Джон Ирвинг - В одном лице

— Я никогда вас не забуду, — прошептал я мисс Фрост.

— Думаю, пора заканчивать, Уильям — если ты не можешь сосредоточиться на приеме, — сказала она.

— Хорошо, я сосредоточусь — еще десять нырков! — сказал я ей; она только улыбнулась и взъерошила мои пропотевшие волосы. Кажется, она не ерошила мне волосы с тех пор, как мне было тринадцать или пятнадцать — в общем, уже давно.

— Нет, Уильям, хватит — теперь у тебя есть Херм. Тренер Хойт может меня заменить, — сказала мисс Фрост. Я вдруг увидел, что она устала — раньше я никогда не замечал, чтобы она выглядела уставшей.

— Обними меня, но не целуй, Уильям, — давай просто сыграем по правилам, и пусть все будут довольны, — сказала мне мисс Фрост.

Я обнял ее изо всех сил, но она едва ответила на мое объятие — и вполовину не так крепко, как могла бы.

— Счастливого пути, Ал, — сказал дядя Боб.

— Спасибо, Боб, — ответила ему мисс Фрост.

— Мне пора домой, пока Мюриэл не отправила на мои поиски полицию и пожарных, — сказал дядя Боб.

— Я закрою зал, Боб, — сказал ему тренер Хойт. — Мы с Билли прогоним еще несколько нырков.

— Еще несколько, — повторил я.

— Пока я не увижу, что ты понял, — сказал мне тренер Хойт. — Почему бы вас всем не пойти по домам? И тебе, Ричард, и тебе тоже, Гарри, — сказал Херм; вероятно, тренер не был знаком с Нильсом Боркманом, а об Элейн Хедли если и слышал, то только как о невезучей преподавательской дочке, залетевшей от Киттреджа.

— Увидимся, Ричард, — я тебя люблю, Элейн! — крикнул я им вслед.

— А я люблю тебя, Билли! — крикнула в ответ Элейн.

— Увидимся дома — я оставлю свет включенным, — ответил мне Ричард.

— Береги себя, Ал, — сказал дедушка Гарри мисс Фрост.

— Я буду по тебе скучать, Гарри, — сказала ему мисс Фрост.

— И я по тебе тоже! — ответил дед.

Я понял, что не должен смотреть, как мисс Фрост уходит, и отвернулся. Иногда ты просто знаешь, что никогда больше не увидишь человека.

— Так вот, Билли, вся штука в том, чтобы заставить противника сделать все самому — в этом весь фокус, — говорил тем временем тренер Хойт. Когда я попробовал взять его в уже знакомый захват-воротник, мне показалось, что я пытаюсь обнять ствол дерева — у тренера была такая толстая шея, что обхватить ее было не так-то просто.

— Локоть противника можно прижимать куда угодно, лишь бы ему было неудобно, — объяснял Херм. — К горлу, ко рту — да хоть к носу, если сможешь. Нужно сунуть ему локоть в лицо, просто чтобы вынудить его отреагировать. Нужно, чтобы он оттолкнул тебя чересчур сильно, Билли — вот и все.

Старый тренер провел на мне примерно двадцать нырков; он проделал их довольно быстро, но к концу моя шея просто вопила о пощаде.

— Ладно, теперь твоя очередь. Посмотрим, как у тебя получится, — сказал мне Херм Хойт.

— Двадцать раз? — спросил я. (Он видел, что у меня текут слезы.)

— Начнем считать, как только перестанешь плакать, Билли. Думаю, первые раз сорок ты еще будешь плакать — а вот потом откроем счет, — сказал тренер Хойт.

Мы пробыли в старом спортзале еще часа два — а может, и все три. Я перестал считать нырки, но у меня появилось чувство, что я могу провести нырок во сне или пьяным, что было особенно забавно, если учесть, что я еще ни разу не напивался. (Все когда-то бывает впервые, и мне предстояло сделать впервые еще многое.)

В какой-то момент я сдуру сказал старому тренеру:

— Кажется, я уже могу провести нырок с завязанными глазами .

— Да что ты говоришь, Билли? — спросил меня Херм. — Стой на месте — не сходи с мата.

Он куда-то ушел; я слышал его шаги в переходе, но не видел его. Затем свет погас, и зал погрузился во тьму.

— Спокойно — просто стой где стоишь! — крикнул мне тренер. — Я сам тебя найду, Билли.

Вскоре я ощутил его присутствие; сильная рука взяла меня в захват, и мы сцепились во тьме.

— Если ты меня чувствуешь, видеть тебе уже не надо, — сказал Херм. — Если ты держишь меня за шею, то примерно понимаешь, где мои руки и ноги, так?

— Да, сэр, — ответил я.

— Лучше проводи свой нырок, пока я сам его не провел, Билли, — сказал мне Херм. Но я замешкался. Тренер Хойт успел раньше и как следует приложил меня головой.

— Ну что, теперь твоя очередь, Билли, — только не заставляй меня ждать всю ночь, — сказал старый тренер.

— Вы знаете, куда она едет? — спросил я его потом. В зале стояла кромешная тьма, и мы оба распростерлись на мате, отдыхая.

— Ал велел не говорить тебе, Билли, — сказал Херм.

— Понимаю, — сказал я.

— Я с самого начала знал, что Ал хочет быть девочкой, — послышался из темноты его голос. — Просто не догадывался, что он и впрямь на это решится.

— Мужества ему не занимать, — сказал я.

— Ей — ей мужества не занимать, Билли! — поправил меня Хойт с безумным смехом.

Над деревянной беговой дорожкой, огибающей зал, имелось несколько окон; теперь они начали тускло светиться; занимался рассвет.

— Слушай сюда, Билли, — сказал старый тренер. — У тебя есть один прием. Довольно неплохой нырок со сбросом, но это всего лишь один прием. Ты можешь уложить нападающего — может, даже сделать ему немножко больно. Но любой крепкий парень встанет и снова нападет на тебя. Один прием еще не делает из тебя борца, Билли.

— Понятно, — сказал я.

— Проводишь нырок — и сваливаешь оттуда к чертям собачьим — где бы ты ни находился, Билли. Ясно? — спросил меня тренер Хойт.

— Только один прием — провожу его и бегу. Правильно? — спросил я.

— Проводишь и бежишь — бегать-то ты умеешь, правда? — сказал тренер.

— Что с ней будет? — неожиданно спросил я.

— Этого я не могу тебе сказать, — со вздохом ответил Херм.

— У нее-то не один прием в запасе, правда? — спросил я.

— Да, но Ал не молодеет, — сказал тренер Хойт. — Пора тебе домой, Билли, — уже достаточно рассвело.

Я поблагодарил его и побрел домой по совершенно пустому кампусу академии Фейворит-Ривер. Мне хотелось увидеть Элейн, и обнимать ее, и целовать, но я сомневался, что нас ждет общая судьба. Впереди меня ожидало целое лето исследований пресловутого всего с Томом Аткинсом, но мне нравились мальчики и девочки; я знал, что Аткинс не сможет дать мне все.

Был ли я таким романтиком, чтобы вообразить, будто мисс Фрост знала об этом? Верил ли я, будто она первой поняла, что один-единственный человек никогда не сможет дать мне все?

Да, наверное, так оно и было. В конце концов, я был всего лишь девятнадцатилетним бисексуальным юнцом, неплохо овладевшим нырком со сбросом. Это был всего лишь один прием, и борцом я не стал, но у хороших учителей можно научиться многому.

Глава 11. España

«Подожди, Уильям, — сказала мне мисс Фрост. — Время читать „Госпожу Бовари“ наступает, когда твои романтические надежды и стремления рушатся, и тебе кажется, что все твои отношения в будущем принесут только разочарование — и даже опустошение».