Ричард Фланаган - Неизвестный террорист

Куколка бессильно уронила голову на руки.

Прошло какое-то время, прежде чем она вновь нашла в себе силы, чтобы поднять голову и посмотреть на экран. Там все еще торчал Ричард Коуди. Теперь он тихим голосом рассказывал о череде совершенных террористами злодеяний, начало которым было положено в 1990-м, после возникновения исламистских групп в Египте. Сперва показали подборку фотографий антиамериканских выступлений в Египте в октябре 1991-го, организованных, по словам Коуди, группой, симпатизировавшей «Аль-Каиде». Затем кадры, снятые во время демонстрации протеста в 1994 году перед зданием суда в Нью-Йорке, где собравшиеся выступали в поддержку террориста, пытавшегося годом ранее взорвать башни-близнецы.

Затем на экране появилось чье-то лицо в профиль, скрытое в густой тени, и подпись: «Бывший главный аналитик ФБР». Голос «аналитика» был специально искажен. «Аналитик» сообщил, что узнает одного из людей, запечатленных и на египетских фотографиях, и на съемке из Нью-Йорка; это, сказал он, некий мулла, являющийся родным дядей покойного Тарика-аль-Хакима. По словам «аналитика», этот мулла и оказал «огромное влияние» на юного Тарика, когда тот в 1996 году приезжал с родителями в Египет. Далее был показан любительский видеофильм об этой поездке. Тарик, как показалось Куколке, выглядел самым обыкновенным ребенком, которому ужасно скучно. Но и на этом Ричард Коуди не успокоился; он начал перечислять более поздние и, надо сказать, весьма многочисленные поездки Тарика за пределы Австралии, а затем, прежде чем уйти на очередную рекламную паузу, медленно прокрутил видеозапись тех сцен, где мулла нежно обнимает маленького Тарика, и кадры, на которых Тарик, уже взрослый, целуется с Куколкой.

«Но ведь он тогда был совсем ребенком, – думала Куколка. – Обыкновенным маленьким мальчиком!»

Ричард Коуди пригласил и других экспертов, и они высказывали самые разнообразные мнения, и снова пересказывали историю невыясненной смерти Тарика, и показывали растерзанную «Тойоту» в переулке, и все это, разумеется, без конца прерывалось рекламными паузами. Наконец Ричард Коуди вновь оказался на крыльце Сиднейской Оперы; но на этот раз он, слегка наклонив голову и соединив перед собой растопыренные пальцы рук, медленно шел навстречу камере и выглядел при этом как мудрый и добрый учитель, размышляющий вслух о невероятно серьезных проблемах.

«Мы попросили выдающегося психолога, ассоциированного профессора Рея Эттслингера разъяснить нам, насколько жизненная история Джины Дэвис важна для понимания ее личности и ее мотиваций», – сказал Ричард Коуди.

«С медицинской точки зрения, – начал Рей Эттслингер, с глубокомысленным видом стоявший перед книжным шкафом, – история Джины – это, безусловно, чистая классика; а сама она принадлежит ко вполне определенному типу эмоционально ущербных людей, не способных сопереживать другим человеческим существам. Тот факт, что она легко овладела профессией танцовщицы, свидетельствует лишь о том, что собственное тело она воспринимает всего лишь как удобное… приспособление, а секс – как коммерческую транзакцию. Ну, а то, что она оказалась не способна горевать по умершему сыну, подсказывает нам, что ей вообще не свойственны чувства нормальных людей…»

И психолог все говорил и говорил, сплетая различные и совершенно несопоставимые истории из жизни Куколки в одну огромную неправду, и в итоге нарисовал портрет отчаявшейся и ожесточившейся женщины, совращенной тайным фундаменталистом и живущей лишь мыслями о мести.

«Правда, что данный тип личности вполне соответствует человеку, способному грамотно осуществить глобальный теракт, погубив множество невинных людей? – спросил Ричард Коуди, когда Рей Эттслингер закончил рисовать мрачный портрет террориста. – Неужели при этом он не будет испытывать ни малейших угрызений совести?»

«Как ни печально, но это так», – с грустью констатировал Рей Эттслингер.

«И все же, как мне представляется, от определенного психологического типа личности до конкретного, вполне законченного террориста довольно далеко, не так ли, профессор Эттслингер?»

«Ну, разумеется! И мы должны признать, что эта женщина вовсе не сумасшедшая. Она совершает вполне осознанные действия, свойственные разумному человеческому существу. Однако, разобравшись в истории данной особы, мы в дальнейшем сможем лучше понимать, почему в мире имеют место проявления столь ужасной жестокости».

«И все же, согласно вашему профессиональному мнению, может ли такая женщина стать террористкой?»

«Да – если именно в такой форме ей более всего хочется претворить в жизнь свои социопатологические устремления. – Рей Эттслингер задумался, и Куколке показалось, что губы его чуть шевелятся: похоже, он отсчитывал время, как хороший профессионал. Затем он прибавил: – И она, по всей видимости, движется именно в этом направлении».

«Значит, Джина Дэвис вполне может оказаться нашей собственной, австралийской, Черной Вдовой? – спросил Ричард Коуди.

Но, прежде чем профессор Эттслингер успел ответить, Куколка переключилась на другой канал.

Там какой-то мужчина с микрофоном, этакий телевизионный проповедник с прилизанными волосами, прогуливался по студии взад-вперед и вещал, обращаясь к аудитории с радостно-уверенным видом:

«Сегодня мы с вами будем использовать так называемого Червя; это, собственно, просто линия внизу экрана на ваших пультах, которая приподнимется, если вы почувствуете страх, и опустится, как только вы приободритесь».

И в верхней части экрана появились два номера для пересылки эсэмэс: над одним было написано «НЕ СТРАШНО», а над вторым – «СТРАШНО». Затем возникли кадры, на которых кричащие и плачущие люди метались вокруг горящего – теперь уже вечно горящего, подумала Куколка, – Sari Club на Бали.

«Давайте начнем», – сказал ведущий.

У Куколки было такое ощущение, словно невидимая могущественная сила разверзла небеса и расколола землю, заставив людей выпрыгнуть из собственного тела, и теперь они, не узнавая друг друга, пугались даже теней на стенах той пещеры, в которой неожиданно для себя оказались. И появились новые боги, швырявшиеся шаровыми молниями, разнося мир вдребезги: полицейские, журналисты-словоблуды, наглые телеведущие и всевозможные паразиты из желтой прессы. И все они играли судьбами простых смертных, пугали их, указывая на тени страха и ненависти, мечущиеся по стенам, и благодаря этому удерживали несчастных людей в пещере.

Объединенный хор радио и телевидения, старательно выстроенные на плазменных экранах образы, фотографии в газетах и журналах, бьющие в глаза заголовки, набранные крупным шрифтом, и всевозможные срочные новостные сообщения – все это не только делало невозможным исправление какой бы то ни было ошибки, но и с легкостью превращало любую ошибку в непреложную истину; а поскольку процесс этого превращения завершался без каких-либо последствий, мир постепенно трансформировался в ад для тех, кого избирали в качестве очередной преследуемой жертвы.