Борис Мишарин - Зовущие корни (СИ)

— Вы кто, к кому и по какому вопросу?

От удивления Белоусов даже опешил — всегда на завод жители ходили свободно, а сейчас не пропускают следователя.

— Кто я, Игорь, ты знаешь, хочу поговорить с директором. Что за дела? Вы не имеете права задерживать следователя, — ответил он.

— Товарищ Белоусов, обратитесь к своему непосредственному начальнику, вам все объяснят, — ответил охранник и закрыл перед носом дверь в проходную завода.

Причем здесь мой начальник, рассуждал следователь, идя обратно, имею полное право по закону. Охранника Игоря он знал давно, порядочный человек, выколупываться не станет. Он зашел к начальнику следствия.

— Иван Матвеевич, хотел с Михайловым переговорить, но меня на завод не пустили, сослались на вас, что за…

— Да, я в курсе, — перебил его Зарокин, — на заседании антитеррористического комитета принято решение — вход сотрудников правоохранительных органов на судостроительный завод только по письменному разрешению непосредственного начальника. О чем ты хотел переговорить с Михайловым?

— Ну и дела, — усмехнулся Белоусов, — охранник на заводе знает, а я нет. Это же неправомерное решение… Но хотя бы предупредили. Как мальчишку за дверь выставили…

— Ты не ответил, — насупился Зарокин, — о чем хотел с Михайловым поговорить? Почему дело в суд не направляешь?

— Вот и хотел направить после разговора. Вы же запретили его допрашивать, как свидетеля. И тоже непонятно почему, что в этом плохого, он же не подозреваемый? Хотел узнать его мнение о действиях Пономарева, — ответил Белоусов.

— Ясно, насмотрелся фильмов о крутых и честных следователях, о начальниках, покрывающих сильных мира сего. Так что ли? Даже близко к Михайлову подходить запрещаю, в магазине в очереди не стоять рядом, а на улице на другую сторону переходить, если он навстречу идет. Это не просьба, это приказ. Понятно?

— Непонятно, — твердо ответил Белоусов.

Зазвонил телефон, Зарокин снял трубку:

— Здравствуйте, Андрей Осипович… Как раз сейчас провожу беседу… Хорошо. — Он положил трубку. — Иди, в ФСБ тебя вызывают, напишешь объяснение. Может, там поймешь.

— Причем здесь ФСБ? — не понял Белоусов.

— Иди и молись Богу, чтобы не посадили или не отправили куда-нибудь на Соловки.

— Что за неприкасаемое лицо Михайлов? Я знаю, что генерал, но это же в прошлом, — все еще артачился Белоусов.

— Вот это, как раз, тебе и не положено знать. Иди.

Хрень какая-то, подумал Белоусов, направляясь в ФСБ, военный доктор, генерал… Какие-то секретные препараты разрабатывал? Тогда за контакты могут помотать нервы.

В ФСБ его вежливо расспросили о причине визита, доверительно сообщили, что провели собственное расследование и установили наличие наградного пистолета у Михайлова. Если верить Пономареву, то охранники должны были поджидать свою цель на трассе, однако установленные водители, которые проезжали в это время по дороге, не видели автомобиля охраны. Из этого следует, что Пономарев выехал вместе с ними, застрелил своих подчиненных, вынул пули и столкнул машину в реку, а потом организовал ложный донос. В каждом пистолете охранников отсутствовало по три-четыре патрона, то есть из них стреляли. Представим себе, что боевой генерал стреляет лучше. В перестрелке он, обороняясь, убил охранников. Прятаться, отстреливаясь на голой дороге, он мог только за машиной, а на ней следов нет. Поэтому версия самообороны здесь неуместна. Вы, как следователь, не установили проезжающие машины и не допросили водителей, не установили имеющееся у Михайлова оружие, не осмотрели его автомобиль. Но доказательств в уголовном деле достаточно, можно передавать дело в суд. Мы вас ценим, как следователя, пояснили в ФСБ, но на завод ходить не надо, посоветовали даже забыть фамилию Михайлов и отпустили.

Белоусов шел обратно, анализируя встречу. Почему контора проводила собственное расследование и, кстати, накопала больше, чем я, размышлял он? Политикой здесь не пахнет, тогда остается одно — секретность. Видимо, генерал до сих пор хранит какие-то тайны, если его так оберегают. Почему нельзя ходить на завод? Там нет ничего секретного, делают небольшие суденышки и все. Из-за Михайлова, естественно, если он секретоноситель. Да Бог с ним, у конторских в убийствах такая же версия, надо передать дело и жить спокойно. Михайлов… Он вспомнил дело участкового, который решил проверить его документы. Проверил на несколько лет тюрьмы. Нет, не простой это человек, лучше держаться от него подальше.

Два районных ФСБэшника тоже не понимали многое. То им советовали к Михайлову не соваться. То приказали негласно провести параллельную проверку по делу Пономарева и подробно все изложить в служебной записке с грифом совершенно секретно. Расхождений официального расследования и их проверки не установлено. А час назад позвонил сам начальник УФСБ, пояснил, что на заводе у Михайлова появился новый заместитель по общим вопросам, некий Щербаков Яков Трофимович. Его просьбы должны выполняться, как мои приказы, сказал генерал и положил трубку. И главное — Щербаков в ментовских и конторских базах не числился, словно и не было человека на свете.

Михайлов собрал у себя руководство завода, представил нового заместителя коллегам, пояснил далее:

— Завод работает, есть заказы, пора нам переходить на более высокий уровень организации и охраны труда. У нас сугубо гражданский завод, но любое гражданское судно имеет двойной статус и может быть задействовано в целях гражданской обороны и в военных целях. На любом хлопчатобумажном производстве есть пропускная система, а у нас ходи куда захочу. ЧОП завода, охрана, пропускная система, строительство нового цеха будет в ведение Якова Трофимовича. Да, мы собираемся строить новый большой цех, технически способный изготавливать суда более крупных размеров. Поэтому введена новая должность, чтобы имеющийся личный состав не отвлекался от основной работы. Начальника отдела кадров прошу учесть, что доступ к личным делам работников завода имею я и господин Щербаков, другие лица, невзирая на должности, доступа не имеют. Распоряжения, отданные Яковом Трофимовичем в сфере своей компетенции, обязательны к исполнению всеми работниками. В том числе и другими заместителями. Есть что добавить, Яков Трофимович?

— Да, всего несколько слов, Борис Николаевич. Наш завод включен в список предприятий, работающих на оборонку. Прошу не удивляться сказанному, мы не станем производить авианосцы и подводные лодки, — он улыбнулся, — но в военно-морском флоте есть суда, допустим, доставляющие военным кораблям, стоящим на рейде, продукты питания и так далее. По сути это обычные гражданские катера, приписанные к военному флоту. Однако любое предприятие, работающее на систему обороны страны, имеет свой охранный режим. Поэтому прошу отнестись к ужесточению охраны и пропускной системы должным образом, это не прихоть директора, а необходимость. У меня все, Борис Николаевич.