Элиф Шафак - Три дочери Евы

Азур не сомневался, что его недоброжелатели, коих было предостаточно, уже потирают руки в предвкушении громкого скандала с его участием. Кто-то в открытую говорит, что будет только рад его увольнению. Увы, такие люди просто не понимают, что радоваться несчастью других так же нелепо, как ожидать, что к тебе придет чувство сытости, если кто-то рядом страдает от голода.

Но есть еще Пери… красивая, хрупкая, робкая, вечно недовольная собой Пери. Что скажет она? Впрочем, насчет этого вряд ли стоит волноваться. Как ни верти, все обвинения, связанные с Пери, абсолютно беспочвенны. Разумеется, она не станет возводить на него напраслину. Она даст объективные показания, если не в его пользу, то в пользу истины, что при данных обстоятельствах одно и то же.

Азур выставил вперед ладони, словно это были чаши весов, на которых лежат все за и против. Итак, против него: излишнее давление, которое он оказывал на студентов, вследствие чего самые обидчивые из них могли счесть себя оскорбленными, его манера вынуждать участников семинара давать волю эмоциям на глазах у всех, что могло сказаться на их душевном состоянии, и, конечно же, его роман с неотразимой Ширин. За него: долгие годы преподавания и исследовательской работы, значительный вклад в научную жизнь университета, множество написанных им статей и книг. Да, и еще тот факт, что Ширин ко времени начала их романа уже не была его студенткой. Так что повесить на него ярлык аморальности будет не так просто.

Несмотря на все усилия Троя и его союзников, их обвинения рассыплются, как замок из песка.

Он всегда считал, что схватку выигрывает лишь тот, кто знает, как держать удар. Но, несмотря на это, он понимал, насколько был самонадеян. Он пытался говорить о Боге на языке, понятном если не всем, то хотя бы тем, кто стремится к пониманию. Пытался увидеть в Боге не туманное нечто, не идола, не грозного судью, не старца на облаке, а некую идею, объединяющую всех живущих на земле, загадку для всего человечества. Хотел избавиться от гнета закоснелых ярлыков и догм, мешающих постижению Бога, и перенести Его поиски в некую нейтральную область, где все, включая атеистов и противников монотеизма, смогут найти почву для дискуссии. И в самом деле, почему Бог не может стать обычным предметом для изучения? Именно для этого он и создавал свой семинар. Ведь если, как утверждал Хафиз, каждая душа на земле воплощает собой образ Бога, то почему бы не собрать в одном месте совершенно не схожих между собой людей, не заставить их просто посмотреть друг другу в глаза и найти в себе мужество всего лишь понять отношение к Богу другого человека? Да, он признает, что порой был требователен и резок. Да, он действительно относился к своему семинару как к научной лаборатории. Но все это он делал ради высокой цели.

А студенты… Ну что ж, обделенные знаниями, они все же имеют немало преимуществ. Они юны, скоры в суждениях и эгоцентричны до мозга костей. Им никогда не приходит в голову, что у их учителей тоже есть своя жизнь, свои тайны, свои радости и печали. Чтобы достичь небес, он строил вместе с ними новую Вавилонскую башню. Они так и не стали лучше понимать друг друга. Он проиграл.

Проводить так много времени с Пери тоже не стоило. Это была его большая ошибка. Да, его действительно очень заинтересовало то, что у такой тихой, замкнутой девушки есть некая скрытая от всех жизнь, имеющая отношение, по ее словам, к «эзотерике». Именно у Пери, больше чем у кого-либо из его семинара, был свой спор с Богом, и это тоже не могло не привлечь его внимания. Да, он проводил с ней много времени вне занятий, даже когда понял – а это было ясно и слепому, – что девушка к нему неравнодушна. Она была слишком юной. Слишком наивной. Слишком закрытой. Ему следовало быть осторожнее, но осторожность не по его части.

Сам Азур вырос не в религиозной семье. Отец его был состоятельным английским предпринимателем, который чувствовал себя тем несчастнее, чем больше процветал его бизнес. Его мать, талантливая, но несостоявшаяся чилийская пианистка, всю жизнь таила обиду на судьбу, отказавшую ей в успехе, которого она, по ее мнению, заслуживала. Когда Азур родился, семья жила на Кубе, в Гаване, куда отца привели дела. Отец любил рассказывать, что когда-то охотился на акул вместе с Эрнестом Хемингуэем, хотя, кроме нескольких фотографий и коротеньких записок, никаких других свидетельств этой невероятной дружбы не сохранилось. Вопреки всем надеждам и ожиданиям родных, юный Азур выбрал своим призванием философию. Однако чтобы не огорчать родителей, он согласился поступить на экономический факультет Гарварда.

На последнем курсе университета его жизнь круто изменилась, когда он начал посещать лекции одного крупного специалиста по Ближнему Востоку. Профессор Назим, как никто другой, раздвинул горизонты молодого Азура. Выходец из семьи алжирских берберов, он открыл ему иные культуры, таящие в себе множество неразрешимых вопросов и волнующих перспектив. Благодаря профессору Азур познакомился с произведениями великих мистиков – Ибн Араби, Майстера Экхарта, Руми, Ицхака Лурии, Фаридуддина Аттара с его «Беседой птиц» и, конечно, Хафиза, которого полюбил всей душой.

Однажды Азур навестил профессора Назима в его бостонском доме. Там он познакомился с его младшей дочерью Аниссой. Ее огромные карие глаза, темные кудри, а главное, ее жизнерадостность никого не оставляли равнодушным. Они говорили обо всем: о книгах, о музыке, о политике. Девушка призналась, что мечтает жить отдельно от родителей.

– Только я обязательно должна видеть воду, где бы ни жила, – сказала она.

Азура пригласили остаться к обеду. Разумеется, еда была превосходной, и все блюда оказались для него в новинку, но больше всего его очаровала удивительная атмосфера за столом, их легкий непринужденный смех, тихие арабские мелодии, льющиеся из музыкального центра. Темные глаза Аниссы смотрели на него, поблескивая в свете свечей. Внезапно Азур ощутил острое желание стать в этой семье своим. Как разительно отличались живость и непосредственность этих людей, их ненатужная веселость от той сдержанной вежливости, к которой он привык дома. Он чувствовал, что влюблен, только вот не знал в кого – в Аниссу или в ее семью.

Меньше чем через два месяца они поженились.

Уже вскоре молодые супруги поняли, что ужиться друг с другом им будет непросто. Анисса привыкла считаться лишь с собственными желаниями. Она была невероятно властной и патологически ревнивой, к тому же то и дело впадала в истерики, часто по самым глупейшим поводам. Выяснилось, что она с подросткового возраста принимает успокоительные препараты.

У Аниссы была старшая сводная сестра Нур, дочь профессора от первого брака. Вдумчивая, деликатная, доброжелательная, она всегда сидела рядом, когда принимала участие в семейных обедах, внимательно слушая разговоры отца и Азура и время от времени задавая очень точные вопросы. Постепенно Азур стал смотреть на нее совсем другими глазами. На ее ласковую улыбку, ясный взгляд, тонкие изящные пальцы, острый ум. Она уважала его мнение, он платил ей тем же. До этого Азур никогда бы не подумал, что из уважения может родиться нечто большее.