Грим - Никита Никуда

- Насколько мне известно, господа, у последних пророков никаких предсказаний относительно шейхов не было, - сказал доктор. - Нитче все евреями и русскими Европу пугал, Шпенглер - аналогично, Достоевский - православием, Данилевский - панславизмом, Соловьев - соборностью и чем-то еще. Бердяев...

- Бердяев плохую службу сослужил России своими романтическими произведениями, - сказал полковник. - Запад его прочел и применил его философию для нашего же унижения.

- Вы известный европатолог, - сказал доктор. - Всё хулите ее.

- Но патологоанатомом не хотелось бы стать. Не такая уж честь для меня - делать Европе вскрытие.

- Да не до Европы же, господа, - притопнула в нетерпении Изольда. - Давайте же, наконец, войдем.

- А может, там еда есть, - предположил матрос.

- Не знаю насчет еды, - сказал поручик, - но обязательно нагажено, как водится в заброшенных русских избах.

- Это что за дыра в двери? - спросила Изольда.

- Вероятно, замочная скважина.

- Видно в нее что-нибудь?

- Златое сияние, - сказал Антон. - Нет, я шучу.

- К...к...к... - сказал штабс-капитан.

- Действительно, господа. Включите фонарь и пошарьте. Может и ключ где-нибудь есть, - сказал Смирнов.

Включили фонарь, отчего нечисть и призраки, про которых забыли, отхлынули и взвыли. Полковник держал светило, покуда Антон обшаривал стены и почву под ними. Ключа не нашел, но под порогом в паутине и коросте грязи обнаружил человеческую ключицу.

- Так вставьте ж ключицу в замочицу, - глумился Смирнов.

- Ковырните клавикулой, - вполне серьезно поддержал его доктор.

Кость вошла в отверстье двери, словно ключ в замок. Антон повернул ее по часовой стрелке, ключица хрустнула и сломалась. Но дверь отворилась, да так резко, словно ее наподдали изнутри. Не менее резко захлопнул ее и Смирнов, когда все вошли - чтобы нечисть отсечь - как дверь в Европу перед славянским носом, о чем сам же уныло упоминал.

Вопли, лай и рычанье за стенами от этого только усилились. Басы бесились, бесы вопили дискантом, ветер, умножая сумятицу, вторил им. Что-то грохотало над крышей, словно вернулся гро-хо-хочущий гром, избушку раскачивало. Тонкий протяжный вопль все это пронзил, словно все прочие звуки на себя нанизывал.

- Света конец, господа, - сказала Изольда в полнейшей тьме. - Флора, фауна и фортуна вконец ополчились на нас.

- Это матрос-вещун, - сказал Смирнов, - то ветер накаркал, то накликал чертей.

- Словно отпевание мертвых...

- Или наоборот. Трупы по трубному гласу восстают из земли.

- Включите же снова фонарь, - сказала Изольда, - давайте осмотримся. А то может в самое лоно попали. В логово всей этой нечисти.

В хижине на первый взгляд оказалось пусто. Ни мебели, ни предметов утвари, ни тем более нечисти внутри нее не было. Был стол, похожий на плаху, лавки вдоль стен, да груда камней в углу, скрепленных между собой желтой глиной - печь. Однако, найдя под лавкой запас свечей и основательно осветив ими хижину, они обнаружили в разных углах рваную телогрейку и несколько сильно истрепанных книг, на которые доктор тут же накинулся.

- Надо найти какие-либо знаки присутствия вашего прадеда, Антуан. От этого весьма воспрянем мы все, - сказала Изольда.

- Трансплантацио, трансмутацио, - бормотал доктор, перелистывая том. - Так это же Парацельс, господа. У меня точно такой же был. Только с экслибрисом в правом верхнем углу титула. Федоров, господа, 1906 год, город Верный. У меня еще, помню, сомнения были, ставить на ней свой оттиск или нет.

- Так может, это ваши и есть?

- Тут оторвано все.

- Вероятно, дедушка Никита почитывал, выкуривая прочитанные листы.

- Где они у вас были, док? - спросил матрос.

- В ящике.

- А золото, в таком случае, было в чем?

- В коробочке, - сказал доктор. - Сколько места, по-вашему, займет 200 фунтов золота, от силы 250? - добавил он в ответ на разочарованный матросов взгляд.

- Вместо того, чтобы кассу спасать, этот Фауст книгами все забил, - возмутился матрос.

- В этом ящике лишь малая их часть...

- От чрезмерного чернокнижия добра не жди. Эти писания сразу следует выпускать под грифом 'Сжечь к чертовой матери'. Извиняюсь у дам.

- Можно закрыть глаза на все достижения и жить в простоте. А можно, науку используя, попытаться изменить этот мир качественно, - возразил доктор.

- Как же этот выносливый ослик всё это унес? - сказала Изольда. - И ящик с книгами, и золота пудов семь?

- Уж не заразился ли этот Никита вашей идеей бессмертия? - сказал полковник, листая потрепанный том.

Доктор вдруг потускнел и встревожился.

- Там у меня с книгами склянка была.

- Не эта ли?

И полковник носком кроссовки отпасовал ему небольшую бутылку в красивой бахроме из пыли и паутин.

- Этикетка похожа, - сказал доктор, подняв пузырек и рассматривая в свете свечи. - Жаль, что чернила выцвели. Не исключено, что моя.

- Так что в этом флаконе было, док?

- Вирус, мон шер. Коллега мой, Ивановский, на мысль навел. Плюс новейшие для того времени вопросы генной наследственности. Знаете, я предположил, что вирус может как-то влиять на эти самые гены - впоследствии это предположение было выдвинуто помимо меня. И попытался с его помощью ген бессмертия получить. Методом проб, а больше ошибок, взяв за основу вирус табачной мозаики, мне удалось его модифицировать, но вели себя эти частицы жизни даже внеклеточно настолько бурно, что пришлось погрузить их в этиловый спирт для их успокоения и сохранности.

- Почему именно в спирт?

- Спирт оказался наиболее подходящей средой. В большинстве случаев спирт служит для дезинфекции, но на этих внутриклеточных паразитов действовал почему-то только успокоительно.

- А дедушка наш, - сказала Изольда, - вероятно, этот спирт выпил - за наш упокой. А сам для себя обрел бессмертие.

- Какие-либо последствия могли проявиться только в последующих поколениях этого дедушки. Однако, какие - то мне неведомо. Не испытано ни на ком.

- У вас есть братья-сестры, Антуан? - спросила Изольда.

- Habst Du Geschwister? - рявкнул над его ухом матрос, ибо Антон, о чем-то задумавшись, предыдущий вопрос пропустил мимо ушей.

- Умерли во младенчестве, - очнувшись, ответил он.

- А прочие родственники?

- Знакомый вам дядя по матери. Ее двоюродный брат.

- Дети у дяди есть?

- Нет, по-моему. Дед, кстати, что-то сказал тогда, когда вы меня бубнами обрабатывали, про него. Мол, он и сам не знает, кто он такой - так или что-то вроде этого. Я не понял, да и вообще значения не придал.

- Так может он вам не дядя, а посторонний какой, - усомнилась Изольда. - Вы документы его видели?

- Видел, - успокоил Антон. - Дед не в этом смысле выразился. Он - дядя, но вдобавок - кто-то еще. По крайней мере, именно это, как мне теперь кажется, дед и хотел мне сказать.

- Ах, жалко мы этого дядю отшили, - сказала Изольда. - Надо б его исследовать, понаблюдать. Что-то в нем есть такое... Теперь никогда не узнаем...