалось кровью, такой он был одинокий, такой красивый, такой недосягаемый.

Тарик .

Карианне исполнилось пятнадцать. Она отгородилась от всех, даже от Рейдун, ее больше не радовало предстоящее лето. Она могла часами предаваться своим грезам, она забросила тренировки, она не отвечала, когда к ней обращались.

Тарик .

Он по-прежнему не отзывался. Тем временем наступили летние каникулы, невыносимо мучительные для Карианны, два месяца без единого взгляда на него, из них две недели в Англии, с Рейдун и ее старшей сестрой, Рут. Тарик был на другом краю света. Карианна восстанавливала в памяти его лицо, пока оно не начало терять очертания, не стало смутным и окончательно не расплылось, оставив окружающий ее мир сплошь серым.

Девочки поселились в Брайтоне, в семье англичан. Спали все трое в одной комнате. И, вероятно, чтобы снова припомнить, как он выглядит, вдохнуть жизнь в его портрет. Карианна и открылась однажды вечером Рут и Рейдун; она больше не могла терпеть того, что он ускользнул из ее памяти; мир, ранее бурливший для нее жизнью, теперь опустел. В Англии оказалось совсем не весело. Англичане, у которых они жили, относились к девочкам подчеркнуто любезно — и формально. Карианна никогда еще не чувствовала себя такой одинокой.

Рейдун пришла в восторг от ее рассказа, сопереживала ей. Рут же, застенчивая девятнадцатилетняя девушка с повышенным чувством ответственности, снимавшая комнату в Осло и работавшая практиканткой в детском саду, не на шутку встревожилась. Впрочем, она успокоила себя тем, что в пятнадцать лет влюбленность на расстоянии обычно недолговечна и чаще всего кончается ничем.