Анна Зегерс - Доверие

Писательница остро ставит вопрос о морально-нравственной оценке человека и о доверии к нему. Она подходит к проблеме доверия всесторонне и рассматривает ее в самых различных аспектах. Решение, принятое тем или иным лицом (или группой лиц), должно вызывать у других доверие, которое основывается на убежденности в его искренности, верности, правоте и честности. Необходимость объединения усилий в трудовой и общественной деятельности обусловливает потребность людей в доверии. Романистка стремится раскрыть нам важность и главным образом сложность этого незримого процесса становления доверия. О доверии говорят чуть ли не все персонажи романа. Уилкокс, например, прилагает большие усилия, чтобы оправдать доверие своей фирмы, пославшей его в Западную Германию с особой миссией, в частности чтобы переманивать в США ученых ранга Берндта. В этом ему помогает агент американской разведки Майер, который по-своему трактует понятие доверия. Он говорит Эугену Бентгейму: «Я бы на вашем месте ни в коем случае не стал настаивать, чтобы ваш отец взял Берндта в Хадерсфельд. Вам нужны люди, которым вы безоговорочно доверяете. А о каком же доверни может идти речь, если человек отказывается дать сведения о заводе в восточной зоне, известном ему вдоль и поперек?»

Доверием молодежи злоупотреблял Вебер, бригадир на коссинском заводе. Сея недовольство нормами социалистического труда, он считал достойным доверия «всякого, кто упорно противился новому государству». Итак, доверие поднимают на щит и головорезы, и диверсанты, и более высокопоставленные мошенники. Они спекулируют на доверии, чтобы снискать милость своих боссов. Совсем иначе складывается атмосфера доверия в трудовом заводском коллективе. Она опирается на сознательное отношение к труду, которое еще только зарождалось в первые годы строительства ГДР, а в 50-х годах уже для многих становится нормой. И для Томаса Хельгера и для инженера Ридля труд не просто источник существования, но и источник больших духовных радостей. В условиях капиталистического общества у рабочих в основе доверия лежала их солидарность в борьбе против предпринимателей — сейчас, в условиях строительства социализма, доверие укрепляется в повседневных отношениях между людьми, в их работе и в личной жизни. Последнее обстоятельство весьма примечательно, так как Анна Зегерс твердо считает, что личная жизнь людей находится в тесной взаимосвязи с их общественным лицом. Отсюда пристальное внимание романистки к поведению своих персонажей в быту. Нельзя создать светлое будущее, не выработав новых нравственных устоев. Заслужить доверие может лишь тот, кто серьезно относится к своим обязательствам и в общественной и в личной сфере жизни.

Проблема доверия становится особенно острой, когда ее переносят в область политики. Здесь она чаще, чем в какой-либо другой сфере, осложняется недоверием, подозрительностью или же, напротив, слепой, безграничной верой. Анна Зегерс смело ставит вопрос о политическом доверии к отдельному человеку, партии, государству и не обходит при этом острых углов. Доверие не должно вырождаться в благодушие и беспечность. К чему приводят подобные издержки доверия, отмечает Ульшпергер утром 17 июня: «Значит, мы с Рихардом Хагеном… верно почувствовали, что надвигается беда. Но мы обязаны были знать, а не только чувствовать… Враги-то заранее стакнулись. И у нас на заводе. Внутренние и внешние. Опять, и в который раз, глупость обвела ум вокруг пальца, а лицемерие надуло правду».

Здесь и во многих других местах своего романа Анна Зегерс подчеркивает, что в условиях классовой борьбы доверие к людям не исключает, а, наоборот, требует высокой бдительности. Однако бдительность не следует путать с недоверием. Этот тезис приобрел в наши дни большую актуальность, его затрагивают многие писатели и в Германии, и в других странах. Так, например, в «Актовом зале» Германа Канта секретарь райкома партии следующим образом объясняет суть дела пришедшим к нему рабфаковцам: «…Недоверие отравляет атмосферу, бдительность очищает ее. Человек бдительный пристально наблюдает, точно рассчитывает, а главное — всегда думает, думает о последствиях, к которым приведет тот или иной поступок. Бдительность ведет его вперед, иногда заставляет сделать шаг в сторону или даже назад, но в целом ведет вперед. Бдительность — сестра храбрости. Недоверие — порождение трусости!»

Стремясь с наибольшей честностью, с наибольшей искренностью осветить тему доверия, Анна Зегерс заводит речь и о событиях не столь далекого прошлого (культ личности, процесс врачей и т. п.). Писательница показывает, с какой злобной радостью смакуют наши ошибки обыватели и враги. С такими она в полемику не вступает, следуя мудрому совету: «они не стоят слов, взгляни — и мимо!» Но стремление Томаса Хельгера и его друзей уяснить себе всю правду, понять суть ошибок, чтобы сделать их невозможными в будущем, Анна Зегерс считает закономерным. Томас идет с вопросами и сомнениями к своей близкой приятельнице Лине, играющей активную роль в Союзе свободной немецкой молодежи. Однако Лина привыкла мыслить готовыми категориями и не способна анализировать конкретные ситуации. Слепая вера заменяет ей убежденность, и поэтому даже склонность к вопросам кажется ей чем-то подозрительным. Веря в коллектив в целом, она не сохранила доверия к человеку в отдельности. Таким же предстает в романе партийный работник Пауль Меезеберг. Он не представляет себе возможности конфликтов в новом государстве, он не умеет подойти к человеку с учетом его особенностей и слабостей. Он считает, что у члена партии никаких недостатков и ошибок быть не может. Всякий, кто усомнился, заколебался или, упаси бог, оступился, — враг. Есть в Меезеберге что-то и от былых сектантов и от современных догматиков. Рассуждая по принципу «не может быть того, чего быть не должно», и он и Лина не в состоянии оказать влияние на массы в тревожный «день Икс», так как они не пользуются достаточным авторитетом и доверием.

Из другого теста сделан директор завода Ульшпергер. Он прошел через горнило серьезнейших испытаний. Только в самом конце романа об этом узнает Рихард Хаген и ощущает глубокую симпатию к этому несгибаемому, последовательному коммунисту, который, несмотря ни на что, твердо верит в правильность избранного им пути. «Вот почему он вдруг замолк, — думал Рихард, шагая вдоль реки… — Несправедливость, ему причиненную, он попросту стряхивает с себя, словно это пустяк, ошибка, случайно его коснувшаяся. Прошлое не мешает ему, не может помешать целиком и полностью быть с нами. Все эти годы он молчал. Правильно ли это было? Да, правильно. Нельзя ему было говорить. Многих это бы вконец сбило с толку. А с Ульшпергером что бы ни случилось, его с толку не собьешь, его доверие ничто подорвать не может». Чувство, которое Ульшпергер питает к своей партии, — это доверие высшего порядка. Оно предполагает глубокое знание жизни и ее теневых сторон. Ульшпергер постиг, что люди еще далеки от совершенства и дела, которые они творят, отнюдь не всегда безупречны. Но слабости, ошибки и преступления отдельных лиц не могут поколебать его веры в святое дело, которому он служит. От него лично и от миллионов таких, как он, зависит сделать так, чтобы правонарушения и ошибки прошлого больше не повторились.