Борис Мишарин - Зовущие корни (СИ)

Он подтолкнул ее легонько к дверям, сам пошел в сарай, вымерил место под верстак и стал отпиливать циркуляркой доски пятерки нужного размера. Пила визжала безжалостно, окончательно разбудив всю деревню.

Он видел, как побежала Зинка самогонщица по дворам, наверняка выдумала очередную сплетню, и оказался прав. Узнает о ней не он, а Светлана чуть позже, после завтрака, от тетки Матрены.

— Борис, завтрак готов, пойдем, — позвала его в дом Светлана.

Он съел кусок вареной сохатины с картошкой, с удовольствием попробовал грузди, выпил стакан чая, вышел на крыльцо покурить. Светлана села рядышком, прижалась к нему.

— Какая все-таки сложная штука жизнь, — заговорила она, — одно слово может разрушить жизнь.

— Ты это о чем?

— Сказали бы мне раньше, что ты генерал, и не сидели бы сейчас вместе.

— А сейчас?

— Сейчас — это другое. Я же не к генералу пришла. Сейчас будь ты хоть солдатом, хоть маршалом — все равно мой. Прошло за ночь неверие. Схожу к родителям, узнаю, как они. Ты не только их, но и меня вчера ошеломил здорово. Отцу расскажу про твои награды — пусть гордится тобой. У нас водка еще есть?

— В старом сарае целый ящик — отнеси отцу бутылку, пусть поправится, наверняка вчера все допил.

— Бутылку не понесу, много. Налью сто грамм — хватит ему.

— Да, вот еще что, ты скажи им, чтобы не скидывались огород пахать, я сам все сделаю — «Крота» в городе купил, зачем от кого-то зависеть. И еще — встретишь, кого на улице, спросят, а ты не стесняйся, говори, что жена мне. Прооперирую твоего отца, и поженимся, чтобы он смог на свадьбе гопака отплясать. Ты не против?

— Правда, поженимся?

— Мы и так уже муж и жена, я так считаю. А распишемся позже или ты хочешь сейчас? Я не против и сейчас.

Она прижалась к нему.

— Милый ты мой, я, конечно, хочу сейчас, но ты прав абсолютно, пока не время. Встанет отец на ноги, тогда и свадьбу сыграем.

Она вернулась от родителей через час. Стала рассказывать:

— Пришла… сидят они, нахохлившись, за столом. У отца голова гудит с похмелья, дала ему поправиться, ожил немного. Все не верят, что ты генерал. Я им все рассказала — и про форму твою с наградами, и когда мы поженимся, и про огород. Вроде поверили. Еще попросила не говорить никому про генерала и врача. Отец спрашивает, что все равно узнают, когда ты ему операцию сделаешь. Ты знаешь, что я ему ответила?

— Нет, конечно, говори.

— Сказала — пусть все думают, что ты колдун, как Зинка сейчас трещит об этом. Дом-то тебя не трогает — ворота выправил и сарай поставил. Отец так хохотал, что чуть со стула не свалился. Я их на обед позвала, ты не против?

— Конечно, не против, могла и не спрашивать. А что у нас на обед есть?

— Все есть, не переживай, в грязь лицом не ударим, — ответила она и пошла в дом.

Борис уже закончил с верстаком и начал мастерить кухонный стол. Вначале хотел сделать его со шкафом внизу, но передумал. Решил делать по типу кухонного гарнитура с мойкой. Удобно и вся посуда разместится. А то висит умывальник и ведро внизу — некрасиво.

Он сходил на кухню, снял размеры, записал все на листочке, нарисовал схемку и вернулся в сарай довольный. Сразу отрезал доски по размеру и стал строгать электрорубанком.

Светлана вышла на шум, покачала головой.

— Все у тебя, оказывается, есть, даже электрорубанок.

— Это правда, Света, все, что надо, есть, — ответил с улыбкой он, — даже фрезерный станок, бензопила, сварочный аппарат и так далее.

— Генерал — он и в деревне генерал, — она засмеялась, уходя домой, уже не удивляясь.

Борис заканчивал строгать доски, когда увидел входящего Николая.

— Здорово, сосед.

— Привет, Коля, — он пожал протянутую руку.

— Здорово у тебя получается, простым рубанком бы полдня строгал, если не больше, — похвалил Николай.

— А то… — с улыбкой ответил Михайлов.

На крыльцо вышла Светлана, подумав, что пришли родители. Николай смотрел на нее круглыми глазами.

— Ты чего так смотришь, не видел никогда? — спросила она.

— Видел… Тетка Матрена с Зинкой сказали, что у вас вчера… Борис свататься приходил, а твои родители его выгнали. Не хотят отдавать тебя замуж за колдуна.

Светлана рассмеялась на весь двор, ответила:

— Врут Матрена с Зинкой, как всегда врут. Я сама ведьма, поэтому мне только колдун и нужен. Теперь я его жена, а Матрене скажи, что если еще сплетни по деревне разносить станет, то я ее в жабу превращу, Зинку в крысу. Не веришь?

Борис отвернулся, кое-как сдерживая себя, чтобы не расхохотаться. Николай пожал испуганно плечами.

— Хочешь, — продолжила Светлана, — тебя превращу в барашка? Прибежишь к тетке Матрене с Зинкой — бе-е-е-е, точно Светка ведьмой стала.

Она закатила глаза, заводила руками, что-то шепча… Николая как ветром со двора сдуло. Борис присел на корточки, не устоял от смеха. Потом спросил:

— Ты думаешь, что они сплетничать перестанут?

Светлана присела на крыльцо с улыбкой.

— Нет, не перестанут, но поутихнут немного. Это пожизненно и не лечится.

В калитку вошли отец с матерью.

— Чего это Колька от вас пулей выскочил? — спросил Андрей Савельевич.

Борис со Светланой рассмеялись снова.

— Тетка Матрена с Зинкой опять сплетничают, — стала пояснять Светлана, — Колька рассказал новую байку о том, как вы Бориса вчера выгнали, не захотели за него, как за колдуна, меня замуж отдать. Ну, я и сказала ему, что уже вышла замуж и теперь сама ведьма, пообещала превратить в барашка немедленно. Вот он и утек с испугу.

Отец с матерью рассмеялись, прошли в дом. Светлана сначала угощала борщом, потом положила котлеты с картофельным пюре. Разносолы, естественно, не подавались, уже лежали в тарелках.

Мужики после обеда ушли курить на крыльцо. Подошел дед Матвей, поздоровался, пристроился рядом, скручивая свою цигарку.

— Что мастеришь, Борис? — спросил он.

— Стол на кухню и шкафы нужны для посуды, много еще чего надо, — ответил Михайлов.

— Это правда, Андрей, что ты вчера свою дочь просватал?

— Правда, Матвей, пока так поживут, а в конце лета или осенью свадьбу сыграем, как положено, всей деревней.

— Дак, это правильно, не хорошо мужику одному маяться и дочке твоей девой жить. Хорошая пара будет, мужик работящий, толковый и Светлана под стать, — высказал свое мнение дед Матвей.

Он докурил самокрутку, выбросил ее в банку и ушел к себе. Не стал мешать родственному разговору.

— Мы сегодня вечером баньку топить будем, мыться придете? — спросил Борис Андрея Савельевича.

Он ответил не сразу, подумал, взвешивая что-то свое.

— Сегодня четверг… мы по субботам баню топим. Если честно, то не привыкли еще к тебе, Борис, извини.

— Что про меня в деревне говорят, отец?

— Что говорят… Удивляются и боятся, — ответил Яковлев, — удивляются, что ты жить здесь собираешься — работы нет никакой. У нас один Колька из мужиков на всю деревню, остальные пенсионеры. Раньше он на тракторе работал в поселке, но выгнали за пьянку, трактор сломался, так у него и стоит во дворе, запчастей купить не на что, списали его на металлолом и все дела. Боятся, что ты колдун — открыто не скажут, двадцать первый век все-таки, но внутри сомнения имеются. Борется внутри каждого любопытство со страхом, пока, видимо, страх побеждает. Никто же еще не знает, что ты сын учительницы, узнают — сразу гурьбой повалят смотреть и знакомиться.