Илья Кормильцев - Собрание сочинений. Том 2. Проза

Прервавшаяся было на неделю торговля разноцветными таблетками, расписными промокашками и сверкающими порошками быстро восстановила прежний оборот. Миша честно выплачивал Дэну положенный процент, но Дэн все равно чувствовал себя не в своей тарелке. Ему не давала покоя незавидная участь своего предшественника. Впрочем, деньги убивают всякий страх в душе игрока, а Дэн был игрок.

Удивительно, но братья прекрасно дополняли друг друга в торговле: люди, нырявшие направо, в арку, уносили с собой купленные у Антона спиртные напитки, а люди, уходившие налево, активно приобретали запретный товар у Даниила. Обратного не случалось никогда: очевидно патриотам было прикольно затариваться бухлом у юноши с внешностью «антифа», а клубберам — синтетическими наркотиками у персонажа с обликом ушедшего на покой скинхеда.

В тот вечер Миша вручил Дэну конверт, в котором лежала пара десятков маленьких порций расфасованного по пакетикам оранжевого порошка. (Конверт этот — обычный белый замызганный конверт — почему-то всегда уже лежал перед Мишей на столе, когда Дэн входил в помещение. Миша всегда просил передавать ему деньги за товар в том же конверте, который Дэн клал перед ним на стол. Дэн ни разу не рискнул поинтересоваться причиной этой маленькой странности.)

— С какой телегой толкать? — поинтересовался Дэн, взяв со стола конверт.

— Текст такой, — деловито разъяснил Миша. — «Вроде обычной кислой, только прет пару суток, причем по-черному. И приход тормозной — часов через шесть накроет, не раньше. Экспериментальная партия — хохлы делают на основе генетически модифицированных апельсинов». Если скажут что-нибудь вроде «Так ведь крышу снесет!», отвечай что-нибудь вроде «Так ты ж этого и хочешь!».

— Но ведь и вправду, блин, снесет! — ужаснулся Дэн.

— Ну и пусть сносит, — хмыкнул Миша. — Тебе что, этих уродов жаль? Они же все пидоры, даже те, что с бабами спят.

Пидоров и наркоманов Дэн не любил и жалеть их не собирался. С конвертом в кармане он вернулся на рабочее место.

Открыв дверь, он поморщился, словно от неприятного запаха. В уши ему ударил блеющий голос Бориса Гребенщикова.

— Антон, б**дь, выключи немедленно этого пидора! — рявкнул он.

Брат неохотно потянулся к магнитоле и нажал на выключатель.

— Углук, сколько раз я просил называть меня Антинеором? — обреченно сказал он.

— Я не Углук, а Дэн — понял, урод! — отозвался старший.

С этой перепалки уже лет как восемь начиналась каждая встреча братьев.

— И вообще — что хочу, то и слушаю, — заявил Антон.

— Ты на работе! — повысил голос Дэн. — Помни, блин! Слушаешь тут говнорок всякий, еще клиентов отпугнешь.

— Я бы на твоем месте помолчал насчет клиентов, — огрызнулся Антон. — Ты, что ли, кассу делаешь?

На этот риторический вопрос у Дэна не нашлось достойного ответа: разумеется, он никогда не засвечивал ни перед братом, ни тем более перед владельцем ларька своего параллельного бизнеса. Товар он вкладывал внутрь пустых сигаретных пачек, деньги клиенты подавали ему свернутыми в тугую трубочку, так что со стороны все выглядело вполне невинно. Проблема состояла лишь в том, что сигареты — не водка, много на них не наваришь, так что приходилось молча сносить упреки брата, который скрывал от хозяина полную профнепригодность своего родственника.

— Да и по сути ты не прав, — продолжал Антон. — Фашистам твоим, между прочим, БГ очень даже нравится. Они одну песню даже поют, только слова переделали:

— Совсем мозги спалил, наркоман проклятый! — поморщился Дэн. — Несешь черт знает что! У всех братья как люди, один ты — урод. А все из-за наркоты!

Антон сталкивался с наркотиками единственный раз в жизни, во время слета лесных эльфов, на котором он съел за компанию со всеми десяток чахлых подмосковных представителей рода psilocybe. То ли у Антона был специальный организм, то ли псилоцибин в грибах оказался паленый, азербайджанский, но всю ночь, пока его друзья беседовали с деревьями и возвращались к корням, он проблевал за ближайшим кустом.

Впрочем, он знал, что возражать брату в такие минуты бесполезно. О вреде наркотиков Дэн мог говорить долго и вдохновенно — особенно в те дни, когда он получал от Миши новую порцию товара.

— Ты пойми, брат, — вещал Дэн, — я эти, б**дь, наркотики ненавижу. И знаешь почему? Думаешь, вред здоровью и все такое? Да срал я на здоровье этих уродов, которые ими травятся! Не в том дело: от водки тоже здоровья не прибавляется. Дело в том, что наркоман — это не человек. И понятия у него все нечеловеческие. Вот выпьет нормальный мужик водки и ведет себя по-людски: к бабам клеится, морду бьет, до**ывается до каждого встречного — в общем, отдыхает. А наркоман в уголок сядет и что-то там себе думает. Или трясется под свой тыц-тыц, пока кони не двинет. Ведет себя не как часть общества, одним словом…

— Брат, ты прав, — поспешно согласился Антон. — Только слушай, я жрать очень хочу. Давай я в пельмешку сбегаю, а ты постоишь? А потом про наркотики дальше рассказывать будешь…

Дэн недовольно поморщился. Он очень не любил, когда ему мешали убаюкивать нечистую совесть. С другой стороны, требовалось срочно расфасовать товар по сигаретным пачкам.

— Ладно, вали, урод! — буркнул он. — Аллах Акбарович не появлялся? (На самом деле Ахундова звали Алхан Анварович, но об этом помнил только он сам и его старенькая мама в Гяндже.)

— Звонил на трубу, — сообщил Антон. — Говорил, что выручку сегодня ближе к полночи снимать будет.

— Ясно, — промычал Дэн. — Давай вали, да покороче!

Недовольно пробормотав вслед удалявшейся братской спине: «Пробило с наркоты-то на хавку козла», Дэн приготовился распихивать оранжевый порошок по пустым пачкам из-под «Пэл Мэл».

На душе было неуютно. Дэн никак не мог отделаться от ощущения, что Миша как-то странно на него посмотрел. С одной стороны, с такой крышей, как Миша, сам черт был не страшен, но с другой — Дэн предпочел бы иметь проблемы именно с чертом, а не с Мишей. «Пэл Мэл» явно больше не канал — если кто заложит, то именно в него и сунут нос в первую очередь. И тут Дэна осенило: схватив бутылку «Миллера», он открутил крышечку и всыпал внутрь оранжевый порошок, который моментально растворился: не пришлось даже взбалтывать. Затем Дэн с усилием нахлобучил крышечку на горлышко. «Эврика!» — воскликнул он про себя, хотя использовал для выражения этой мысли совсем другое русское слово. Вскоре все имевшиеся в наличии в ларьке бутылки «Миллера» в количестве одного ящика претерпели подобную же процедуру. С облегчением вытерев ладони о брюки, Дэн начал искать место, куда бы спрятать хитрое пиво.