Чак Паланик - Снафф

– Эй, чувак. Ты, который с тряпичным зверем. У нас тут ЧП. Надо срочно спасать положение.

Я говорю ему:

– Мальчику необходима пилюлька, иначе сегодня мы все обломаемся, и не видать нам почета и славы.

Вспышка яркого света – наверху и чуть сбоку. Дверь наверху открывается, и в сияющем белом проеме встает темный расплывчатый силуэт.

– Джентльмены, – говорит силуэт, – мне нужны следующие номера…

А я так и стою, подняв руку над головой, щелкаю пальцами и отчаянно сигнализирую, что нам нужна помощь.

Я рассказал мистеру Бакарди не все. Далеко не все. Когда я впервые выкачивал из Интернета клипы с Касси Райт, мне хотелось увидеть, как она занимается чем-нибудь обыкновенным – нормальным. Ну, я не знаю. Вяжет на спицах. Или готовит еду на кухне. Или сидит и читает книжку, в кресле под лампой, в какой-нибудь милой уютной комнате. Без потоков горячей спермы, извергающихся на нее со всех сторон.

На сетевых форумах и в онлайновых чатах, где фанаты обсуждают каждую родинку и ресничку Касси Райт, цвета и оттенки ее помады на каждой фотке и в каждом фильме – прямо там, в Интернете, парни анализируют и разбирают каждый ее минет, как будто… ну, я не знаю… ну, как будто пишут домашнюю работу за дополнительные баллы. Касси Райт родилась в городе Мизула, штат Монтана. Ее родителей зовут Элвин и Лени Райт. Сейчас они живут в Грейт-Фолс. И да – у Касси Райт есть ребенок. Она родила и сразу отдала ребенка на усыновление. Девятнадцать лет назад.

Я искал в Интернете фотки, где она пылесосит ковер. Или сидит за рулем. Одетая и без всяких штуковин, засунутых ей внутрь.

Я делал заказы с полной предоплатой денежным переводом, и нередко случалось, что заказанные товары не приходили вообще. Но в первой посылке, которую я получил, было портативное влагалище Касси Райт, специальный улучшенный вариант, ограниченный тираж, нумерованная серия. Номер четыре тысячи двухсотый. Коллекционная вещь. Новая, не бывшая в употреблении. Очень компактная, ее можно было носить с собой в школу в кармане джинсов, и запускать левую руку в карман и гладить мягкие складочки и волоски. Я сидел в классе, на задней парте, на уроке современной американской истории, и пальцы левой руки шарили в кармане, вслепую, словно читали азбуку Брайля – пока я не выучил все морщинки и складочки наизусть. Попросите меня назвать столицу штата Вайоминг или Феникс, и я только пожму плечами. Но спросите меня что угодно о рельефе влагалища Касси Райт, и я нарисую вам карту по памяти.

На том портативном влагалище – если нажать пальцем на клитор, он выскакивал и торчал. Если нажать еще раз, он убирался обратно под складочку кожи. Если нажать в третий раз, клитор снова выскакивал наружу. Я повторял эти нехитрые действия бесконечно. Стирал себе пальцы чуть ли не в кровь. Спал с этим сокровищем под подушкой.

Мистер Харлан, наш учитель естественных наук, однажды увидел мозоли у меня на пальцах, когда раздавал нам тетради, и спросил: «Вы учитесь играть на гитаре?» Не знаю. Скажем так, эти часы и недели непрестанного удовольствия отразились не лучшим образом и на влагалище Касси Райт тоже.

Будем надеяться – глядя на некоторых из шести сотен парней, собравшихся здесь сегодня, – будем надеяться, что оригинал все-таки крепче латексной копии. Когда влагалище начало распадаться на части, я стал копить деньги, которые зарабатывал сам – на доставке газет, – а когда набралась нужная сумма, заказал подержанную латексную грудь. Точную копию груди Касси Райт. Причем денег хватило только на одну грудь, на левую. Но каждый вам скажет, что левая – лучше. Разумеется, она не помещалась в кармане. И под подушкой – тоже. Она была слишком большая и годилась только на то, чтобы собирать пыль под кроватью.

Так что я стриг газоны. Собирал и сдавал пустые бутылки. Выгуливал чужих собак. Мыл машины. Сгребал листья в парке.

Но мистеру Бакарди я этого не рассказал. О таком не рассказывают, никому.

Зимой я расчищал дорожки от снега. Выгребал черную вонючую грязь из водосточных желобов на крышах – голыми руками. Купал сенбернаров. Развешивал рождественские гирлянды и постригал изгороди.

А по ночам тискал копию груди Касси Райт. Терся губами о пыльный сосок. Лизал его и крутил двумя пальцами, пока не засыпал.

Я менял масло в огромных четырехдверных машинах, принадлежавших бодрым старушкам. Копил деньги, чтобы купить точную копию Касси Райт – в полный рост, все, как в жизни. Абсолютно реалистичная кукла для суррогатного секса, которая превращает тебя в раба всех старых грымз города. Не знаю.

Я ходил по домам и собирал пожертвования для ЮНИСЕФ, но эти несчастные голодные дети из Бангладеш, которые кушают червяков, не увидели ни цента из тех тридцати баксов, которые мне удалось набрать.

В тот день, когда почтальон принес бандероль, моя приемная мама позвонила мне в школу и спросила, надо ли ее открывать.

Скажем просто: я страшно перепугался. И сказал самую гадкую ложь, которую только способен придумать ребенок. Я сказал ей: «Не надо ее открывать». Я сказал ей, что это подарок – подарок, который я собираюсь сделать ей на Рождество. И пусть это будет сюрпризом.

По телефону мне было слышно, как моя приемная мама встряхнула коробку.

Она сказала:

– Тяжелая.

Она сказала:

– Надеюсь, ты не потратил на этот подарок все свои сбережения.

Мне было стыдно. Ужасно стыдно.

Эти газоны, которые я стриг, эти собаки, которых выгуливал, машины, которые мыл, – я сказал своей приемной маме, что я хотел заработать побольше денег, чтобы купить ей самый лучший подарок. Лучший подарок для лучшей на свете мамы.

И ее голос – там, в телефоне, – он буквально растаял.

Она сказала:

– Ты мой хороший. Не стоило так беспокоиться…

Когда я пришел домой, посылка лежала у меня на кровати. Действительно очень тяжелая. Даже не знаю, сколько она весила. Где-то между толстенным энциклопедическим словарем и взрослым сенбернаром. Моя приемная мама ушла на свои курсы по украшению тортов. Мой приемный отец был на работе. Дома не было никого. Я открыл посылку, и там внутри – сложенное и свернутое в рулон – лежало что-то похожее на розовую мумию. Что-то кожистое и сморщенное, словно мумия из торфяного болота на фотке в журнале «National Geographic».

На интернет-аукционе ее продавали, как совсем новую, девственную, не бывшую в употреблении. Но от блондинистого парика пахло пивом, а в волосах были проплешины – как будто их выдирали клочьями. Внутренняя сторона обоих бедер была липкой. Грудь – засаленной и грязной. На одной ноге, в самом низу, был клапан для воздуха, как на надувном мяче. То есть ее можно было надуть.

Я развернул ее на кровати и принялся надувать.