Автор неизвестен - Юность компьютерщика

После внедрения новой ЭВМ на третьем этаже наступило затишье. Все научные задачи, сложные расчеты для дипломных, курсовых заданий, аспирантур однозначно переместились на БЭСМ-6.

Туда же разом "перекатили" все сменные инженеры и операторы с

М-222. "Старушке" осталась лишь начальная практика студентов, да "бухгалтерия", гордо именуемая в расписании "АСУ". По существу — печатание ведомостей зарплаты преподавателям и школьным учителям: даже старая неспешная машина считала деньги за доли секунды, а затем долго-долго трещал принтер, выдавая широкие полотна с цифрами. Делалось это очевидно, исключительно ради престижа и показухи. Бухгалтера управления, не доверяя компьютеру, скурпулезно проверяли правильность сумм: кто на калькуляторах, а кто и щелкая деревянными счетами.

Парня, конечно тоже тянуло на более передовую технику. Под досаждающие вздохи Кириллыча:

— Эх… Ну а кому тогда у нас работать?

Но непосредственного руководителя (к недовольству Димы) поддержал завотделом.

— Пусть молодой наберется опыта. Проучится еще подольше. Тогда и подумаем о переводе!

Резко сократившийся объем работы вынудил перейти с круглосуточного на двухсменный, а с началом каникул у студентов и односменный режим. Но Димке забот только прибавилось: каждое утро — в подвал, включить альтернаторы; к вечеру опять остановить их. Cтычки с Семёном за одиночные посещения генераторной, стали регулярными.

Однако Кириллич неизменно молвил одну и ту же фразу. Сопровождаемую многозначительной улыбкой.

— Дима. Умей не попадаться.

— А как не попадаться? — удивленно и недовольно спрашивал он. — Откуда мне знать, когда Семён там появится?

— Ты уже взрослый? Не ребенок? Догадайся сам…

Но к разгадке ни на шаг не приближала ни теория вероятности, ни математическая статистика, ни основы максистско-ленинской философии. Ни "разведывательные прочесы" коридоров для отслежки местоположения Семёна. Порой представлялось, что Кириллыч нарочно даёт вслед телефонную "наколку" завотделом. Друзья советовали:

— Да ваши шефы просто умиляются руганью. А тебя выставляют "мальчиком для битья". Не злись и поменьше на них обращай внимания. А будешь один — поступай "как полагается". Пусть дяди сами побегают…

И вот прибыл Димка. Один-одинешинек. Летнее утро, в конторе тихо, хмуро: инженеров в большинстве своем опять-то по овощебазам разогнали! Не поспешил ЭВМ запустить. И спровоцировал скандал. Кириллыч: давай объяснительную! Он писать отказался и потребовал совместной встречи с Семёном…

— Ты действительно, как ребенок! — разгуделся Семён. — Не понял?! Один — идешь и берешь с собой сменного инженера с первого этажа!

Однако занятые при БЭСМ-6, усмехаясь, рекомендовали "не воспринимать болезненно этого бухтяшего крикуна." Они-то и сами ходили туда, как правило, в одиночку. Вернее, чаще посылали лаборантов — мальчиков на побегушках. Их-то и кидали "в пару" к Димке. Как-то один, сочуственно вздыхая, затянул "припевало" под известную моряцкую песню:

— Проща-ай, люби-и-мый город, Гори-ит наза-автра сдёрнуть

Слу-жил тут шестё-ём, При Бэс-ме шесто-ом, Гонял целый день на бегах…

Свиридов не раз втолковывал Кириллычу: незачем дергаться, включать-выключать ежедневно. Разве что на выходные дни. Пусть агрегаты крутят вхолостую, вреда им не будет. А за перерасход электричества учебный центр не "нагнут".

Но Кириллыч, с армейской натурой перестраховщика не желал ломать порядки. Нарочито-двусмысленно ухмыляясь, высказал:

— Эх, все-таки зря тебя в солдаты не взяли. Отслужил, коечего б уяснил и не спрашивал бы лишнего…

И вот лето в разгаре. Жара на улице. И в машзалах тоже: пускай дружным хором урчат все кондиционеры, не в силах "догнать" холод. Самоотвержено трудится, обливаясь потом, персонал: не выдерживает техника. Сбоят и "косячат" перегретые ЭВМ. Значит, пора в очередной отпуск.

Но руководство привычно и категорично заявило:

— Никто не пойдет на отдых и не получит отпускные деньги.

Пока не отработает месяц в помощь колхозу!

В принципе Димка не возражал. Пусть условия там и не ахти, удобства "по-деревенски", но отдохнуть от морального насилия матери прельщало. Бывалые говаривали: не пугайся, в поле гнуться лишь до полудни. Норму — убей не выполнить: колхозники сами не раз "прочешут" грядки, прежде чем подпустят к ним "рабов-конторщиков" подобрать остатки урожая. И будь свободен до следующего утра! Тот же пионерский лагерь для взрослых. А значит, куда больше самостоятельности, возможности с кем подружиться, познакомиться!..Но как же пронюхала мать об грядущей в

ВЦ сельхозкаторге!?

… На стол Кириллыча она утвердительно положила справку, добытую на основании обследования для военкомата. Где говорилось: "в связи с периодическим подъемом давления, головокружением и обмороками (вот-то трёп!) больному категорически запрещено наклоняться и длительно пребывать на солнце".

— Ладно, — с явной обидой проныл Кириллыч. — Ступай в отпуск. Отдохни и хорошенько все-таки подумай, как не подводить коллег…

Но летний отдых обернулся парню тягучим безвыходным кошмаром. Знойная духота июля, смешанная с ядовитым запахом нитроэмали: сразу же мать с воплями заставила "Димку-бездельника" красить балкон и подоконники; не располагала к приятному времяпровождению и восстановлению сил. Одиночество накрыло тазом:

Гришка "дикарём" сорвался на море, куда Димку мать не пустила бы ни под каким видом.

…В детстве они не раз семьёй отдыхали на побережье. Но сын подрос и ее мнение о "югах" круто перевернулось. Она безудержно кричала: "солнце, пляж и загар пробуждают в отдыхающих лентяйство, похоть, разврат и все иные низменные повадки, обращая послушника в наглеца, эгоиста и поблуду. И вообще, отдых на юге — не для русского человека."

А потому еще с зимы монотонно твердила: "В отпуск Димку следует отправить подальше на север, в деревню, к хорошей хозяйке. Чтобы помогал ей полоть огород от зари до зари и ухаживал за курочками. Чтоб повкалывав, почувствовал себя "от сохи", научился бы ценить труд и уважать родную мать".

Но знакомых "при хозяйстве", да еще на севере, у нее не имелось. И коротать время приходилось близ жилья. Посещать один местное озеро он не решался, опасаясь избиения, как на дискотеке; или, что ради издевки у него просто сопрут одежду… В

35-градусную жару малость комфортней было в городском парке на тенистой аллее. На тех лавочках, о которых сплетничали, "что на них специально присаживаются девушки ради знакомства". Но стоило Димке "приземлиться" на одну из скамеек, девчонки спешно "улетучивались". И с этой и со смежных. Воспарившись, словно призраки в раскалённом мареве. Только с неотступной назойливостью клеились алкаши, нагло вымогая "недостающие 20 копеек" на бутылку "бормотухи"…