Борис Мишарин - Зовущие корни (СИ)

Огород тракторист вспахал всем, шел без выбора, в том числе и Борису. Он потом прошелся «Кротом» по месту расположения грядок, земля получалась пуховая, без комков. Так же перепахал у деда Матвея и у родителей.

Легкий туман стелился над рекой, обещая днем солнечную, ясную погоду. Петухи еще продолжали кукарекать вовсю, будили деревню, а Михайлов уже выезжал со двора на машине.

Встали не рано, он всегда так вставал, следом поднималась Светлана, готовила ранний завтрак. Кушали, пили чай и принимались за работу, которую в деревне не переделать. Он не жалел, что уже месяц жил здесь. Что делать в городе здоровому мужику, у окна сидеть?

Конечно, работать звали — в университет на кафедру, госпиталь предлагал, больницы. Но он решил по-своему и действительно не раскаивался.

Без прицепа машина бежала быстрее. К полдню уже были в городе. Светлана достала список, глянули вместе, определяя порядок действий. Борис решил элементарно — по мере движения берем необходимое. К вечеру закупили все и обсудили вопрос обратной дороги.

— Квартиру я сдал в аренду, там не переночуешь. В гостиницу сто процентов не пойдем. Остаются два варианта — едем в гости на генеральскую дачу, а утром домой, или сразу домой, ты как считаешь?

— Что за генеральская дача? — спросила Света, — твоя?

— Нет, не моя. Друг у меня генерал-лейтенант, ему я звонил, когда участковый приезжал, а он уже местному начальнику полиции позвонил. Воевали вместе, он тогда полком командовал, а я начмедом был. Его тяжело ранили, я его оперировал, но из десанта его списали. Он в академию поступил полицейскую, сейчас генерал-лейтенант полиции, начальник МВД области. Нас примет с радостью.

Светлана подумала, ответила, не торопясь:

— В гостях хорошо, а дома лучше. Одно беспокоит — устал ты…

— Я понял, едем. Не переживай, сейчас шесть вечера, в полночь вернемся и выспаться успеем.

Через сто тридцать пять километров машину остановил сотрудник ГИБДД. Подошел, представился, попросил водительское удостоверение и техпаспорт. Михайлов подал ему права через окно, но решил выйти, размять тело. Потянулся, наклонился, выпрямился… Боковым зрением заметил, что гаишник расстегивает кобуру. Понял, что он увидел оружие на его поясе.

— Все нормально, лейтенант, не переживай, разрешение есть, — он протянул ему документ.

— ПММ? — спросил гаишник, — это что?

— Такой же пистолет, как у тебя, только двенадцати зарядный. Хочешь посмотреть?

— Если можно.

Михайлов достал, вынул обойму, передернул затвор и нажал спусковой крючок, протянул пистолет лейтенанту. Тот повертел его в руках, прочитал надпись на привернутой табличке: «Генерал-майору Михайлову Б. Н. за боевые заслуги».

— Извините, товарищ генерал, можете ехать, — лейтенант козырнул, вернул документы и пистолет.

— Чего я еще не знаю? — спросила Светлана с улыбкой, когда они отъехали от поста.

Михайлов пожал плечами.

— Все знаешь. Разве каждую мелочь упомнишь.

Она рассмеялась.

— Естественно, ордена, наградное оружие — это мелочи.

Михайлов включил радио, ехали дальше молча, слушая музыку. В полночь уже были дома, Борис загнал машину в сарай, и сразу легли спать — устали.

Утром разбирали привезенные вещи: что-то унося в дом, что-то оставляя в машине, чтобы не таскать лишний раз туда-сюда. Радостная Светлана встречала родителей, раздавая им подарки. Матери — туфли, чулки, нижнее белье, платье… Отцу сапоги, рубаху, ботинки, камуфляжную форму зимнюю и летнюю для охоты… Обеим родителям по безрукавке, чтобы не ходили в обрезанных телогрейках. Они охали, причитали, радовались. Михайлов решил немного остепенить их:

— Отец, завтра буду тебя оперировать, поэтому ни капли самогонки. Утром сходишь в туалет, попьешь чайку с сахаром и достаточно, кушать не надо. Все понял?

— Понял, Борис, — он вздохнул, — жду этого дня и боюсь. Ты знаешь — верю и все равно боюсь, хоть что со мной делай.

— Это нормально, отец, так и должно быть. Только дураки не боятся, любой герой страх испытывает, но преодолевает его. Нина Павловна, дома есть пятилитровая стеклянная банка и два тазика пластмассовых? Один сами принесем.

— Банка есть в подвале с огурцами и тазики пластмассовые есть, а зачем?

— Надо банку освободить и вымыть хорошо вечером сегодня, тазики промыть с мылом и оставить до утра сушиться. Еще потребуются чистые простыни, одной хватит, я думаю. Это для операции надо, для раствора — руки мыть, инструменты стерилизовать. Пол с белизной в комнате вымойте.

— Сделаю, сынок, все сделаю.

— Вы тогда идите домой с отцом, Светлана завтра мне помогать будет, надо ее научить элементарным вещам. Завтра ждите нас утром после завтрака.

Родители взяли подарки, ушли. Светлана спросила озабоченно:

— Как я тебе помогать буду — я же ничего не умею?

— Элементарно, Ватсон, — с хитринкой ответил Борис, — крови не боишься?

— Нет.

— Тогда все в порядке, надеюсь, в обморок не упадешь, когда я кость ломать стану.

Она пожала плечами, ответила:

— Не должна.

— Окей. На операции будешь крючки держать, я все покажу. Завтра с утра приготовишь раствор у родителей. В стеклянную банку нальешь 170 миллилитров 30 % раствора водорода пероксида и 80 миллилитров 85 % раствора муравьиной кислоты. Смесь в течение часа будешь перемешивать, периодически встряхивая. После этого в банку нальешь колодезной воды комнатной температуры до горлышка. Получится пять литров 2,4 % раствор первомура. В нем будем руки мыть, инструмент стерилизовать, я все остальное покажу на месте, ничего сложного. Запомнила, как первомур готовить?

— Нет, лучше запишу.

Борис повторил сказанное, Светлана записала.

— Что-то я нервничаю больше отца…

— Нормально, — ответил Борис, — так и должно быть — ты же у нас главное ответственное лицо.

— Да ну тебя, — она улыбнулась, но получилось кисло и отвернулась.

Михайлов ушел курить на крыльцо, проигрывая в голове каждый свой шаг.

Утром Борис и Светлана пришли к родителям, отец волновался, курил сигарету за сигаретой.

— Курить больше не надо, иди, отец, на крыльцо, подыши свежим воздухом часок, позовем, когда управимся.

Михайлов выкрутил лампочку в комнате, вкрутил другую на двести ватт, включил свет — нормально. Соединил два стола вместе, постелил клеенку и простынь, рядом поставил тумбочку, чуть подальше три табурета. Светлана готовила раствор. Через час он вылил в два тазика первомур. В третий тазик налил раствор Макси-Септа, бросил в него простынь, порезанную на метровые куски для стерилизации.

— Нина Павловна, вы идите на крылечко. Теперь ваша очередь, если кто придет — в дом не пускайте, — попросил Михайлов.

Отец лег на столы в одной майке и трусах, наблюдая за Борисом и Светланой — оба были в одинаковых белых футболках вместо халатов. Михайлов положил инструменты в тазик с первомуром, потом долго мыл руки щеткой с мылом, как и Светлана. Отжимали нарезанные простыни из тазика, стелили клеенки, раскладывали инструменты…