Автор неизвестен - Юность компьютерщика

Затем членам комиссии была представлена библиотека, где на полках, наряду с книгами хранились огромные бобины с вычислительной магнитной лентой, а также коробки с матобеспечением, пробитым в перфокартах. За столами сегодня находились всего пять читателей: "свои" программисты и соискатели-аспиранты.

Ненадолго задержавшись, стараясь не нарушать тишину, комиссия, стала спускаться вниз, на второй этаж. Видимо не забыв высказывание особиста, директор решил не представлять четвертый этаж — не у всех гостей, должно быть, имелся допуск. Тут Димка слегка заволновался, будто перед экзаменом: "чтоб эти Ески не подвели".

По пути гостей завели в расположенный по соседству зал подготовки данных — перфораторную. В помещении стояло около 20 столов с электрическими пишущими машинами, за которыми, не покладая рук, трудились машинистки. Каждая машина соединялась толстым жгутом проводов с установленным сбоку каждого стола "бармалеем" старого образца с покатой верхней крышкой. Под непрерывный хоровой цокот строчки с рукописных бланков ложились на листы бумаги четкими линейками математических символов. Когда строка доходила до конца, "бармалей" коротко взрыкивал, сбрасывая в приемный карман очередную пробитую карту.

Напротив двери стрекотали два восточногерманских телетайпа

"RFT", приспособленные для нанесения данных на перфоленту.

Временами зал оглашал продолжительный рев: в углу включали "бармалей-репродуктор" — копировщик перфокарт, содержащий в расширеной тумбе как считывающий, так и пробивающий механизмы.

На нем размножались карты-загрузчики, обязательные для постановки в начало каждой колоды.

Но прибывшим прежде всего предъявили последнюю новинку техники, имевшуюся пока лишь в одном экземпляре: УПДМЛ — устройство подготовки данных на магнитной ленте, доступ к которому имели только самые продвинутые программисты центра. Будущее безбумажной и бесшумной технологии — он представлял собой небольшой черно-белый мониторчик с клавиатурой, состыкованный с магнитофоном, напоминающим звуковой аппарат высшего класса.

Текст набираемой программы отображался на экране и одним нажатием вписывался на магнитную ленту. Данные легко можно было считать с нее снова и, подправив ошибки, дополнив, либо сократив, переписать. Записанная на бобину программа запускалась на

ЭВМ прямо с магнитофонного шкафа, экономя не только перфокарты, но и машинное время.

… И волнение, охватившее Димку рассеялось, когда вслед за комиссией вступил он в свою вотчину: привычный ритм работы машины не выходил из колеи. Об этом говорила и оптимистическая улыбка Леонида, чуть ли не поклоном встретившего гостей. Лишних слов не требовалось — визитеры с ходу толковали:

— Надо же, как ЕСку отладили. Прямо как пулемет строчит…

Им и невдомек-то было, что за ночь задачи все просчитаны и теперь идет лишь распечатка результатов. Но главное: впечатление ударной работы создано. И во многом — благодаря находчивости вот этого скромного инженера, молча стоящего за спинами гостей.

Как ни странно, но и "шестидесятка" не думала позориться перед гостями. Загодя заготовленный плакат о модернизации пришлось спрятать и он пылился где-то между шкафами. Лампочки весело мигали, бобины в шкафах вертелись, перфокарты поглощались едва ли не целыми ящиками. Оператор едва успевала набивать команды. У широкого принтера две девушки лихорадочно кромсали бумажное полотно, беспокоясь о том, чтобы в спешке по ошибке не пришпилить распечатку к "чужой" колоде.

— Впечатление от наших ЕСок как? Нормальное. — произнес директор под одобрительные кивки гостей. — Ну а теперь покажем вам главное. БЭСМ-6 — самую мощную, быстроходную и надежную машину в городе.

Все стали спускаться на первый этаж. На минутку заглянули в зал приема-выдачи заданий, где сегодня было прибрано и тихо.

Где за столами скромно сидели несколько человек: институтские преподаватели и программисты сторонних организаций. Где в остальные дни представить иного невозможно: пестрая толпа студентов, тесно толпящихся вокруг столов, лихорадочно правящих свои программки; очереди к окошкам, пол, сплошь усеянный обрывками бумаги и негодными перфокартами; шум, гвалд и возмущенные вопли неуспевающих сдать к сроку зачет по компьютерной практике. Зацепив взглядом броский призыв к юзерам: "Букву "О" обозначать кружочком! Ноль — перечёркивать!"

В зал "шестерки" входили не спеша, сквозь специальный противопыльный тамбур с вытяжкой, где на полу загодя уложили новенькие увлажненные коврики. Гостям открылся величественный вид центрального процессора машины: в центре зала установленные полукругом четыре стойки, напоминающие своим видом огромные, более двух метров высоты, фортепиано. На месте клавиатур помещались сотни тумблеров и поворотных переключателей, а верхняя часть шкафов со стеклянными дверцами содержала в себе основную массу плотно вставленных друг к другу электронных плат. Каждая из них была снабжена набором сигнальных неоновых лампочек и это выглядело как огромный иллюминированный праздничный транспарант. Оранжево-алые огоньки то угасали, то разом все вспыхивали, то начинали хаотически разбросанно мерцать, словно звездное небо. Динамик звукового сопровождения в такт им то шипел, то булькал, или сигналил азбукой Морзе. Вот огоньки замигав, рядами побежали вправо, быстрей и быстрей, и одновременно звук завывал выше и выше, подобно ракете, уходящей в глубины космоса. Мигнув, огоньки побежали обратно — звук становился ниже и грубее: ракета уже совершала посадку на другую планету. Вокруг по всему залу стояли серые массивные шкафы с оперативной и постоянной памятью, стойки интерфейсных каналов; гудели железные покатые сундуки быстрой внешней памяти на магнитных барабанах. Множество вентиляторов, спрятанных в них, создавали шелестящий фоновый шум. За стеклянной перегородкой (для дополнительной защиты от пыли) в темпе работали 16 шкафов с магнитными лентами и столько же тумб с приводами дисков.

Близ окна выдачи беспрерывно трещали два широких принтера, едва успевая выдавать весь громадный объем информации, обрабатываемый супермашиной. (*8)

— Вот перед вами самыи замечательный образец советской вычислительной техники, который и по сей день не могут превзойти никакие позже выпущенные изделия, в том числе из серии ЕС, снова начал речь директор. — Первая такая машина была разработана и выпущена еще в 1966 году, но разработчикми заложили в нее такие возможности, что все они до сих пор не раскрыты, и не исчерпан потенциал для дальнейшей ее модернизации. Наша ЭВМ

— одна из первых произведенных образцов, в свое время много послужила космическим войскам и оборонной промышленности, а здесь обрела вторую жизнь. Усилиями наших инженеров к машине были подключены расширенные устройства памяти и современные внешние устройства — дисковые накопители, и ее производительность в многозадачном режиме возросла более чем в два раза. Но и это не предел — слабым местом, как и во всех компьютерах, остается ввод и вывод информации. Перфокарта со своим максимумом — восемьдесят знаков — анахронизм! Ее место — на музейной полке. Посмотрите-ка сюда.