Грим - Приключения в приличном обществе

- Почему злой гений этого сада еще здесь? - с досадой обратился я к садовнику. - Разве я не велел тебе его отсюда убрать? Пусть держится от меня подальше.

- Это так точно, - охотно подхватил тему садовник, - от гениев надо держаться подальше. Добра от их жизнедеятельности нет, а зла предостаточно. Те же пестициды, например. Нет, я бы всех этих гениев ограничил. Я бы их самих пестицидом. Цивилизации нужна постепенность. У нас за городом их целая клиника, - добавил он.

- Где-где? - заинтересовался я.

- За городом. Вифлеемское шоссе. Остановка Конешная по шестому маршруту. Насмотрелся я на них в позапрошлом году.

- Санитаром при них состоял? - спросил я. Вспыхнула вдруг острая вражда к санитарам.

- Нет, садовником. Парк ихний поддерживал. Только и выдержал, что один сезон.

Ясно, где он набрался своих сентенций.

- Говорят: дураки. Не-ет, - продолжал, подтверждая мою догадку, садовник. - Я от них, головастиков, столько всего почерпнул. Да что - я, когда к ним городское начальство тайком за советом ездит.

- И про гениев? Выкрал у них эту мысль?

- Про всё. Про эмерджентную эволюцию, про эмпиризм. Они то лето как раз на букву э рассуждали. А про гениев я и без них дошел. Сами сапиенсы. Гений - на гэ.

- Гений - на гэ, - подхватила его последнее замечание Варвара. Она ворошила вилами навоз.

Нет, решительно его влияние на нее над моим превалирует. Надо мне с ней больше бывать. Но когда? Завтрашний день опять занят. Пора отметиться у градоначальника. Убедить его в своей полезности. Мало ли каким образом могут обернуться мои обстоятельства день или неделю спустя.

- Вона, воняет как, - сказала Варвара. - Ажно дух в середке прохватывает.

Прежде чем распаковать покупки, мы вымыли руки в железной бадье, прикопанной в саду. Садовник кстати посетовал, что надо бы еще водоемкость установить. Варвара, губы надув, показала багровую точку на подушечке пальца: ужалена розой. Обида в глазах на эти цветы, такие красивые и такие злые.

- И сними этот грим, - сказал я и сам смыл с нее частички почвы, размазанные по лицу.

Варвара, увидев сияющий белый 'Пежо', тут же об обиде забыла. Вылезай? Приехали? Ее привлекало все новенькое и блестящее. Коробки с покупками мы перенесли в дом.

Садовник часы в подарок себе принял охотно и тут же их нацепил. Одежде он не так обрадовался, как часам, хотя сам мне жаловался вчера, мол, сапоги всмятку, пиджак на износе, за восемь месяцев непорочной ангельской службы неужто смены белья не заслужил? На туфли, тем не менее, и не взглянул, предпочтя им старые сапоги: мол, обутые туда ноги, не жмут. Одеколон вначале он тоже отверг: к чему он мне? С какой докуки? Не в нюх мне этот парфюм. Попробуй-ка ему объяснить, что ты выделяешь не те запахи.

Я попробовал, тщательно подбирая слова, чтобы не обидеть обиняками это нежное тонкое существо. Но он не обиделся. Понюхал рукав. Ладно, сказал мой покорный слуга и - век живи, век мучайся - сунул флакон в карман. Тут, якобы кстати, и фамилия его всплыла в моей памяти: Запашной. Я бы и фамилию дезодорировал, если бы знал, как.

Нет, он был вполне чистоплотен. И пахло от него не то, чтоб непрерывно: так, накатывало иногда. Думал ли о чем-то плохом? Иль замышлял ли недоброе? Запахи были разного качества, часто довольно дерзкие. Бывало, что этот Амброзио падалью или псиной пах. Люди обычно пахнут иначе. А бывало, он и благоухание источал в присутствии нравящихся ему женщин или в иных радостных обстоятельствах. Аромагия его была такова, что прачки с портнихами неуклонно стремились на его запахи и беременели от них. Даже мухи вокруг него все время как-то похотливо роились, несмотря на его обезьяний облик, лисий окрас, песий клык. Этот клык, впрочем, он редко показывал. Только когда пиво им открывал.

Варвара, садовниковым жестом нахлобучив бейсболку, погрузила руки по локоть в свое тряпье. Платья: в этой жизни она их еще не носила. Но догадалась о их назначении, вертясь перед зеркалом, прикладывая то одно, то другое к груди. Шорты: с сомненьем в лице долго их рассматривала в вытянутых руках, прикидывая, можно ли такое носить, и не будут ли опять ругать, за то что гуляла голой? Прочая мелочь, которую мы разберем и рассмотрим позже.

Кое-что было сходу отвергнуто: пара цыганских юбок, которые, как я думал, должны б ей особо понравиться; блестящая блузка, похожую я видел на продавщице, продавщица произвела на меня впечатление; по примеру садовника - отвергла духи.

- Есть тут женщина одна, Татьяна, - вступил кстати и он. - Без мужа одна мается. Так может, если это Варьке не нужно, я Татьяне снесу?

Я согласился, не сомневаясь в том, что тем самым оплачиваю его эротические счета.

- А то еще училка одна есть, Васильевна. Образованная. Будь я мужчиной ваших лет, я бы за ней приударил.

Я спросил, что представляет собой соседка, та, что в 'Пежо'? Та, что на открытках, помнишь?

- Этуаль, - сказал садовник. - Танцами занимается. Могу свести, будь на то ваша воля. Муж у ней в могилу сошел, так теперь вдова. Видали мы этих вдов и в лучшем виде. Холера рыжая, - задумчиво добавил он.

Я нахмурился и тему закрыл.

К ужину мы переоблачились. Впрочем, садовник только рубаху сменил. Варвара, предоставленная самой себе, долго выбирала наряд, а когда вышла к нам из своей спаленки, на ней были все-таки шорты и пижамный верх. Я не стал отговаривать ее от такого выбора, надеясь, что вкус и кокетство объявятся в ней позже.

Отужинали - тем, что я прихватил в ресторане. Садовник же яростно накинулся на колбасу. Жевал, словно буксовал в непролазных хлябях, прожеванное глотая в живот. Он явно наслаждался снедаемым, был глух и нем до тех пор, пока, отрыгиваясь, не отвалился от стола. Мы с Варварой чинно пили чай. От чая он отказался, ссылаясь на повышенную потливость, темой избрал эротическое, но я сухо этому воспрепятствовал, так как Варвара, взобравшись на тахту с ногами, замерла смышленой мышкой, прислушиваясь и понемногу откусывая от яблока. Учитывая его невоздержанность в выражениях, эта тема была б для нее нежелательна.

Тогда, перебрав в уме вокабулы на э, он заговорил об эстетике. Чувство прекрасного лежит вне разума, отверз садовник свои глубины. Вот пред тобой, например, прекрасная женщина. Стан, как положено, линия бедра. Любуешься ею, но разум говорит, что под кожей у ней кишечник, набитый дерьмом. И куда девалось ваше чувство прекрасного?

Мое чувство прекрасного не так пугливо. Однако чаю мне расхотелось.

- Серое вещество серого большинства не понимает этого. Или с другой стороны. Если противоположности притягиваются, то к положительному стремится отрицательная часть души? И наоборот? Или прекрасное не есть положительное? Или женщина не есть прекрасное? Это не я, это один гений загнул. Надо же так спятиться.