Борис Мишарин - Зовущие корни (СИ)

Мужики закивали головами. Светлана произнесла вслух:

— Добрый ты у меня, Боренька, все бы такими были, как бы жилось людям на свете прекрасно. И не видел Василису никогда, а считай, уже помог больше всех. Не согласится — это ее выбор.

На следующий день Борис видел, как с утра дед Матвей взвалил бензопилу на плечо и пошел в лес, как договаривались. Он взял колун, занялся чурками. Часам к четырем переколол все, сваленные кучей во дворе, сложенные оставил на потом или на зиму. Вместе со Светланой сложили дрова в поленницу под навес — ветерок сушит, дождь не мочит.

Борис предложил перед ужином съездить к Василисе.

— Устал ты, Боря, — возразила Светлана, — отдохнуть тебе надо, давай позже съездим.

Понимаешь, Света, спал даже плохо, кусок в горло не лезет. Вроде бы войну прошел, всякого насмотрелся. А тут в мирное время такие ужасы творятся. Съездим вместе — одного испугается и не поверит мне, не знает.

— Она не из пугливых, в лицо не знает, но новости и до нее доходят. Конечно, съездим, чего раздумывать, ты правильно решил, по-человечески. Хороший ты мой, — она прижалась к нему, — заводи машину, поехали.

Дорога из проселочной постепенно превращалась в лесную. Заросла травой и не помнила когда по ней последний раз проезжала машина. Но все-таки оставалась дорога, два раза в год Василиса привозила по ней муку и соль. Весной после вскрытия рек и осенью до ледостава.

Раньше Грязновка от Михайловки отличалась почти лишь количеством домов. В Михайловке побольше, в Грязновке дворов пятьдесят. Сейчас стоял посередине один дом, от него несколько пустырей с печными обвалившимися трубами. Дальше снова дома.

— Василиса дома на бревна раскатывает, пилит и получаются дрова. Легче, чем в лесу валить и таскать, — пояснила Светлана.

— Целый мужик эта Василиса, — усмехнулся Михайлов, останавливая машину у дома.

Они вышли, зашли во двор. Василиса, как сразу понял Михайлов, встречала их на пороге, прислонившись одним плечом к косяку двери. Одной руки не было видно и, как предположил Михайлов, она держала в ней заряженное ружье — мало ли кто мог приехать.

— Доброго здоровья вам, — поздоровались Михайловы.

— Здравствуй, Света, — ответила Василиса, — с тобой кто?

— Это мой муж, Василиса, поговорить с тобой приехал, — ответила она.

— Заходите, гостями будете, здравствуй…

— Борис, — подсказал он.

— Здравствуй, Борис.

Она сошла с крыльца, указала рукой на скамейку во дворе. Михайловы присели, к ним присоединилась и Василиса. Борис закурил сигарету, начал разговор:

— Мы со Светланой живем в Михайловке, в доме учительницы, если знаете, — она кивнула головой, — я ее сын.

Василиса посмотрела на него уже по-другому, не так настороженно, как прежде. Борис продолжил:

— Случайно узнал о вас, Василиса, и подумал — почему бы вам не переехать в Михайловку, дома есть, пустуют. Соберете урожай, мы вас перевезем, можно и раньше, если захотите. Дров привезем на зиму, огород весной вспашем. Все лучше, чем одной жить, а на могилку к своим всегда сбегать сможете. Что ответите, Василиса?

Она ответила не сразу, видимо, обдумывая варианты. Борис разглядел ее уже лучше, но возраст так и не определил. По внешнему виду около пятидесяти, но одежда и зимние холода старили обычно деревенских, а у нее еще и невзгоды. Неужели ей, как и мне, сорок пять?

— Трудно ответить малознакомому человеку, — начала Василиса, — если бы не Светлана, не стала бы разговаривать совсем.

— Мой муж, Василиса, Михайловский Голова, что это — ты знаешь. И меня ты знаешь. Сходи, посмотри дома, можем сейчас тебя отвезти, обратно, конечно, сама доберешься.

— Голова, значит… Быстро, но, наверное, заслуженно. А дома чего смотреть, я их и так знаю. В Корнеевский перееду, если все так, Светлана дом знает. Выкопаю картошку и увезете все разом, — она встала и поклонилась, — спасибо вам, Борис. Чаем бы напоила, но заварки нет, с травами сама пью, желаете?

— Спасибо, Василиса, мы со Светой поедем, дел еще много. Сейчас как раз дрова заготавливаем, привезем в Корнеевский дом, пусть вас дожидаются. Будете готовы к переезду, скажете отцу Светланы, у него трактор с тележкой, перевезем вас. До свиданья.

Василиса еще долго стояла на дороге, смотрела вслед уходящей машине. Когда рассеялась пыль, пошла на кладбище, сообщить новость своим.

Михайлов ехал обратно в думах. Это же надо довести человека до такого состояния… Наверное, улыбалась последний раз, когда еще дети в доме смеялись. Каменное лицо, мимические мышцы давно не работали. Светлана произнесла тихо:

— Наверное, Василиса на кладбище сейчас, обнимает могилки своих детей, у ней двое было, мальчик и девочка. Крупозное воспаление легких, как сказала тогда фельдшерица.

— Плачет…

— Нет, она давно не плачет, выплакала отмеренное. Никто за последние годы не видел ее смеющейся, улыбающейся или плачущей. Закаменела она с горя, ты не думай, что она отнеслась к тебе плохо, придет время — оттает в деревне, добро и камень понимает, — пояснила Светлана.

— Да… обидно и злостно одновременно… Есть глава поселковой администрации. Он куда смотрит?

— Куда? — усмехнулась Светлана, — в бюджет, вестимо, где бы и как еще что-то прихватить незаметно. Не до Василисы ему. Ты думаешь ей лет пятьдесят?

— С виду так, — ответил Борис, — но я скидку сделал. Наверное, сорок пять.

— Не угадал, ей сорок лет. Пенсию или выплаты какие, не знаю точно, по потере кормильца получает, копейки, а не пенсия. Уехать дальше Михайловки сердце и душа не позволит — дети там у нее лежат. Муж и родители.

Дрова привезли деду Матвею и Василисе в будущий дом. Народ удивлялся, как раньше ей не предложили переехать в Михайловку, жить одной невозможно, а она жила уже целых пять лет.

Видя работающий трактор, Назар пришел к Андрею.

— Надо бы и мне дров привезти, Андрюша, когда сможешь?

— С чего это, Назар, я тебе дрова должен возить? Я что, благодетель какой? — с усмешкой ответил Андрей.

— Трактор обчественный. Все права на него имеют, вся деревня. Не хочешь — давай я сам съезжу.

— С чего это ты взял, что трактор общественный, а, Назар?

— Так Колькин трактор…

— Почему это он Колькин, он что, купил его?

— Ну не Колькин, — согласился Назар, — он на нем работал, трактор поселковый.

— Ты, Назар, дурака не включай. Прекрасно знаешь, что это бывший колхозный трактор и еще при колхозе его списали, как отслуживший свое. Так?

— Ну, так.

— Это не поселковый трактор, они его просто отремонтировали и пустили в работу, средства в него вложили свои и пользовались. Так?

— Ну, так.

— А когда он опять сломался напрочь, его просто кинули, там, где он и сломался, то есть у Кольки. Так?

— Ну, так.