Виктор Пелевин - Все повести и эссе [авторский сборник]

Теперь представим себе бульдозериста, который, начитавшись каких–то брошюр, решил смести всю эту отсталость и построить новый поселок на совершенно гладком месте. Сырой октябрьской ночью он садится в бульдозер и в несколько приемов срезает всю верхнюю часть холма с деревней и жителями. И вот, когда бульдозер крутится в грязи, разравнивая будущую стройплощадку, происходит нечто совершенно неожиданное: бульдозер вдруг проваливается в подземную пустоту – вокруг оказываются какие–то полусгнившие бревна, человеческие и лошадиные скелеты, черепки и куски ржавчины. Бульдозер оказался в могиле. Ни бульдозерист, ни авторы вдохновивших его брошюр не учли, что когда они сметут все, что по их мнению устарело, обнажится то, что было под этим, то есть нечто куда более древнее.

Психика человека точно также имеет множество культурных слоев. Если срезать верхний слой психической культуры, объявив его набором предрассудков, заблуждений и классово чуждых точек зрения, обнажится темное бессознательное с остатками существовавших раньше психических образований. Все преемственно, вчерашнее вложено в сегодняшнее, как матрешка в матрешку, и тот, кто попробует снять с настоящего стружку, чтобы затем раскрасить его под будущее, в результате провалится в очень далекое прошлое.

Именно это и произошло. Психический котлован, вырытый в душах с целью строительства «нового человека» на месте неподходящего старого, привел к оживлению огромного числа архаичных психоформ и их остатков, относящихся к разным способам виденья мира и эпохам, эти древности, чуть припудренные смесью политэкономии, убогой философии и прошлого утопизма, и заняли место разрушенной картины мира. Трудно увидеть что–нибудь новое в государственном рабовладении, полном обесценивании человеческой жизни, воскрешении «курултая» в качестве высшего органа власти (так у татаро–монголов назывался «съезд», на одном из таких курултаев и было принято решение о набеге на Русь). Как и в случае с шизолексикой, нет необходимости специально подыскивать примеры – их полно вокруг. Наша культура похожа на гаитянскую – это такой же сплав архаики с современностью, только эксгумированные из бессознательного психоформы считаются результатами коммунистического воспитания (хотя в некотором смысле все именно так и обстоит).

Когда во время партсобрания за окном трижды каркает ворона и члены бюро незаметно сплевывают через левое плечо или крестят под столом животы, это не проявление суеверия, временно омрачающего высшую форму человеческой деятельности, а искаженное переплетение древних психических феноменов, из которых самым поздним является крестное знамение.

«БЕЗРОГИЕ КОЗЛЫ» И «СЕРЫЕ СВИНЬИ»

Во всем надо искать экономическую основу, учил нас марксизм. Попробуем рассмотреть зомбификацию как социальный процесс.

Секретные общества Гаити, несмотря на свою секретность, контролируют практически всю территорию острова. Их названия, изменяющиеся от одной части страны к другой, включают уже знакомые нам имена: Зобоп, Бизанго, Макандаль, «Серые свиньи» и пр. Для того, чтобы вступить в тайное общество, требуется приглашение («мы тут посоветовались и думаем – пора тебе, Ваня, в серые свиньи…») и инициации. Общества строго иерархичны, в них принимают мужчин и женщин. Существуют членские билеты, тайные пароли, униформы и ритуалы: особые танцы, исполняемые хором песни («разрушим до основанья, а затем…») и барабанные ритмы. Особая роль, по оценке гаитянского антрополога Мишеля Лягера, отводится ритуалам, призванным «сплотить ряды» тайного общества – это сборища, проводимые исключительно ночью (совсем как заседания Политбюро при Сталине), начинающиеся вызовом духов и завершающиеся торжественным шествием позади священного гроба, известного как секей модуле.

Согласно Мишелю Лягеру, тайные общества являются мощной квазиполитической силой вудуистской культуры. Их происхождение восходит к временам борьбы за независимость, после победы революции они сохранили свою секретность и влияние. Это как бы параллельная структура власти, о которой известно только то, что она существует.

Теперь вернемся к зомбификации. В глазах городской интеллигенции Гаити зомбификация – преступная деятельность, которую следует как можно скорей разоблачить и уничтожить. Но с точки зрения вудуиста из сельских районов, зомбификация – социальный регулятор, так как ей подвергаются только нарушители установившихся норм, и только по приговору тайных обществ. Последние контролируют приготовление ядов, их применение и саму процедуру. А о том, что происходит с зомби, можно судить по истории одного из них, приведенной в книге Дэвиса.

«Нарцисс рассказал, что отказался продать свою часть наследства, и его брат в припадке злобы организовал его зомбификацию. Немедленно после своего воскрешения из могилы он был избит, связан и увезен группой людей на север страны, где в течение двух лет работал в качестве раба вместе с другими зомби. В конце концов хозяин зомби был убит, и они, освободившись от державшей их силы, разбрелись…

Вместе со многими другими зомби он работал в поле от зари до зари, останавливаясь только для приема пищи один раз в день. Пища была обычной, за исключением того, что соль была под строгим запретом. Он осознавал, что с ним произошло, помнил потерю семьи, друзей и своей земли, помнил желание вернуться. Но его жизнь была подобна странному сну – события, восприятия и объекты взаимодействовали сами по себе и полностью вне его контроля. Фактически, никакой власти над происходящим не было. Решения не имели смысла, и сознательное действие было невозможным».

Существует множество описаний психического состояния заключенных социалистического лагеря – они очень похожи. Многие зомбифицированные были членами Союза писателей, так что зомби описаны снаружи и изнутри. Для вудуиста зомби кадавр (зомби физического тела) – это все составляющие человека кроме «маленького доброго ангела». Классическое определение зомби – «тело без характера и воли». Это идеальный труженик, которому не нужны даже ежедневные стакан водки и час игры на гармони.

Представим себе, что какое–нибудь из тайных обществ Гаити, например «Серые свиньи», вдруг пришло бы к власти и заметило, что все остальное население острова варварски нарушает принятые у «серых свиней» ритуалы и нормы социального поведения, а так же живет неизвестно зачем.

Видимо, результатом была бы массовое превращение населения в «безрогих козлов» и появления Гаитянского управления лагерей. Следующим этапом было бы движение к высшей фазе зомбификации – обработка всего населения, начиная с младенчества. При этом применяемые процедуры стали бы более мягкими, незаметными и растянутыми во времени. Одним из зомбификаторов стала бы культура – появятся зомбический реализм и как бы полузапрещенный зомбический модернизм («Мы входим в мавзолей, как в кабинет рентгеновский… И Ленин, как рентгеном, просвечивает нас…»), зомбическая философия («трагизм смерти снимается марксизмом следующим образом…») и зомбическая мифология («Когда мне бывает трудно, – сказал нашему корреспонденту парторг Лупоянов, – когда я не знаю, что сказать людям, я иду на Красную площадь, выстаиваю долгую очередь в Мавзолей, спускаюсь вниз и как бы просветляюсь духом…»), газеты, радио и телевидение стали бы средствами массовой дезинформации и использовались бы для формирования стиснутого осознания, делающего возможным зомбификацию.