Коллектив авторов - На ступеньках не сидят, по ступенькам ходят

Список использованной литературы:

1. О. А. Проскурин. Истинная повесть. 1990

(1814 – 1841)

Он носил «в душе предчувствие будущего идеала »

Лермонтов был уверен в своей правоте поднять меч Геракла – страстный призыв души к деяниям во имя жизни, страстный поиск обновления человека в могучей земной жизни.

В уста героя Печорина он вложил эту экспрессивную мятежную силу, проверяющую человека на прочность: « Нет, я бы не ужился с этой долею! Я как матрос, рожденный и выросший на палубе разбойного брига: его душа сжилась с бурями и битвами, и, выброшенный на берег, он скучает и томится».

И сам поэт, и его поэтические образы – энергия бунта, протеста, титанической тоски и порыва. Он искал могучего проявления воли, приобщения к широким интересам времени. В его природе было что – то особенное, ему одному свойственное, что – то гордое и таинственное, сильное и подлинное без которых жизнь скучна и однообразна.

И. С. Тургенев так описал свое впечатление от встречи с Лермонтовым:

«В наружности Л. было что – то зловещее и трагическое; какой – то сумрачной и недоброй силой, задумчивой презрительностью и страстью веяло от его смуглого лица, от его больших и неподвижно – темных глаз».

Печорин скажет о себе, а значит – о Лермонтове: «… Глупец я или злодей, не знаю; но то верно, что я так же очень достоин сожаления…»

Он был поэтом, говорившим резко и определенно, и в котором выразился исторический момент русского общества: протест против гнусных его порождений и « сочувствие ко всему человеческому ». И потому не случайно современники назвали Лермонтова « поэтом русским, народным ».

Он писал стихи буквально кровью:

Его стихи шли буквального из глубины мятежного и прометеевского духа. Это был стон, даже вопль человека, который считал злом отсутствие стыда и совести, то есть внутренней жизни, « чувствительной души»: «Мой идеал – совесть и… могила Оссиана» – так Лермонтов произнес однажды.

Глубокая и острая как наконечник копья мысль, роскошные поэтические образы, испепеляющая полнота жизни, увлекательное, неотразимое по силе воздействия лирическое обаяние, бьющая огненным фонтаном действительность – классический поэт по эстетическим и нравственным чувствам.

Образы поэты – Демон, Печорин, Арбенин – это трагическая, сумрачная и недобрая сила. И в то же время потрясающая энергия в этих исполинских образах – энергия бунта, протеста, титанической тоски и порыва. Поэт вложил в эти страстные полутемные фигуры такую силу скорби, неприятия лжи и лицемерия, что просто пленил нас своими жестокими героями, заставил склониться перед их болью, злой болью, перед их холодным, бунтующим отчаянием.

Но в стихе «Она не гордою красотой» Лермонтов сентиментален, возникает образ девушки, чуждой тщеславной суеты света, полной жизни, вдохновенья, чудной простоты. Это стихотворение было обращено к девушке пленительной красоты, к Вареньке Лопухиной, чей образ навек вошел в душу молодого поэта:

А потом Лермонтов всю жизнь искал в любви бури, искал могучего проявления воли, имея «С небом гордую вражду».

И в уста Печорина он вложил свою душевную боль : «Моя любовь никому не принесла счастья, потому что я ничем не жертвовал для тех, кого люблю: я любил для себя, для собственного удовольствия»

Муза поэта была бунтующей, гневной, разрушающей и сокрушающей обман, беспощадно разделывающейся с возникающими иллюзиями:

Мятежный талант Лермонтова упрямо не поддается хрестоматийному приглаживанию. Как и столетия назад, продолжает он тревожить сердца, увлекать бунтующей силой. Силой трагической красоты, пленяющей сознание, обжигающей сердца.

По утверждению Белинского, Лермонтов был выше Пушкина не только силой своего таланта; более важно, что своим творчеством Лермонтов выразил более высокое время. История свидетельствует, что Лермонтов пользовался высокой симпатией Некрасова, Чернышевского, Добролюбова: их сближала неукротимая сила отрицания гнусной действительности.

«Безумный сердца разговор » пушкинской Татьяны, презревшей девичью робость и гордость, породил лермонтовскую Веру и княжну Мери:

Княжна Мери повторяет решимость пушкинской Татьяны. Вслед Татьяне она признается первой в любви к герою – Печорину. Но во имя чего?

– …Вы, может быть, хотите, чтобы я первая вам сказала, что я вас люблю?

Далее следует беспощадный вопрос – ответ Печорина:

– Зачем?

А ведь и пушкинский Онегин, тронутый «души доверчивой признаньем», пренебрег чувством юной мечтательницы:

Но Печорин походя, тоскуя, испытывая жизнь, все же обманул «доверчивость души невинной». Его жестокость была двойственная, он казнил не только тех, кто соприкасался с ним, но в большей степени – самого себя.

Княжна Мери, обаятельная в чистоте своих чувств, полая потребности любви и нежности, чуть не отдала свою любовь Грушницкому, мнимому герою, чья наигранность и пошлость открылись ей при появлении Печорина. Почувствовав в Печорине нечто бесконечно возвышающееся над миром грушницких, она всем сердцем рванулась к этому необычному человеку.

Но Печорин глух к любви женщины. Для него, сильного человека, счастья нет и быть не может, жизнь враждебна счастью. И потому уделом княжны Мери остается только страдание.

Лермонтов вскрыл трагическую двойственность человека последекабристской мертвой поры, его силу и слабость. Гордое и пассивное неприятие николаевского строя порождало жестокое одиночество, а расплатой являлось душевное ожесточение индивидуалиста.